Анатолий Кузнецов. Фото: etazhi-lit.ru/
Дорогая редакция,
Мой дядя, Исаак Дондик, ваш автор, которому в марте исполнилось 104 года, предлагает свою новую статью о поэте Евгении Евтушенко и создании им поэмы «Бабий Яр».
Исаак Дондик продолжает внимательно следить за публикациями в вашей газете, и после прочтения статьи о Евтушенко и его поэме напечатанной в марте, решил написать свою версию, основываясь на книгах-воспоминаниях Анатолия Кузнецова и Евгения Евтушенко.
Исаак Дондик родился и жил в Киеве, и всегда интересовался всеми сведениями о Бабьем Яре, где была зверски убита большая часть его семьи.
Galina Landres
Поэт Евгений Евтушенко свои детские годы провел в Сибири, на станции Зима, где рядом мирно жили люди разных вероисповеданий. О Бабьем Яре он впервые узнал в 13 лет, прочитав проникновенное стихотворение Льва Озерова об этом страшном месте. А его будущий близкий друг Анатолий Кузнецов был уроженцем Киева и жил на его окраине, Куреневке, вблизи от Бабьего Яра. Ему было 12 лет, когда германские войска вступили в Киев с готовым планом — в течение нескольких дней уничтожить все еврейское население города и его окрестностей. Местом для исполнения этой чудовищной акции был выбран огромный овраг — Бабий Яр. Уже утром 29 сентября 1941 года Анатолий слышал доносившиеся оттуда непрерывные звуки пулеметных очередей. Впоследствии он вспоминал: “В толстую самодельную тетрадь я, в то время голодный мальчишка, по горячим следам записывал все, что видел, слышал и знал о Бабьем Яре. Понятия не имел, зачем это делал, но мне казалось, что так нужно, чтобы ничего не забыть”. Когда ему исполнилось 14 лет, он использовал собранный материал для написания первого варианта книги “Бабий Яр”. После окончания войны Анатолий дополнил ее свидетельствами людей, чудом уцелевших в кровавой мясорубке и, назвав новый вариант книги документальной повестью, подготовил ее к изданию. Вскоре он понял, что о том, чтобы опубликовать эту повесть сейчас, не могло быть и речи. Из-за проходящих по всей стране антиеврейских кампаний любые упоминания о Бабьем Яре находились под запретом.
Кузнецов спрятал рукопись повести в надежном месте и уехал на строительство Каховской ГЭС, где работал сначала разнорабочим и столяром, а затем литсотрудником в многотиражной газете “Всенародная стройка”. В это же время, по приглашению кинорежиссера Александра Довженко, писавшего сценарий о стройке коммунизма, в Каховку приехал молодой поэт Евгений Евтушенко. Здесь и состоялась его первая встреча с Кузнецовым. Узнав, что тот жил вблизи Бабьего Яра в те жуткие дни и наблюдал за ужасными событиями, происходившими в нём, Евтушенко попросил его рассказать об этом подробней. И Кузнецов детально поведал ему обо всем, что происходило в этом адском овраге. После этой встречи Анатолий успел побывать на строительствах Братской и Иркутской ГЭС, куда его командировал журнал “Юность”. Под впечатлением от этой поездки Анатолий написал повесть “Продолжение легенды”, получившую большую популярность среди молодежи. В 1954 году Кузнецов поступил в Литературный институт, где уже два года занимался Евгений Евтушенко.
Евгений Евтушенко. Фото: evreimir.com
В сентябре 1961 года поэт приехал в Киев в связи с предстоящим творческим вечером в Октябрьском дворце. Там он случайно встретился с Кузнецовым, и тот, как бы в продолжение беседы в Каховке, предложил ему посетить Бабий Яр. Позднее Евтушенко вспоминал: “Впервые стоя над обрывом перед Бабьим Яром с Кузнецовым, вызвавшимся быть моим гидом, я был потрясен, увидев, что там нет никакого памятника, даже какого-либо знака. Бабий Яр был превращен в свалку. Начало стихотворения пришло мгновенно: “Над Бабьим Яром памятника нет…”. В тот же вечер на одном дыхании он написал свое знаменитое стихотворение “Бабий Яр”, в котором выразил полное неприятие антисемитизма.
“… Я — каждый здесь расстрелянный старик.
Я — каждый здесь расстрелянный ребенок.
Ничто во мне об этом не забудет!
«Интернационал» пусть прогремит,
когда навеки похоронен будет
последний на земле антисемит ”.
Следующим утром он прочел стихотворение своим киевским друзьям: Ивану Драчу, Ивану Дзюбе и Виталию Коротичу, которые выразили полную солидарность с поэтом. И, конечно, на запланированным творческим вечере в Октябрьском дворце Евтушенко также прочел свое новое стихотворение. Встреча с почитателями его таланта прошла с большим успехом в переполненном зале. Вскоре по городу распространились слухи о смелом стихотворении московского поэта.
Вернувшись в Москву, Евтушенко отнес стихотворение “Бабий Яр” в редакцию “Литературной газеты”. Главный редактор, В. А. Косолапов, прочитав стихотворение сказал: “Хорошие стихи” и добавил: “Правильные стихи. Будем печатать”. Но прежде чем принять окончательное решение, намерился посоветоваться с женой. Его можно было понять: он ясно сознавал, что, взяв на себя ответственность за публикацию стихотворения “Бабий Яр”, он сразу после выхода газеты с этими стихами будет уволен, потеряет не только работу, но и многие привилегии, которые ему были положены как номенклатурному работнику. Согласится ли жена на эти жертвы? Но прочитав «Бабий Яр», она, будучи по характеру под стать мужу, сказала: “Надо печатать, причем не откладывая”. Самоотверженный поступок четы Косолаповых трудно переоценить. На следующий день, 19 сентября 1961 года, появилась в продаже «Литературная газета» со стихотворением Евгения Евтушенко. Она была мгновенно раскуплена и стала библиографической редкостью. В тот же день Валерий Косолапов был уволен с поста главного редактора “Литературной газеты”. Он принял это спокойно и не раскаивался в своем решении. Однако, несмотря на совершенный поступок, его авторитет не померк и, когда в 1970 году главный редактор журнала “Новый Мир” Александр Твардовский вышел на пенсию, на его место ( не надолго) назначили достойного преемника — В. А. Косолапова. Появление в советской печати произведения, в котором резко прозвучало обвинение антисемитизма, вызвало бурную реакцию общественности как в СССР, так и за рубежом. Оно стало большой неожиданностью для многих людей, давно свыкшихся с юдофобством в стране.
Фрагмент памятника «Бабий Яр». Фото: tonkosti.ru
Стихотворение “Бабий Яр” Евгения Евтушенко произвело огромное впечатление на Д. Д. Шостаковича. Прославленному композитору были близки слова гнева и скорби, высказанные поэтом в своем “Бабьем Яре» И весной 1862 года Дмитрий Шостакович приступил к работе над “Тринадцатой симфонией”, дав ей второе название “Бабий Яр”. Сам композитор называл свое сочинение вокально-симфонической сюитой, исполняемой оркестром, басовым хором и солистом-басом. Симфония писалась с некоторыми вынужденными перерывами почти весь 1962 год. И, хотя власти пытались любыми средствами сорвать ее премьеру, она все же состоялась в декабре 1982 года в переполненном Большом зале Московской консерватории. Симфония произвела ошеломляющее впечатление. После ее окончания зал устроил бурную овацию музыкантам, которая многократно усилилась с выходом на сцену Дмитрия Шостаковича и Евгения Евтушенко. Власти не решались запретить исполнение “Тринадцатой симфонии”, боясь нежелательных реакций Запада. Поэтому в ряде крупных городов она прозвучала: сперва в Минске, причем три дня подряд (19, 20, 21 марта 1983 года), затем в Горьком (декабрь 1985 года), Новосибирске (январь 1986 года) , Волгограде (май 1986 года). А вот в Киеве, как позже писал Евтушенко: “Украинские власти лишь через тридцать лет, наконец-то, изволили заметить существование “Тринадцатой симфонии” Шостаковича, где первой частью был реквием, посвященный жертвам “Бабьего Яра”.
Д.Д. Шостакович и Е.А. Евтушенко. Фото: dzen.ru
Замечательное произведение Дмитрия Шостаковича прозвучало и в Америке благодаря его другу Мстиславу Ростроповичу, тайком вывезшему из страны экземпляр нот. Приехав в США, он вручил партитуру главному дирижеру Филадельфийского симфонического оркестра Юджину Орманди (думаю, не случайно именно ему — он был венгерским евреем). Тот, ознакомившись с “Тринадцатой симфонией”, не теряя времени, подготовил ее к исполнению. Она прозвучала в исполнении его оркестра, а также, спустя некоторое время, Балтиморского симфонического оркестра под управлением Юрия Темирканова, широко известного своими юдофильскими взглядами.
Продолжим прерванный рассказ об Анатолии Кузнецове. В 1965 году он предложил свою документальную повесть “Бабий Яр” редакции журнала “Юность”. Ее приняли и после многочисленных купюр через год опубликовали. Цензуре все же не удалось до конца выхолостить содержание повести, и даже в изуродованном виде она сохранила огромную силу воздействия на читателей. Надругательство над своей повестью автор принял очень близко к сердцу и не смог смириться с этим. Поняв, что в своей стране ему никогда не удастся издать ее в оригинальном виде, он решил бежать на Запад и там опубликовать ее.
Кузнецов тщательно подготовился к ответственному шагу. Из нескольких вариантов побега выбрал наиболее надежный, воспользовавшись тем, что в 1970 году в стране предполагалось торжественно отметить 100-летие со дня рождения В. И. Ленина. За год до этого Кузнецов обратился в Союз писателей в связи с тем, что он работает над книгой о Ленине, и ему необходима командировка в Англию для сбора материалов о лондонском периоде жизни вождя. Он и раньше бывал с заданиями в зарубежных странах, поэтому в данном случае проблем с получением командировки не было. Захватив с собой микрофильм с заснятым полным, бесцензурным, текстом повести, Кузнецов благополучно прибыл в Лондон. Через несколько дней он обратился к властям с простой о политическом убежище. На новом месте он продолжил работу над рукописью. Текст был дополнен важными подробностями, которые он не решался включить ранее. И лишь после этого в 1970 году в издательстве “Посев” Кузнецов опубликовал окончательный вариант «Бабьего Яра», назвав его романом-документом. С 1972 года, работая в лондонской студии радиостанции “Свобода”, он регулярно выступил в программе “Писатель у микрофона”. Много путешествовал, построил дом, женился, в мае 1979 года у него родилась дочь, а спустя месяц он умер. Есть две версии его смерти: Евгений Евтушенко сообщил, что Кузнецов погиб в автомобильной катастрофе, а сын писателя Алексей Кузнецов — отец скончался от второго инфаркта, не дожив два месяца до своего 50-летия. 28 сентября 2004 года в Киеве был установлен памятник Анатолию Кузнецову. На нем изображен герой его повести “Бабий Яр” — мальчик читает приказ немецких оккупантов: “Все жиды города Киева и его окрестностей…”Тем временем публикации выдающего стихотворения Е. Евтушенко “Бабий Яр” и уникальной документальной повести А. Кузнецова под тем же названием содействовали усилению митингов с требованиями киевлян установить памятник жертвам нацистского террора. На одном из них, 29 сентября 1966 года, в день печального юбилея — 25-летия начала массовых расстрелов евреев в Бабьем Яру, в присутствии киевлян и жителей соседних городов выступил писатель Виктор Некрасов. Он потребовал незамедлительных действий властей установить памятник безвинно расстрелянным в этом адском яру людям.
В 1976 году, спустя 10 лет после того митинга, был все же воздвигнут долгожданный памятник. Однако его многофигурная композиция, а также надписи на памятнике, полностью исказили события, произошедшие в этом ужасном овраге, и не отразили трагедию еврейского народа. Власти пытались выветрить из памяти людей словосочетание “Бабий Яр”, поскольку оно ассоциируется с гибелью в нём почти всего еврейского населения. Они официально переименовали этот микрорайон в “Сырецкий массив” и соответственно стали именовать мемориал в Бабьем Яру “Памятником в Сырецком массиве”.
Разумеется, еврейскому населению города был чужд такой памятник. И только 29 сентября 1991 года, в ознаменование 50-й годовщины начала расстрела киевского еврейского населения в Бабьем Яру был открыт памятник “Менора”, ставший символом героизма и возрождения еврейского народа. Его установили на территории Национального и исторически-мемориального заповедника Бабьего Яра, в предполагаемом месте массового расстрела в Киеве. Памятник состоит из бронзового семисвечника, расположенного на ступенчатом постаменте из тёмного гранита. Его неоднократно оскверняли вандалы, приходилось каждый раз реставрировать его. И только после появления на памятнике таблички на трех языках, который, помимо текста на иврите и английском, включал и украинский, злоумышленники, наконец, успокоились и перестали глумиться над ним. Менора стала основным местом почитания памяти наших родных, уничтоженных только за то, что они были евреями.
Массовый расстрел в Бабьем Яру. Фото: iz.ru
В заключение хочу отметить необычайную близость Евгения Евтушенко к еврейскому народу. Приведу только один пример, подтверждающий юдофильство поэта. В его стихотворении “Бабий Яр” есть строка: «Еврейской крови нет в крови моей…». В то же время в своей автобиографической книге он вспомнил: “В Москве мама брала меня с собой в Еврейский театр на Малой Бронной, и я трижды видел на сцене великого Михоэлса — дважды в роли короля Лира, и один раз — в Тевье-молочнике. Я влюбился в него. Мама взяла меня на похороны Михоэлса, когда его тело привезли из Минска”. В 1988 году в Москве состоялся Фестиваль памяти Михоэлса в связи с 50-летием со дня его убийства. Е. Евтушенко принимал самое непосредственное участие в его работе. На это откликнулась газета “Новые известия”, которая в статье под глумливым названием “Евтушенко как главный еврей России” сообщила, что “на сцене на фоне восстановленного панно Марка Шагала царил Евгений Евтушенко, преисполненный сознанием собственной уместности на данном мероприятии”. Буквально через несколько дней в газете “Московский комсомолец” журналист М. Дейч отреагировал на саркастическое замечание в “Новых известиях” об уместности Евтушенко участвовать на данном мероприятии. Он напомнил, что “Евгений Евтушенко был первым и долгое время оставался единственным советским поэтом, выступившим своей знаменитой поэмой “Бабий Яр” против разномастных антисемитов — от черносотенцев до нацистов. И если кто-то из современных русских поэтов имеет право своего действа на открытом фестивале памяти Михоэлса, то в первую очередь — Евгений Евтушенко”. Лучше не скажешь.
Исаак ДОНДИК, Нью Йорк
Оцените пост
(голосовало: 21, средняя оценка: 4,57 из 5)
Загрузка...
«Бабий Яр» Евтушенко — эксплуатация темы антисемитизма для продвижения идей «русского мира» и коммунизма, с которыми антисемитизм якобы несовместим. Никакого обличения антисемитизма в СССР там нет ни капли, единственная претензия — памятник еще не поставили, но критика нерасторопности чиновников на «обличение» явно не тянет.
А учитывая, что распевание «Интернационала» в СССР подразумевало поддержку не только войны за мировое господство, но и истребления иудаизма, чем, советские власти занимались и до Второй мировой войны, и после нее, так и вовсе призыв «против антисемитов и иудеев» получается.