Прием в комсомол
…Собрание в пустом классе школы прошло быстро и организованно: никому из двоечников и хулиганов и в голову не пришло иного решения, кроме как пешим ходом добираться до райцентра. Вся страна скорбит о потере вождя, вокруг злобствует мир капитализма — наше место в рядах комсомола, и мы добьемся этого, несмотря на трудности — так или приблизительно так подытожил Витя наше решение.
Через полчаса, вытянувшись цепочкой, мы начали этот исторический поход. Первые четыре километра дались относительно легко: здесь располагался военный городок, и дорога до поселка была пробита бронетранспортером. Идти по колее было достаточно удобно. Мýки наши начались за воинской частью, где переметы на дороге случались выше человеческого роста.
Первые два часа ходу по колено и по пояс в снегу выжали нас, как лимон. Ребята изнемогали, а пройдено было меньше трети пути. На очередном привале хлопцы выжидательно посматривали друг на друга, надеясь, что кто-нибудь предложит развернуться домой. Но никто не решался сделать это первым, мы снова поднимались и шли вперед.
Апогеем мучений стал переход через село Комаргород, лежавшее во впадине и полностью занесенное снегом. Шли гуськом, по очереди пробивая дорогу в снежной целине. Несмотря на название, село тянулось более двух километров, и на преодоление этого расстояния ушли остатки сил. Ребята, насквозь промокшие от пота, брели, почти бессознательно переставляя ноги. Казалось, еще десяток минут такого движения — и все рухнут на снег… Ан нет! За селом, когда дорога стала ровнее, а снег помельче, открылось второе дыхание, идти стало легче, настроение поднялось. Так я получил еще один жизненный урок: терпение — и все образуется.
В райцентр вошли строем и с песнями. Заседание райкома комсомола уже закончилось, но на наше счастье все действующие лица оказались в сборе. В глазах комсомольских вожаков районного масштаба застыло изумление: никто не ожидал такой прыти от станционной публики, известной своей неуправляемостью и свободолюбием.
Первым секретарем райкома был 22-летний разбитной курносый красавец Сергей М. Как нам показалось, наш подвиг не вызвал у него большого энтузиазма. Вообще перспектива заседать еще пару часов в единственный выходной день не обрадовала присутствующих, и на нас, изможденных и гордых своим поступком, районная бюрократия взирала с неприязнью.
Тем не менее столы были вновь накрыты красным кумачом, знамена водружены на свои места, покойные Маркс — Энгельс — Ленин — Сталин с группового портрета строго и оценивающе смотрели на нас… Священнодействие по приему кандидатов в члены Всесоюзной организации состоялось. Под конец, словно усовестившись прохладного приема, Сергей сказал:
– Вы вели себя, как настоящие, преданные делу партии парни, и я не сомневаюсь, что если когда-нибудь Родине понадобятся ваши жизни, вы их отдадите, не задумываясь.
Мы тоже не сомневались, но очень хотелось есть…
Новоявленных героев «перехода через Альпы» накормили обильным ужином, посадили в сани, запряженные сытыми лошадьми, и отправили восвояси.
Я лежал на мягком душистом сене, укрытый теплой попоной, рядом грело плечо друга. Тело сладко ныло здоровой усталостью, лошади весело бежали по уже накатанной за день колее. Надо мною — звездное небо. Таких чистых, ясных и приветливых звезд я больше никогда не видел. Это были минуты счастья, ощутить которые нам дозволено так редко…
«Со святыми упокой…»
История эта имела свое продолжение. Судьба позаботилась, и мне не пришлось надолго отрываться от родных мест, последние тридцать лет проживая в родном областном центре. По роду службы захаживая частенько в горсовет, я неоднократно встречал красивого, курносого, с годами растущего по службе, но одновременно стареющего Сергея М. Много лет спустя представился случай познакомиться поближе — с его супругой нас связывало продолжительное сотрудничество.
Однажды, сидя за дружеским столом, я напомнил ему о нашем давнем знакомстве. Каково же было мое изумление, когда он не только вспомнил тот случай, но и рассказал об обстоятельствах, которые позволили по-иному взглянуть на произошедшее.
– А як же, я дуже добре пам’ятаю цей день, 13 березня 53-го року. Це було дев’ять днів, як вмер Сталін і місцеві партійні діячі вирішили справити по християнському звичаю поминки за небіжчиком. Звичайно, всі ми були ідейно виховані атеїсти і проведення цього заходу було найсуворішим чином засекречено. Мали зійтися до свекра замголови виконкому, який приготував гарну горілку та заколов кабанця на свіжину.
Я вже збирався намилитися до дядька Опанаса, де мене чекали хлопці, коли до приміщення райкому причимчикували комсомольські кандидати з залізничної школи. Шляхи були заметені снігом, нам і на думку не спадало, що хтось може з’явитися зі станції. Отож, замість того, щоб пити горілку та заїдати свіжиною, я був вимушений вести засідання комітету та приймати цих диваків у комсомол.
Вот так: оказывается, своим поступлением в ряды Ленинского Союза молодежи мы тогда справили поминки по «отцу народов и другу всех детей»…
…А закончить повествование хочу тем, с чего начал — разговором о погоде. С той поры в течение более сорока лет я наблюдал за погодой в марте, и каждый раз 13 числа она преподносила очередной сюрприз: снегопад, штормовой ветер, проливные дожди. В этот день по православному календарю зима встречается с летом, но мне почему-то казалось, что в этот день мятежная душа Иосифа Джугашвили, вождя и гениального злодея, возвращается на землю, чтобы напомнить о себе и о том, что История — это то, что никогда не проходит…
Алексей ЯБЛОК