Шимон Коэн
Адвокат ЙОРАМ ШЕФТЕЛЬ, присоединившийся к бригаде защитников солдата перед подачей апелляции, объясняет, почему, по его мнению, решение суда основано не на фактах, при этом он указывает на странные изменения свидетельских показаний командира роты, при этом напоминает, что было забыто важное свидетельство.
* Он выступает с острыми нападками на начальника Генштаба, который подвигнул судей и офицеров свидетельствовать в духе предъявленного иска, тем самым аргументируя требование немедленно помиловать Азарию.
«Святая задача» — так определяет адвокат Йорам Шефтель задачу, которую на себя возложил – представление Элиора Азарии при подаче апелляции на приговор. В ходе своей беседы с вашим корреспондентом «Бе-ШЕВЫ» он сказал, что он уверен:
Элиор невиновен в лишении жизни, и даже в неумышленном причинении смерти. Вместе с тем, этот факт не гарантирует, что будет признан судом.
«Уже при просмотре фильма, где заснято это событие, я убедился в невиновности Элиора. А сейчас, изучив 98 страниц решения суда, я убедился в этом окончательно, — сказал он и уточнил: — Речь идёт о приговоре суда, оторванном от реальности, включающем в себя сомнительные или предпочтительные поводы, без каких-либо действительных мотивов, т.е. одна поверхностная версия для общественности».
И моральный аспект не забыт им, когда он решил принять деятельное участие в апелляции приговору.
«Когда я вижу солдата, который стрелял в низкого и подлого убийцу в состоянии бессилия, который стрелял в подонка, чтобы предотвратить опасность, которая ещё может от него исходить для других, на мой взгляд это – очень моральный поступок».
«ПЕРВОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО РАЗВАЛИЛО ДЕЛО»
Но, как говорится, совесть и эмоции не являются линией юридической защиты, и её установки побудят Шефтеля и ещё двух защитников Азарии приводить доказательства по юридическим критериям.
«Приговор основывается на вещах, оторванных от существа дела, — устанавливает Шефтель и объясняет: — Самая важная находка – он основан на обвинении, которое является утверждением, что действие Элиора само по себе – преступно.
Сердцевина этого утверждения содержится в КАК БЫ показанной сцене: сразу же после произошедшего Элиора спросил его комроты: «Почему ты стрелял?» — на что он ответил: «Потому что террорист должен умереть. Он ранил моего друга».
Если это было в действительности, то действительно имело место самовольное нарушение закона, и у Элиора возникает очень серьёзная проблема.
«Так что? В свидетельских показаниях, данных следственной военной полиции сразу же после произошедшего, комроты три раза сказал, что на его вопрос Элиору: «Почему ты стрелял?» — ответом Элиора было: «Потому что террорист пошевелился».
Командира роты спрашивали снова и снова, и на третий раз он даже подчеркнул, что Элиор сказал только это сразу же после произошедшего – и ничего более.
В дальнейшем командиру роты задавали вопрос о том, каково его мнение о причине выстрела, на что он отвечал, что «не знает, но, может быть, террорист двигался, и Элиор запаниковал». Это высказывание было спонтанным, что дало возможность увидеть в нём часть самого события, и в нём, как таковом, есть моральный и юридический подход».
Адвокат Шефтель описывает удивительное развитие содержания свидетельских показаний командира роты. В отличие от этого свидетельского показания на следствии в военной полиции,
«придя в суд, он заявил, что Элиор сказал ему: террорист хотел убить моего друга. Тут имеет место грубое и безобразное шитьё дела. Свидетельство командира роты, данное в пол-седьмого того вечера, когда это произошло, совершенно разложило дело.
Но ведь начальник Генштаба стоял перед телевидением и говорил, что солдат проштрафился. Смысл сказанного начальником Генштаба таков: этого выстрела не должно было быть, то есть солдат – убийца. А тут ещё пришёл тогдашний (ныне в отставке – прим.перев.) министр обороны и сказал, что солдат оскотинился, то есть перед нами потерявший человеческий облик, полностью оскотинившийся убийца.
«Когда такое происходит, в следственной военной полиции знают, что не следует закрывать дело, а надо довести его до обвинительного заключения любой ценой.
От этого исходят и все вопли командира роты в пол-второго ночи спустя два дня, и цитирование ефрейтора-лгуна, якобы слышавшего, как Элиор сказал, что стрелял потому что террорист должен умереть. Это всё вопреки тому, что командир роты и Элиор тихо разговаривали в стороне, и никто ихь слышать не мог. Командир роты услышал процитированные упомянутые слова и тут же сказал, что – да, именно это Элиор и сказал. Вот так шьют дело, самое тяжёлое из всех. К тому же здесь судом полностью игнорируются самые первые слова, устанавливающие сказанное Элиором командиру роты, то есть то, что разваливает дело. Точка!»
Дополнительные свидетельства, имеющиеся в деле, непонятно почему (!!! – прим.перев.) не включённые в постановление суда, изложенное на десятках страниц, — это показания другого солдата, присутствовавшего на месте события, который сказал:
«… если бы Элиор не стрелял, я бы выстрелил». Этого показания нет в приговоре,
потому что оно не сочетается с обвинением.
«АДВОКАТЫ ПРОДЕЛАЛИ ОТЛИЧНУЮ РАБОТУ»
В этих словах адвокат Шефтель старается обеспечить полную поддержку работе двух адвокатов, до сих пор сопровождавших Элиора и ведущих его дело, адвокатов Илана Каца и Эйяля Бессерглика.
«Они проделали отличную работу, несмотря на бесконечные вопли в СМИ», по его словам. Показатель его поддержки – это его требование, чтобы они оба продолжали вместе с ним представлять Элиора, то есть менять их он не собирается.
Но тут всплывает проблематичность, побуждающая подозревать в получении серьёзных благ — её адвокат Шефтель находит в том, что судьи Азарии, а также часть свидетелей, выступивших против солдата, получили повышение в должности и звании.
«Наш начальник Генштаба, будучи весьма заинтересованным в обвинении Элиора, пока ведётся суд, продвигает трёх судей – председатель суда получает повышение и назначается в Верховный апелляционный суд, подполковник, который слева, становится председателем суда в центральном округе, а подполковник Ситбон переводится в командиры отборного подразделения.
А параллельно происходящее с тремя свидетелями обвинения: командир роты продвигается, подполковник Шапира также получает продвижение, ну, и комбриг тоже не обойден продвижением. Пятеро из этой шестёрки получили личное продвижение от самого начальника Генштаба.
Важно напомнить, что речь идёт о благах, в том числе и денежных – ведь повышение в звании включает в себя и рост зарплаты. Как же так получается, что наш юридический советник не считает, что следует начать расследование против начальника Генштаба, который раздаёт блага в виде повышений судьям, когда у него имеется интерес в выдаче обвинительного заключения?»
По вопросу проблемы помилования — адвокат Шефтель отклоняет рекомендации переждать до дня после апелляции.
По данному вопросу он требует равенства перед законом, устанавливая, что нет причины, чтобы то, что было правильным для главы ШАБАКа Авраама Шалома, не было бы правильным для простого солдата Элиора Азарии.
«Если Шалом был помилован ещё на этапе расследования, до суда, когда признался, что расколол камнем череп арабского террориста в деле с автобусом № 300, стало быть, нет никаких причин утверждать, что для Элиора такое невозможно. Я не говорю, что в любом случае следует задействовать тот самый процесс, но не запутывайте никому мозги заявлениями о том, что так не положено».
В этой связи Шефтель критикует и предложение министра обороны Либермана:
«Он говорит: Давайте действовать по закону военного суда, а уж после того, как будет объявлен приговор о наказании, надо обратиться к начальнику округа с просьбой о смягчении наказания».
Но прежде всего, по закону в военный суд можно подавать апелляцию. Далее, все говорят, что Либерман намекает на то, что начальник округа может удовлетвориться символическим наказанием.
Неужели же он готов заключить со мной соглашение? Если у военного суда есть желание удовлетвориться самым символическим наказанием, они знают номера моих телефонов, как и номера телефонов адвокатов Каца и Басерглика, так пусть же проявят уважение и предложат нам это.
Может, мы согласимся, если речь пойдёт о чём-то, действительно символическом. Но они хотят придерживать все карты поближе к себе, но чтобы мы остались без наших козырей. Мы не купим кота в мешке, если не будет чёткого заявления!»
ЗА СПИНАМИ АДВОКАТОВ
А между тем командир бригады «Кфир», полковник Гай Хазут встретился с отцом Элиора Азарии, Чарли Азарией, на военной базе в центре страны. Встреча состоялась при посредничестве Офира Софера, в прошлом заместителя Хазута, а ныне гендиректора «Ихуд Леуми».
Согласно сообщению 2 канала, Хазут предложил Азарие-старшему отказаться от апелляции и сменить бригаду защитников, чтобы можно было взвесить смягчение наказания его сыну и даже помиловать его. Прресс-секретарь ЦАХАЛа опроверг это сообщение, передав, что на встрече говорилось только и исключительно о нуждах семьи Азарии.
Защитники Азарии были рассержены, когда им стало известно об этой встрече, и заявили, что речь идёт о преступной попытке внести путаницу в судебный процесс, что является «пересечением всех красных линий».
«Мы решительно протестуем против такого возмутительного поведения! Тут речь идёт о порочных, скандальных действиях, о полном беспределе, противоречащем закону. Кроме уголовного и этического преступления, это выражение отношения к адвокатам и потрясение устоев»,
— было сказано в письме, переданном адвокатами министру обороны Авигдору Либерману.
В ответной реакции на заявление адвоката Шефтеля о продвижениях и якобы прочих благах, предоставленных начальником Генштаба, пресс-секретарь ЦАХАЛа заявил:
«В ходе всего судебного процесса по делу сержанта Элиора Азарии в ЦАХАЛе стремились в полному отделению командования от суда. Для заявлений, приведенных в письме, отсутствуют какие бы то ни было основания и нет никакого соответствия с реальностью. Попытка создать связь суда над Элиором Азарией с продвижением офицеров по службе, о чём упоминается в письме, ошибочна в самой своей сути, и мы сожалеем об этом.
«Упоминаемые в письме офицеры – это обладатели многих заслуг, с достойнейшим армейским прошлым, каждый в своей сфере.
Полковник Майя Хеллер была назначена президентом государства на должность судьи военного апелляционного суда вследствие её избрания в комиссии по назначению судей, во главе которой – министр обороны Авигдор Либерман, а в её составе министр юстиции Айелет Шакед, президент Высшего суда её честь судья Мириам Наор, член Высего суда, его честь судья Эльяким Рубинштейн, представитель коллегии адвокатов адвокат Дов Гильбоа, начальник Генштаба генерал-лейтенант Габи Айзенкот, бывший глава отдела кадров генерал Хагай Тополянский, президент военного апелляционного суда генерал Дорон Фейлис»*
Прим.переводчика: На что по существу отвечает весь этот перечень высокопоставленных личностей? Какое отношение их высокие должности и выдающиеся успехи и достижения в прошлом могут иметь к нынешнему моменту, положению дел, самому рассматриваемому тут делу и… их поведению в этом деле?
Оцените пост
(голосовало: 8, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
