Еврейский Мир

На Америку надвигается знаменательная годовщина – пятидесятилетие со дня гибели президента Соединенных Штатов Джона Фицджеральда Кеннеди, застреленного 22 ноября 1963 года на площади Дили в Далласе, Техас. Адепты культа Кеннеди, на протяжении всех этих лет трудолюбиво раздувавшие пламя поклонения своему кумиру, отметили печальный юбилей потоком новых книг, кинофильмов и телевизионных передач, не говоря уже о лавине газетных и журнальных статей. В опросах общественного мнения Кеннеди получает заоблачный рейтинг – в среднем около 70% – и неизменно фигурирует в числе трех самых выдающихся президентов в истории страны (конкуренцию ему могут составить лишь Авраам Линкольн, Джордж Вашингтон, Франклин Рузвельт и Рональд Рейган).

Но заслуживает ли Джон Кеннеди такого высокого рейтинга? Или же его слава дутая, и он обязан ею лишь мастерской работе пропагандистского аппарата Демократической партии, ловко воспользовавшегося гибелью молодого, красивого и харизматичного, но ничем не примечательного президента, чтобы превратить вполне понятную всенародную скорбь в связи с его трагической смертью в подлинный культ, а его самого – в героя-мученика и объект почти религиозного поклонения? Что ж, в поисках ответа на этот вопрос совершим краткий экскурс по недолгой политической биографии 35-го президента Соединенных Штатов.

Внук бостонского кабатчика и сын финансового воротилы, голливудского магната и бутлегера Джон Кеннеди стал президентом Соединенных Штатов в 1960 году, хотя вступил он на политическую стезю лишь по воле трагического случая. Патриарх семьи Джозеф Кеннеди возлагал все неуемные честолюбивые надежды на своего первенца, тоже названного Джозефом, по всем отзывам столь же талантливого и целеустремленного, как отец. Но во время Второй мировой войны Джозеф-младший погиб на европейском фронте, и мантия знаменосца клана опустилась на плечи второго сына – Джона.

К этому времени политический корабль будущего президента едва не сел на мель, не успев пуститься в плавание. Командуя торпедным катером на тихоокеанском фронте военных действий, лейтенант Джон Кеннеди неумелыми маневрами подставил свой корабль под японский крейсер, который потопил «PT-109», даже не заметив его. Командиру торпедного катера предстоял суд военного трибунала за преступную халатность. Но расторопный отец принял экстренные меры, и вскоре в журнале Reader’s Digest, который в те годы читали десятки миллионов американцев, появилась лживая, но увлекательная заказная статья о подвиге лейтенанта Кеннеди и его экипажа. Джон Кеннеди в одночасье стал знаменитым. Командование военно-морского флота США осознало, что невозможно сажать национального героя на скамью подсудимых, и отступило. Репутация будущего президента была спасена.

По окончании войны «отец-основатель», как звали старшего Кеннеди, обвел на календаре 1960 год: в этом году его сын станет президентом Соединенных Штатов. Джона политика не интересовала, он знал одну, но пламенную страсть – женщин. Но отец был неумолим, его не интересовало, что думает его наследник, которому он приказал нести семейное имя к вершинам славы. Пришлось послушному сыну склониться перед железной волей непреклонного родителя.

В 1946 году, опираясь на громадное состояние и связи отца, Джон победил на выборах в Палату представителей Конгресса, а спустя шесть лет успешно баллотировался в Сенат. В Вашингтоне конгрессмен, а потом сенатор Кеннеди прославился амурными похождениями и полным пренебрежением к своим прямым обязанностям. Но Джозеф Кеннеди не унывал. Он нашел для сына очень талантливого литератора Теда Соренсена, который стал его неизменным спичрайтером. Соренсен написал книгу «Профили мужества», выпущенную под именем его патрона. Книга, которую он не писал, принесла молодому сенатору от Массачусетса славу, Пулитцеровскую премию и репутацию интеллектуала – совершенно незаслуженную, ибо Джон, как и его отец, от всей души презирал интеллигенцию.

В 1960 году, точно по плану, Джон Кеннеди был номинирован Демократической партией в качестве ее кандидата на президентских выборах. Кеннеди противостоял вице-президент Ричард Никсон, страстно ненавидимый прогрессистами за разоблачение высокопоставленного сановника Госдепартамента  в администрациях Рузвельта и Трумэна Олджера Хисса как скрытого коммуниста и советского шпиона. Кеннеди построил свою кампанию на нещадной критике соперника за несуществующее отставание Соединенных Штатов от Советского Союза в области ракетного оружия, прекрасно зная, что это ложь. Но на войне – как на войне, а, вывернув наизнанку известное изречение Клаузевица, уместно спросить: что такое политика, как не продолжение войны другими средствами?

Выборы принесли демократу победу с ничтожным отрывом, но при весьма сомнительных обстоятельствах. У республиканцев были все основания утверждать, что как минимум в двух штатах – Иллинойсе и Техасе – результаты выборов были подтасованы. (Мэр Чикаго демократ Билл Дэйли велел передать кандидату своей партии, чтобы он не сомневался – за него будет подано столько голосов, сколько нужно. А в Техасе, шутили остряки, все покойники на кладбищах штата выполнили свой последний долг перед Демократической партией, проголосовав за ее «тикет»: Кеннеди не зря выбрал себе в напарники выдающегося мастера политической интриги – техасца Линдона Джонсона.)

Окружение Никсона настаивало на том, чтобы он потребовал пересчета голосов, но тот отказался: он не имеет права «ставить свои интересы над национальными интересами и ввергать страну в пучину политического кризиса». Полагаю, что этот благородный поступок «чудовища» Никсона, этого жупела, именем которого либералы пугают своих детей, только усилил ненависть к нему в левых кругах. Еще древнеримский историк Тацит отмечал, что человек не прощает оказанных ему благодеяний, если не может или не желает им соответствовать. Чужое благородство колет глаза и жжет совесть.

И вот сбылась мечта Джозефа Кеннеди – его сын в 42 года стал президентом величайшей державы на свете.

Начало своего правления президент Кеннеди ознаменовал позорным провалом операции по освобождению Кубы от коммунистического режима Фиделя Кастро. Его предшественник Дуайт Эйзенхауэр оставил новому президенту в наследство полностью разработанный план вторжения на Кубу крупного отряда кубинских эмигрантов, обученных ЦРУ и готовых сражаться за освобождение своей родины. Оставалось только пунктуально выполнить все элементы плана. Но Кеннеди сдрейфил, провалил операцию и бросил борцов за свободу на произвол судьбы.

Эйзенхауэр был потрясен малодушием и бездарностью своего преемника. Однако Кеннеди отделался легким испугом – он заявил, что берет на себя полную ответственность за неудачу, пресса умилилась «мужеству» молодого президента, взявшему на себя вину за неудачу, и сочла инцидент исчерпанным. А то, что погибли или оказались в кубинских застенках полторы тысячи доблестных воинов, так это издержки производства, или, как любил говорить Сталин, «лес рубят – щепки летят».

Однако то, что может сойти с рук рядовым людям, не остается без последствий для государственных деятелей. Провал операции в Заливе Свиней был замечен и соответствующим образом истолкован врагами Америки. Малодушие Кеннеди повлекло за собой целую цепочку кризисов. Сознавая, что он допустил фатальный промах, который, несомненно, будет истолкован Москвой как признак слабости, Кеннеди настоял на личной встрече с Хрущевым. Американский президент был убежден, что сможет подчинить советского руководителя своему легендарному обаянию – подобно тому, как Франклин Рузвельт питал беспочвенные иллюзии насчет своих шансов понравиться Сталину (об этом я несколько лет назад написал подробно в статье «Безответная любовь»).

Но выяснилось, что советский лидер – не то же самое, что восторженная гарвардская студентка. Венский саммит в июне 1961 года закончился полной катастрофой: Хрущев затоптал молодого собеседника и уехал в Москву в убеждении, что Кеннеди – сопляк, у которого молоко на губах не обсохло, который проглотит любое оскорбление, смирится с любой провокацией. Провокация не замедлила последовать: в августе Берлин перегородила стена. Кеннеди не решился что-либо предпринять, советский руководитель оказался прав. Воодушевленный победой, Хрущев решил: отчего не попробовать развить успех, и приказал ввезти на Кубу ядерные ракеты. Над Соединенными Штатами нависла смертельная угроза. Мир, затаив дыхание, следил за противостоянием великих держав.

К счастью, кубинский ракетный кризис закончился благополучно, Белый дом достиг договоренности с Кремлем, советские ракеты были вывезены с Кубы. Кеннеди вознесся на вершину славы, великого миротворца славил весь мир, а в Америке его культ достиг пика. То был его звездный час.

В радостной горячке никто не удосужился трезво оценить итоги кризиса. Между тем любому непредвзятому наблюдателю было ясно, что Хрущев начисто обставил молодого неопытного соперника. Советский Союз разыграл несложную комбинацию: ввозим ракеты, угрозами выбиваем из оппонента уступки, вывозим ракеты и, ничего не потеряв, с триумфом возвращаемся восвояси, сгибаясь под тяжестью богатой добычи. За восстановление status quo ante, которое Советскому Союзу не стоило ни гроша, Соединенные Штаты заплатили дорогой ценой, ликвидировав свои ракетные базы в Турции и Италии и, самое главное, навечно обязавшись не посягать на кастровский режим. Так кто выиграл и кто проиграл? Кубинский кризис, считающийся величайшим триумфом Джона Кеннеди, на самом деле был его крупнейшим провалом.

Другим внешнеполитическим начинанием президента Кеннеди стал Вьетнам. В попытке восстановить свой престиж, запятнанный кубинским фиаско, Кеннеди влез в войну во Вьетнаме, презрев совет своего многоопытного предшественника Эйзенхауэра. Шаг за шагом Америка все глубже и глубже завязала во вьетнамской трясине. Рубежом невозврата явилось решение Кеннеди избавиться от президента Южного Вьетнама Нго Динь Дьема: дескать, что эта косорылая обезьяна понимает, мы, гарвардцы, и сами с усами! По сигналу из Вашингтона южновьетнамские генералы убили своего президента, устранив единственного крупного политика национального масштаба, который мог соперничать по калибру и популярности с Хо Ши Мином. Ответственность за судьбы Южного Вьетнама целиком и полностью легла на американцев. Джон Кеннеди обрек свою страну на затяжную войну, в которой у Соединенных Штатов, связавших себе руки моральными и этическими путами, не было шансов на победу.

И вновь пропаганда уберегла Кеннеди. Если бы его не убили и переизбрали на второй срок, он непременно вывел бы американские войска из Вьетнама, трубили (и трубят по сей день) поклонники Кеннеди. Парадоксальным образом человек, втравивший Америку в войну, в изображении пропаганды преобразился в миротворца, которому лишь злой рок не позволил реализовать свои благородные порывы. Выходило, будто Кеннеди ввел войска во Вьетнам с единственной целью вывести их оттуда. Аватар победил реального человека, поджигатель войны чудесным образом обернулся ревнителем мира. Вьетнамская авантюра, спустя несколько лет погубившая карьеру Линдона Джонсона, его преемника на посту президента, стараниями пропаганды не запятнала риз Джона Кеннеди.

Внутриполитическая деятельность президента Кеннеди была гораздо менее заметной. Он старался избегать чреватых конфликтами проблем, ограничиваясь трескучим красноречием, до которого он был большой охотник. В Вашингтоне шутили, что «президент Кеннеди под гром литавр и звон фанфар поднимается на трибуну и громогласно призывает нацию мыть руки перед едой». Но кое-что конкретное он все же успел сделать. Именно Кеннеди разрешил государственным служащим объединяться в профсоюзы – идея, от которой в свое время в ужасе отшатнулся даже Франклин Рузвельт. Тем самым Кеннеди заложил мину замедленного действия, которая сработала уже в наши дни, когда во многих штатах разразился острый финансовый кризис в связи с непомерными требованиями профсоюзов учителей и других категорий государственных служащих.

Справедливости ради, нужно отдать ему должное за призыв к сокращению налогов в целях стимулирования экономики и за программу освоения космоса с обещанием к концу 60-х годов высадить человека на Луне и благополучно вернуть его на Землю. Далеко не все считают расходы на космическую программу оправданными, рассматривая ее как пропагандистский трюк, не заслуживающий миллиардных ассигнований. Но я полагаю ее несомненной заслугой 35-го президента США.

Стране вообще необходима возвышающая, захватывающая воображение национальная идея, а в годы, когда Америка была повергнута в шок успехами советской космонавтики, потребность в такой идее была особенно остра, не говоря уже об оборонных аспектах космических исследований. Успехом Кеннеди считается и заключенный им с Советским Союзом и Великобританией договор о сокращении ядерных испытаний, хотя следует иметь в виду, что Москва никогда не заключила бы такой договор, если бы не считала, что он ей на руку.

На том скудный список достижений Джона Кеннеди можно считать исчерпанным. Впрочем, удивляться нечему. Его интересы лежали в совершенно другой области. Львиная доля президентского времени уходила на разврат. Кеннеди превратил Белый дом в вертеп, одна оргия следовала за другой, их описания читаются как страницы древнеримской истории эпохи упадка. Из Голливуда в Вашингтон нескончаемым конвейером шел поток кинозвезд и кинозвездочек-старлеток. Но ими дело не ограничивалось – Кеннеди не пропускал ни одной юбки.

Как все люди такого склада, он быстро пресыщался и щедро делился с друзьями услугами своих мимолетных увлечений. Кинобогиня Мэрилин Монро, находившаяся в то время на вершине славы, плакала, что Кеннеди «пускает меня по рукам, как кусок мяса». К ужасу ФБР, президент страны делил с чикагским мафиозо Сэмом Джанканой ласки его подруги Джудит Экснер и завел шашни с восточногерманской шпионкой Эллен Ромеш, не думая не только о приличиях, но также и о том, что он пренебрегает интересами национальной безопасности, подвергая себя угрозе шантажа.

Подернутая розовым флером легенда о сказочном браке Джона и Жаклин Кеннеди – не более чем красивая выдумка. Кеннеди не был способен на длительные привязанности. Он женился на красавице из оскудевшей аристократической семьи Бувье по настоянию отца, который решил, что Жаклин привнесет в семью то, что худородным Кеннеди  недостает – «класс» – и тем самым будет способствовать успеху карьеры сына.

Однако Джон Кеннеди не собирался жертвовать своим досугом ради сохранения декорума. Когда Жаклин рожала первого ребенка, ее любящий муж развлекался в веселой женской компании. И у постели роженицы сенатор появился лишь после грозного звонка отца, под страхом лишения наследства велевшего ему немедленно мчаться к жене и позировать перед объективами фоторепортеров в качестве заботливого мужа и отца. Зная крутой нрав отца, Джон вынужден был подчиниться.

Умильный миф о том, что президентская семья – современное воплощение легенды о короле Артура и королеве Гиневре – был создан уже после гибели Джона Кеннеди его вдовой, которая была гораздо умнее и расчетливее, чем принято думать, при деятельной помощи придворного летописца Теодора Уайта из журнала Life. Так и появился на свет миф о блистательном семейном очаге президентской пары, подобном двору короля Артура – «Камелоте», благо как раз в то время на экранах с большим успехом прошел мюзикл под этим названием. Реальность, увы, была куда менее благолепной.

Помимо прочего, Кеннеди мог нормально функционировать лишь спорадически. Хотя рептильная пресса живописала президента как образец силы и здоровья, он был тяжело больным человеком. Красивый загар, ровным слоем покрывавший его лицо, не был свидетельством долгих часов активного отдыха на природе. То был симптомом тяжелого заболевания надпочечников – Аддисоновой болезни (называемой также «бронзовой болезнью»). Кеннеди перенес несколько операций на позвоночнике, его постоянно мучили сильные боли в спине. Поэтому врачи держали его на болеутоляющих наркотиках, пагубно отражавшихся на ясности мышления больного. И уж коль скоро его все равно кололи, он просил заодно вводить ему мужской половой гормон тестостерон в подкрепление его главного увлечения. Немудрено, что Билл Клинтон так восторгался Джоном Кеннеди и старался ему во всем подражать.

Некоторые даже консервативные журналисты любят изображать Кеннеди «умеренным» и даже «ястребом». Дескать, сегодня у него не было бы никаких шансов получить номинацию Демократической партии. Боюсь, что они принимают желаемое за действительность. В те времена Джон Кеннеди придерживался господствующей – консервативной – линии во внутренней и внешней политике, поскольку радикальные силы еще не успели прибрать к рукам Демократическую партию, и левые поползновения дорого обошлись бы любому политику, мечтающему о Белом доме. Но Кеннеди происходил из семьи оппортунистов, для которых личные убеждения, если они вообще были, не играли никакой роли: они плыли по течению, и если это течение меняло русло, вместе с ним меняли курс и беспринципные политиканы.

К президентской кампании 1968 года брат покойного президента Роберт Кеннеди был уже заядлым либералом. А между тем в годы оны он был страстным поклонником друга своего отца сенатора Джозефа Маккарти и служил в его команде помощником Роя Кона – главного юридического советника сенатора-республиканца от Висконсина. Но изменились времена, изменились нравы, и вместе с ними изменились и убеждения Роберта Кеннеди.

Точно такую же трансформацию претерпел и самый младший сын архиконсервативного Джозефа Кеннеди– Эдвард, к концу 60-х годов возглавивший радикальное крыло Демократической партии и впоследствии докатившийся до сотрудничества с КГБ. Так что, проживи Джон Кеннеди еще несколько десятков лет, у меня нет сомнения в том, что он перешел бы на крайне левый фланг либерального движения.

Гибель от пули убийцы, несомненно, была самым удачным ходом в политической карьере 35-го президента США. Мелкий, пустой человек, креатура лакейской прессы, во мгновение ока преобразился в национального героя и мученика. Продемонстрировав чудеса пропагандистской эквилибристики, Демократическая партия и ее союзники в СМИ каким-то непостижимым образом сумели свалить вину за убийство Кеннеди, по официальной версии сраженного пулей коммуниста Ли Харви Освальда, на «темные силы реакции»: дескать, правые круги Америки создали невыносимо удушливую атмосферу в стране, которая логически привела к покушению на президента-демократа.

В обстановке истерии, охватившей страну и старательно нагнетавшейся прессой, общественное мнение оказалось в плену левой идеи. Выборы 1964 года вылились в тризну по павшему президенту и демонстрацию укора его врагам. Демократическая партия, явившаяся на выборы, размахивая окровавленным саваном президента-мученика, одержала полную победу. Линдон Бейнс Джонсон, вице-президент в администрации Кеннеди, сокрушил республиканского оппонента – консервативного сенатора от Аризоны Барри Голдуотера, набрав более 60% голосов избирателей и одержав победу в 44 из 50 штатов (плюс, разумеется, в федеральном округе Колумбия). Демократы завоевали большинство в две трети в обеих палатах Конгресса – 68 мандатов в Сенате и 295 мест в Палате представителей.

При таком громадном перевесе партия власти могла делать абсолютно все, что могло взбрести в голову ее лидерам. Оппозиция была совершенно бессильна помешать торжеству победителей. Подхваченные волной эйфории, демократы принялись ретиво перестраивать Америку на радикально «прогрессивный» лад с главной, хотя и негласной целью подкупить меньшинства под флагом «войны с бедностью» и навечно привязать их к своей колеснице. Началось кампания построения «Великого общества», ужасающие последствия которой мы воочию наблюдаем сегодня.

В этом и состоит истинное, хотя и невольное наследие Джона Фицджеральда Кеннеди, который ни по личным качествам, ни по своему скудному послужному списку не заслуживает репутации исполина, созданной его придворными, чье материальное и социальное благополучие было привязано к культу Кеннеди, активно раздуваемому прессой. Ему скорее подходит роль красивой безделушки, сусального ангелочка для новогодней елки.

   Автор — Виктор Вольский

Источник