В тот вечер к нам домой приехал милиционер и передал повестку явиться в ОВИР на следующий день, в четверг, 8 мая, к 4 часам пополудни. Очевидно, они хотели сорвать нашу демонстрацию, назначенную на три.
Мы поехали в ОВИР с утра. Известная всем отказникам Москвы инспектор Сазонова приняла нас сразу. Впрочем, мы разделились. В кабинет вошёл я, а Аня осталась ждать.
Сазонова предложила мне дома вновь заполнить анкеты, поскольку старые, заполненные семь лет назад, устарели. Я ответил, что зачем попусту заполнять анкеты. Пусть она лучше скажет мне, намерены ли они нас отпустить. Сазонова отвечала нечленораздельно. Я настаивал. В конце концов Сазонова произнесла: «Принесёте заполненные анкеты и получите открытку».
Открыткой называли документ, в котором было сказано о разрешении на отъезд, и указано, какие действия нужно совершить, чтобы получить выездную визу… Это походило на победу.
Я покинул кабинет. Аня сообщила мне, что вслушиваясь из-за двери в перебранку, она явственно слышала, как Сазонова всё время кричала мне «вам разрешено», а я каждый раз что-то возражал ей. Это означает, что мой слух отказывался воспринимать фразу, которую я ждал долгие семь лет. Сознание не принимало её.
Я позвонил Апе-кину и сказал, что на демонстрации мы больше не выходим – нас отпускают. Володя ответил, что подумает, как ему поступать дальше.
Я испытывал некоторую неловкость перед Апекиными. Мы использовали Володино мужество, а теперь бросали его.
На следующее утро к нам пришла мама и сказала, что звонил Апекин и просил меня перезвонить ему. Я отправился на квартиру родителей. Отцу как ветерану войны установили телефон, который, как у отца диссидента, тщательно прослушивали. На это Апекин и рассчитывал.
– Я напишу открытое письмо на Пагуошскую международную конференцию – передавал через телефон моих родителей угрозы в адрес КГБ Володя, – напишу и в другие инстанции.
– Мм-даа, – мычал я расстроенно. Очень Пагуошская конференция ему поможет.
Через два часа мама пришла к нам опять. Апекин просил позвонить ему ещё раз. Я уже догадывался, что услышу.
– Я решил выйти на демонстрацию один, – услышал я в трубке.
– Вот это правильно, – поддержал я Володю, догадываясь, что на Лубянку поступило недовольство со Старой площади, и КГБ должен был прекратить наши демонстрации немедленно. Всё же выйти на демонстрацию одному, не имея относительной защиты, которую давала нам наша шахматная известность, я понимал, было нелёгким решением.
Слава Б-гу, угроза Апекина, переданная по телефону моих родителей, сработала. За несколько часов до демонстрации, на которую с Володей решила выйти его дочь Катя, милиционер доставил Апекиным открытку с разрешением покинуть Советский Союз. В Америке Володе сделали успешную операцию на сердце. И до сего дня – 21 год спустя – Апекин продолжает успешную научную работу в Массачусетском Технологическом Ин-
ституте.
Неделю мы заполняли анкеты, заполняли какие-то дополнительные справки, и 15 мая, ровно через семь лет после подачи документов, мы опять были в Колпачном переулке, столь хорошо знакомом московским евреям, и вручили бумаги Сазоновой.
– Всё в порядке, можете идти, – сказала она нам.
– А где же открытка?!
– Так вам сразу и открытка, – сыронизировала инспектор ОВИРа. – Ждите. Получите по почте.
– Мы уже семь лет ждём.
– Подождёте ещё.
С тяжёлым сердцем спустились мы от Колпачного переулка к Старой площади. Мы надеялись, что наша борьба окончена. Похоже, это было не так.
Мы зашли в какой-то музей, размещавшийся в старой церкви, прятавшейся среди тяжёлых зданий огромного комплекса ЦК КПСС. Постепенно решение вызрело. Я набрал номера нескольких друзей-отказников, в телефонах которых я был уверен. Телефоны эти прослушивались круглые сутки. «Нас обманули, – сообщил я им. — Завтра мы вновь выходим на демонстрацию».
Когда мы добрались до Строгино, нас дома уже ждал милиционер с открыткой: «Принесите такие-то документы – получите выездную визу».
Мы показали невероятную, казалось, вещь. В Советском Союзе можно провести демонстрацию протеста против действий властей и с вероятностью, отличной от нуля, добиться своего, а не загреметь в тюрьму.