Ишаягу Райсеру сильно не повезло. Во-первых, он родился евреем. Не специально, так получилось. Спроси его сегодня Высшие Силы: «Шая, кем ты хочешь стать?» — он выбрал бы спокойную участь скандинава. Живи себе в своем фиорде, поглядывай, как солнце тонет меж серых скал, да пей холодную финскую водку. Но кто ж его спрашивал?! Бросили ребенка в жестокий мир, наградив рыжей шевелюрой, картавым голосом и солидным шнобелем. Вдобавок к такому богатству Б-г произвел Шаю на свет с помощью продавщицы овощного магазина и парикмахера. Если этот факт биографии тоже можно назвать счастьем, примем его за «во-вторых». А в-третьих, рождение состоялось в Одессе, в самой середине пятидесятых годов двадцатого столетия, что говорит о многом для умеющих понимать с полуслова.
Рос Шая не хуже других, шлимазл и горлохват. Достать джинсы, купить пластинки, толкнуть туфли… Окажись родители интеллигентнее или город поцентральней — пустил бы Шая свои способности по более благопристойному руслу научно-технического прогресса, а то и художественного творчества. Но мировые линии пересеклись иначе. Водоворот большой коммерции малого масштаба подхватил тов. Райсера и, протащив через задние ходы московских магазинов, пролеты Гостиного двора и толчею одесской барахолки, тихо опустил на скамью подсудимых. Обвинялся он в мелком мошенничестве и срок получил скромный, почти символический.
Уже с первых розовых попыток деловой активности Шае стало обидно за свою национальность. Ведь скольких бед можно было избежать, родись он не евреем. Шая выпирал из любой очереди, не мог затеряться в толпе и моментально идентифицировался по национальному признаку. Истинный человек бизнеса должен обладать приятной, но не характерной внешностью; разве может идти речь о серьезном контакте, если вторая сторона громоподобно провозглашает «шо?» и топает ногами, словно мясник на Привозе?
Но самой большой неудачей своей жизни Шая считал переезд в Израиль. Ай, и зачем ему понадобилась эта болячка, кто теперь может установить? Все поехали, и он поехал. Просто сумасшествие какое-то, и больше ничего!
В Израиле Шая прошел по всем кругам олимовского ада: подметал улицы, работал на стройке, убирал квартиры — и всегда за гроши, позорные, жалкие копейки. Спасало лишь то, что официально он всегда оставался безработным, и пособие, совмещаясь с жалкими грошами, вместе составляло средний прожиточный уровень. Тем не менее жизнь пошла насмарку, причем навсегда, окончательно и бесповоротно. Но именно тогда, на глубине нервного срыва, Шая впервые обнаружил, что у него есть душа.
Он прочитал про нее в газете. Какой-то религиозный деятель, просвещая репатриированную сионизмом публику, длинно разъяснял особенности еврейской души. Духовность у него затейливо перетекала из Источника прямо в сосуды, но по невидимым каналам.
«О! — подумал Шая, с трудом продравшись через эту сантехнику, — может, и мой нос чего-нибудь да стоит!»
Подумал и немедленно забыл. В битве за хлеб насущный прошло несколько лет. После многих мытарств и невзгод Райсеру наконец повезло — купил магазин. Наверное, столь солидное слово не совсем соответствовало небольшой продуктовой лавочке на стыке Бней-Брака с Рамат-Ганом, но Шая величал ее только таким образом.
«А вот в моем магазине…» — вставлял он к месту и не к месту, особенно разговаривая с олим первого года обучения.
Дела в лавочке шли из рук вон плохо, доходы с трудом покрывали расходы, и, если бы Шая не надувал каждый месяц налоговое управление, существенно уменьшая сумму оборота, магазинчик пришлось бы просто закрыть.
Прямо через дорогу от лавки начинался Бней-Брак. Этот город никогда не пробуждал теплых чувств в Шаином сердце. Ему не нравились его жители, одетые в черные одежды странного покроя, раздражали их шляпы, пейсы, парики и косынки. Он бы хотел встречаться с ними только в одном месте — у себя в магазине, и то по разные стороны прилавка. Но вот этого почему-то и не происходило. Просто вообще никогда, ни разу. Зато их бесчисленные дети как заводные бегали в магазинчик напротив Шаиного.
Проведя исследование покупательского спроса, походив по Бней-Браку и побеседовав с владельцами тамошних продуктовых лавок, Шая решил перековаться.
– Если искусство требует жертв, то чего можно ждать от торговли?! — объяснил он жене и начал отращивать бороду.
Через несколько недель его магазин заполнился товарами с печатями высшей кошерности, а голову Шаи увенчала кипа непритязательно черного цвета. На входную дверь он прибил мезузу величиной с половину руки, выложив за нее целую пропасть денег. Теперь в Бней-Браке мезуз такого размера стало две: одна на двери центральной синагоги, а другая у входа в Шаину лавку.
И что вы думаете? Сработало! Доверчивые харедим потянулись на приманку, словно мотыльки к свету керосиновой лампы. Сначала по мелочи: то, другое, третье, потом вошли во вкус и добрались до четвертого, пятого, шестого…
Дела стали лучше, куда как лучше, но все равно были весьма далеки от процветания. И вот тогда Шая решился на поступок. Втайне, конечно, под покровом темноты и на другом конце города. Еще бы, прознай о таком его друзья и знакомые, они бы… впрочем, нет, они бы просто не выдержали. Короче говоря, Шая пошел к раввину.
– Вот вы говорите — Б-г, — сказал он ему. — А где справедливость? Ведь я держу такие точно товары, одеваюсь, как все, и даже стал по субботам заглядывать в синагогу. А в результате пшик, на хлеб не хватает. Где ж правда, ребе, где ж истина?
– Скажи мне, — спросил раввин, — что ты делаешь, когда нет покупателей?
– Читаю каталоги, изучаю проспекты, заполняю ведомости, — ответил Шая. — Ухо приходится держать востро, иначе недолго и по миру пойти.
– А чем занят конкурент? Ты обращал внимание?
– Во-первых, у него почти всегда есть покупатели. Во-вторых, в свободные минуты он читает огромную религиозную книгу. Впрочем, нет, только он успевает ее раскрыть, как сразу же кто-то приходит. Есть же мазаль у человека, не то что у меня.
Раввин достал с полки увесистый том и передал его Шае.
– Здесь перевод Торы на русский язык и комментарии к нему. Когда в магазине не будет покупателей, открывай и учи.
– Ребе! — воскликнул Шая. — Да я ж закончу ее за два дня. Вы б лучше дали толковый совет, как торговать в религиозной обстановке.
– Это и есть мой совет, — ответил раввин. — Делай, как я сказал, а через месяц приходи снова.
«Нет, они тут все ненормальные, — думал Шая по дороге домой. — Наверное, раньше раввины были умнее. Тоже мне, кардинал Ришелье: я к нему с просьбой о помощи, а он мне религиозную пропаганду».
Однако книжку Шая не выбросил, а принес в магазин и положил на видное место. Через несколько дней, перелистав все проспекты и заполнив ведомости на две недели вперед, он достал ее и принялся за чтение. Текст был довольно скучным, но вот пояснения к нему оказались лихими. Прямо с первой буквы комментатор заявил, будто мир создан специально и исключительно для евреев. Шая заинтересовался и стал читать повнимательней, но пришла покупательница. Вообще, день выдался удачным: посетители шли и шли, и Шая, порядком подустав, не добрался даже до конца страницы.
За месяц ему удалось прочитать только первую главу. Удивительное дело — книжка помогла. Покупателей стало гораздо больше, и через месяц Шая отправился на прием к раввину обрадованный и удивленный.
– Ребе, — спросил он, — объясните простому еврею, что творится с его торговлей. Ведь не может одна книжка так изменить «мазл» человека!
– Нет страшней зрелища для злого начала, чем еврейская душа над раскрытой Торой, — сказал раввин. — Лишь только завидит, сразу пытается помешать. А как можно помешать тебе, Шая, ты ведь, наверное, не отрываешься от Книги?
– Конечно, конечно, — с готовностью подтвердил Шая. — Совсем не отрываюсь, только когда клиенты приходят.
– Вот потому они и приходят, — улыбнулся раввин.
Шая застыл. Несколько секунд он сопоставлял долги и месячную выручку с оставшимся количеством страниц Книги. Потом спросил:
– Ребе, а у вас найдется еще что-нибудь почитать?
– Найдется-найдется, — ответил раввин и указал на стену, полностью закрытую книжными полками. — Приходи, когда эту дочитаешь.
Шая вышел на улицу Бней-Брака. Мимо спешили по своим делам сотни людей, одетых в странного покроя одежды. Оставаясь по-прежнему загадочными и чужими, они уже почти не вызывали раздражения.
«Душа, — думал Шая, — душа… И кто бы мог подумать…» .
Ангел из Рамат-Гана
Наконец это произошло. Инспектор налогового управления тщательно проверил Шаину отчетность и наложил солидный штраф на его скромный продуктовый магазинчик. Жалость так и сквозила в глазах инспектора.
«Эх ты, “оле хадаш”, — как бы говорили они, — мухлевать в Израиле надо умеючи. Тут все — евреи, в том числе и работники финорганов».
С печатью мировой скорби на лице инспектор принялся выписывать квитанцию. Казалось, еще секунда — и он порвет бланк или начнет обучать Шаю хитрым приемам ведения отчетности. Однако скорбью все и закончилось, штраф оказался в руках у Шаи, а инспектор, вежливо пожелав хорошей субботы — вот ведь какой негодяй! — покинул магазин.
Взглянув на квитанцию, Шаина жена схватилась за сердце и, простонав только одно слово: «Закрываемся», — свалилась на стул. Судя по всему, торговле пришел конец, а в бурной Шаиной жизни замаячила еще одна точка отсчета.
В Одессе Шая измерял глубину времени категориями «до посадки» и «после». Переехав на Святую Землю, он стал подсчитывать годы «от приезда» и дальше. Теперь, благодаря бдительности фининспектора, в его словарь начал незаметно вторгаться новый критерий: «Когда у меня был магазин».
«Ничего, ничего, — подбадривал себя Шая, — в жизни надо попробовать все. По крайней мере, будет что вспомнить».
Спасение пришло откуда не ждали. Через несколько дней после визита инспектора дверь магазинчика отворил незнакомец. Черная шляпа, седая борода и пейсы, аккуратно заправленные за уши, не оставляли сомнений в его национальной принадлежности.
– Реб ид, — сказал он, — давайте поговорим. У меня к вам дело.
Незнакомец оказался хозяином соседней лавки, реб Мойшей.
– Не кажется ли вам, что двум продуктовым магазинам тесно на одной улице? — спросил он, начиная разговор в традиционной еврейской манере.
«Если кажется — перекрестись», — чуть было не вырвалось у Шаи. Спохватившись, он придал ответу колорит, соответствующий стране проживания.
– Мне уже давно ничего не кажется, — сказал он. — Да и что тут может казаться, когда бьешься в сорокаградусную жару, как рыба об лед, а Машиаха все нет и нет! Вот если кому чего и кажется, пусть прочитает два раза «Шма Исраэль» и три раза «Шмонэ Эсрэ» — как рукой снимет!
Шаино благочестие произвело на обладателя пейсов приятное впечатление.
– Насчет Машиаха вы не беспокойтесь, — вежливо сказал он, — мы его уже давно ждем. А вот кондиционер не мешало бы купить.
– На какие такие шекели? — вскинулась жена Шаи. — Тут и так еле-еле концы с концами сводишь, да еще этот инспектор…
– Что, собственно, вы имеете в виду? — перебил ее Шая, уводя разговор подальше от опасной темы. — Например, нам ваш магазин совсем не мешает.
– Я слышал, — сказал реб Мойше, — что вы серьезный человек и все свободное время изучаете святые книги.
Он посмотрел на томик русского перевода Торы, чернеющий между банкой маслин и бутылкой оливкового масла.
– Давайте объединим наши усилия. Я хочу купить у вас половину магазина и прекратить ненужную конкуренцию. Назовите цену.
Счастье оказалось так близко, так доступно. Как нечасто появляются в жизни таинственные незнакомцы и как постоянно нас надувают хорошие знакомые.
– Только одно условие, — сказал реб Мойше, — прибыль будем делить по-еврейски. Сердце Шаи, сделав секундную остановку, вновь перешло с иноходи на галоп.
«Ну вот, — подумал он, — разбежался на графа Монте-Кристо… Сейчас он тебе скажет!»
И реб Мойше сказал:
– Десять процентов от всех доходов пойдет на цдаку, а остальное будем делить поровну.
– Простите-простите, — зачастила Шаина жена, — я не поняла, вы, кажется, сказали «цдака»? Что это такое, зачем оно столько и почему на сторону? Лучше поделим между собой, как вы думаете, а?
Еврей спохватился:
– Ах, да, вы же из России. Дети, украденные большевиками. Ленин, партия, комсомол.
Он снял шляпу и вытер платком лоб.
– От всех доходов евреи отделяют десять процентов на помощь бедным, поддержку изучающим Тору и другие добрые дела. Эти проценты являются залогом успешного ведения дел. Так обещал нам Б-г через пророков.
– Послушайте, реб Мойше, — сказал Шая, — зачем вам искать других бедных? Мы тоже с трудом заканчиваем месяц, отдайте нам свои пять процентов — и делу конец.
– Ну, какие вы бедные? — возразил реб Мойше. — У вас свой магазин. А проценты все равно не ваши, если не передать их на благотворительные цели, Господь взыщет их другим способом.
– Как это взыщет? — удивился Шая. — Ангела, что ли, пошлет?
– Зачем ангела? — ответил реб Мойше. — Крыша у вас потечет, или машину украдут, или вор заберется, да мало ли есть способов потерять деньги.
– И кто это все придумал? — возмутился Шая. — Почему я должен без конца платить?! Страховку дай, налоги дай, а теперь еще и Б-гу дай!
– А вы попробуйте подсчитать свои убытки, — спокойно возразил реб Мойше, — сами убедитесь. Впрочем, я не настаиваю, не хотите продавать — не продавайте.
– Перестань ломаться, идиот, — вдруг быстро по-русски сказала жена. — Немедленно соглашайся.
И Шая согласился. Оформление документов решили перенести на начало следующей недели, реб Мойше тепло пожал Шае руку и, прикоснувшись к мезузе у входа, ушел.
Отвечая на радостные поцелуи жены, Шая обдумывал одну неспокойную мысль. Вечером вместо просмотра новостей и щелканья семечек он уселся за книгу расходов и начал вычисления. Примерно через полтора часа работы странная картина предстала перед его взором. Подсчитав все доходы от торговли и отделив от них десять процентов, Шая получил именно ту цифру, которая стояла в квитанции фининспектора. По всему выходило, что реб Мойше оказался прав.
– Глупости, — сказала жена, — случайно совпало. Надо просто круче крутиться, лучше знать ходы и выходы этой бухгалтерии. Меньше слушай религиозных фанатиков, и предупреждаю тебя заранее: в микву будешь ходить сам.
«Миква, шмиква, — подумал Шая. — Пожертвуй я такую сумму на ближайшую синагогу, меня б за два квартала узнавали. А теперь все уплывет фининспектору, да еще и с позором».
В ту ночь над Рамат-Ганом стояла полная луна. Шая спал беспокойно, вскрикивая и переворачиваясь с боку на бок. Ему снился фининспектор: он тщательно проверял Шаины отчеты; укоризненно качая головой, выписывал квитанцию, а потом, высвободив из-под пиджака аккуратные крылья, косо взмыл в бело-голубое небо.
Яков ШЕХТЕР, Израиль
http://www.migdal.org.ua
Художник Александр ШАБАНОВ
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
