Трудно, почти невозможно рассказывать об опере пространно. Оперу нужно слушать. Особенно такую оперу – талантливую по-настоящему. Музыка – завораживающая, сюжет – увлекающий безоговорочно.
Но главное – это основа либретто, не миф, не легенда, а исторически выверенное библейское повествование о великом царе Давиде, Давиде-воине, Давиде-законодателе, Давиде-правителе могучего иудейского государства и строителе Иерусалима, о Давиде-псалмопевце и о Давиде-человеке, который в бешеном круговороте событий боролся, совершал великие дела, делал неизбежные ошибки, любил и страдал.
«Нет памяти о прежнем, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после», – сказано у «Экклезиаста». Но слова эти никак не касаются деяний и людей поистине замечательных, таких титанов, как царь Давид. И в памяти далеких потомков сохранилась и история его жизни, и история безоглядной, палящей его любви.
Меня не удивило, напротив, я сочла закономерным то, что именно Александр Копейкис получил главный приз Второго Международного конкурса еврейского искусства «Золотая Ханукия», проходившего в ноябре прошлого года в Москве. Широчайший охват еврейских общин мира: более сотни претендентов из 12 стран – цифры впечатляющие. Конкурс проводился по пяти номинациям – музыка, эстрада, хореография, театр и детское творчество. И в каждой номинации своя награда. Но главный приз, великолепный золотой девятисвечник, напоминающий изобретенный самим Давидом невель, одну из древнейших арф, достался нашему иммигранту, ныне американскому композитору.
Да что я говорю – композитор? Конечно, композитор замечательный, но и либреттист, и сценограф, и отличный, с консерваторским образованием, певец. Его глубокий, сильный и выразительный баритон хорошо знают в Нью-Йорке. Александр Копейкис – известный кантор. Может, именно поэтому обращение его к еврейской традиции в музыке так естественно.
Да и сама идея, подсказанная величайшей из величайших Книгой Книг, – создать произведение об одном из самых значительных героев еврейской и общемировой истории и эпоса, стоявшего у истоков еврейской государственности, принадлежит тоже Александру. Творческая многогранность, профессионализм, да и философское мышление и позволили ему создать эту уникальную оперу, в которой древние псалмы прозвучали по-особому.
Уникальная? Заявление, согласитесь, дерзкое и требует аргументации. Прежде всего, музыка. Необычная, дивная мелодика, запоминающаяся, заставляющая вслушиваться, вникать, ждать каждой следующей музыкальной фразы. Да и как не быть ей такой, если ее первоосновой стала еврейская духовная музыка ашкенази, и сефардов, восходящая, возносящаяся к древним храмовым песнопениям. Тут и гордые, взволнованные канторские напевы, и могучее, невероятно эмоциональное звучание молитвенных хоралов, созданных теми боговдохновенными безвестными гениальными еврейскими музыкантами столетия, а то и тысячелетия тому назад. И все это воссоединено, спаяно с днем сегодняшним.
В партитуре Копейкиса и громы многострадальной вековой еврейской истории, и отзвук трагических событий двадцатого столетия, и гул непредсказуемого, мутирующего нашего времени.
И замечательно, что переложение для симфонического оркестра делал такой блистательный мастер оркестровки, как аранжировщик и дирижер Владимир Бачин.
Оратория, оперы, балеты на библейские темы писали Бах, Гендель, Сен-Санс, Дворжак, Рихард Штраус, Онеггер, а в наше время Андрей Петров… Но еврейской, даже отчасти, музыка эта никак и никоим образом не была. Не прослушиваются еврейские мотивы и в блистательной оратории Моцарта «Кающийся Давид», которого взволновала именно тема страданий и раскаяния – самого страшного наказания за совершенный проступок (преступление – где грань?). И это еще одна из очень важных и очень своевременных проблем, которые развивает перед нами сложная, напряженная, талантливая, захватывающая, невероятно экспрессивная драматургия и еврейскими мелодиями насыщенная музыка оперы «Царь Давид». На ее создание подвигла композитора и либреттиста одна из ярких страниц святой Торы – история любви Давида и Батшебы.
Все, кто приехал из стран бывшего Союза, помнят «Давид и Вирсавия». Поэтому – маленькое отступление. Дело в том, что в древности иудеи это имя произносили именно – Батшеба. Так произносят его на иврите и сейчас. Точно так же называют возлюбленную Давида и абсолютно все европейцы, а следом за ними – американцы. После перевода Библии (я имею в виду Ветхий Завет) на русский язык был допущен целый ряд буквенных неточностей, иногда очень значительных. Так Батшеба каким-то непостижимым образом превратилась в Вирсавию. И в литературе, и в музеях, под полотнами знаменитейших художников читали мы «Вирсавия», а не «Батшеба», многотысячелетнее имя, очаровавшее царя Давида.
Давид – один из первых еврейских царей, ярчайшая личность. Юный пастух был столь талантливым поэтом, певцом и музыкантом, что прозвали его «сладкозвучным певцом Израилевым». Провидец Самуил, понимая, что юноша наделен еще и храбростью, и мудростью государственного мужа, втайне помазал его на царство, при живом царе Сауле, к которому Давид вскоре был призван и для которого песни его были словно живительный бальзам. Старый царь Саул так полюбил Давида, что выдал за него замуж дочь свою Михал, а любимый отважный царский сын Ионатан стал лучшим другом Давида. Вскоре Давид проявил себя на поле боя, метко прицелившись и попав из пращи камнем между глаз непобедимому прежде силачу-филистимлянину Голиафу. Ну, а потом… Потом было страшное сражение у горы Гилбоа, тяжкое поражение Израиля, смерть Саула и его сыновей, чем глубоко был опечален Давид. Он сложил траурную песнь, одну из прекраснейших в мировой поэзии, в которой оплакал гибель в бою великого царя Саула и дорогого своего друга Ионатана и воспел их храбрость. Этот псалом Давида и дружба его с Ионатаном много раз были отражены и в мировом искусстве, так же, как битва Давида с Голиафом. Кто не помнит прекрасную статую Микеланджело!
А история… История резво мчалась дальше. Давид, став царем израильским, мудрым правителем и военачальником, сумел победить многочисленных врагов, захватить Иерусалим, который сделал столицей своего растущего молодого царства. И стали с тех пор звать Иерусалим – град Давидов. И господствовал Давид над процветающей страной, простиравшейся от предгорий Ливана до Акабского залива, и называли его и евреи, и окрестные, и далекие народы не иначе как Великий Царь.
И все было у Давида: был поэтический дар, слагал он псалмы – как песни и как поучения, пел и играл на арфе, за что славили его; была могучая армия, побеждавшая врагов и завоевывавшая новые земли; было несметное богатство, дворец, слуги; было, кроме Михал, несколько жен, а наложниц – без числа. Одного не было у царя Давида – любви, что томило и мучило его душу.
Вот этот момент и есть точка отсчета сюжета оперы «Царь Давид». «Однажды ночью, в свете луны, увидел Давид купающуюся женщину. И была эта женщина прекрасна…». На протяжении веков самых разных художников волновала эта сцена – то, как увидел Давид Вирсавию, ох, простите, Батшебу, как привели ее к нему во дворец, как заключил он ее, чужую жену, в свои объятия, свершив запретное, содеяв великий грех, послав, вдобавок, Урию, мужа ее, на смерть. И все разнонациональные мастера, от Рембрандта и Рубенса до Шагала, представили себе и нам эту женщину, которую мир считает образцом совершенной красоты. А теперь представила нам ее и великого ее возлюбленного новая опера.
И звучат полные раскаленной страсти неумирающие слова гениального псалмопевца:
«Эта ночь привела меня к тебе, Батшеба,
Я принадлежу тебе, Батшеба.
Б-же, помоги, я не могу без нее…»
Потрясают эти слова любви, написанные три тысячелетия тому назад. Так же, как потрясает и заставляет задуматься обращение полного раскаяния царя к Создателю, его мольба о прощении, об искуплении греха, его осознанное чувство вины. И звучат слова знаменитого 51 псалма:
«Сотри грехи мои!
Смой совершенный грех мой,
И от проступка моего очисть меня!»
Какие слова, какая выразительность…
«Сердце чистое сотвори для меня, Б-же,
И дух твердый обнови внутри меня.
Не отринь меня от Себя,
И Дух Святой Твой не отнимай от меня.
И стану я белее снега».
«И стану я белее снега». Главу Торы «Рэ» об ответственности за свои поступки Давид наверняка знал. Актуальна она и сейчас. Как актуальна каждая строка Книги Книг.
Сюжет «Царя Давида» – это, прежде всего, песнь о великой, неодолимой любви. Но все же, именно потому, что реальные, невыдуманные герои этой исторической Love Story, этой сверкающей слезами и подлинной страстью любовной истории, не забывающейся столь долго, сами считали ее греховной, сами мучились, а хотели бы, мечтали, молили Г-спода о том, чтобы стать белее снега, High Concept, основную концепцию, все же сформулируем так: любовь, страсть подчас заставляют человека совершать поступки, противоречащие морали, но не освобождает от ответственности за них перед Б-гом, людьми и перед собой.
Но вернемся к опере. Хороши не только вокальные партии и хоры, впечатляет и музыка к многочисленным балетным сценам, открывающим постановщику танцев возможность и тонкой нюансировки, и новых хореографических ходов, давая простор его творческой инициативе и его фантазии. Чарующая музыка, феерия танца делают спектакль еще более интересным и зрелищным.
И, конечно же, очень важна детально продуманная сценография, максимально приближенная к той отдаленнейшей эпохе. Тем более, что новейшие находки, да и изучение источников, подаренных искусством, открывают богатейшие возможности. Так, например, в нью-йоркском художественном музее Метрополитен, в отделе древностей Ближнего Востока экспонируются бережно восстановленные золотой трон и пурпурная плащаница великого царя Соломона, сына Давида и Батшебы.
Создавая картины на библейские сюжеты, большинство живописцев одевало свои персонажи в костюмы своего времени. Исключения были немногочисленны. Так, Рембрандт, живший в еврейском квартале Амстердама, друживший с богословами и раввинами, консультировался с ними. Фрески и витражи раннего Средневековья часто показывают фигуры евреев в собственных одеждах, непохожих на одежду окружающих. Много полезного собрано в Еврейском музее, особенно, древние мозаики, – и относительно одеяний предков, интерьеров их жилищ и дворцов. Так что не только музыка, но и зрелище будет яркое и эффектное.
Стоп! Еще ничего не сказано о литографиях бессмертного Марка Шагала, который провел огромную, углубленную исследовательскую работу, создавая свой гениальный цикл иллюстраций к Библии, где эпоха Давида, образ Давида, его одеяния, любовь и поэзия занимают особое место.
Так что приобщаемся мы и к истории, и к высокому искусству, и к звучной музыке, неотделимой от нас и от нашего времени с его страстями, с его добром и злом, любовью и ненавистью, с его вечными библейскими категориями. Ибо по-прежнему есть время строить и разрушать, время любить и время ненавидеть, время жить и время умирать.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
