В академических кругах Запада профессор Еврейского университета Элиягу Рипс известен как блистательный алгебраист, автор статей, опубликованных в самых престижных изданиях. В иерусалимском квартале Рамот «гимель» седовласого главу многодетного семейства почитают как замечательного соседа – мудрого, искреннего, отзывчивого. И только старожилы-рижане помнят, какой шум наделал в 1969 году протест 20-летнего студента Ильи Рипса против ввода в Чехословакию оккупационных войск
Илья Рипс родился в 1948 году в тихой интеллигентной семье. Отец, Арон Залманович, был преподавателем математики и решал с горячо любимым единственным сыном задачи повышенной сложности, всячески приобщая ребенка к премудростям науки. С ранних лет мальчик демонстрировал феноменальные способности. В школьные года Илья побеждал на математических олимпиадах, «перепрыгнул» из седьмого класса в девятый, а из девятого – в одиннадцатый.
Учителя и одноклассники с благоговением относились к еврейскому вундеркинду: никто Илье не завидовал, никто не пытался с ним соперничать. Он был звездой, уникумом – и это воспринималось как данность.
В неполные 16 лет Рипс поступил на физико-математический факультет Латвийского госуниверситета и стал самым юным студентом. В 1968 году он заканчивал обучение на четвертом курсе. Посещал занятия на военной кафедре. Ближе к лету студентов отправили на сборы в Калининградскую область. Оказавшись среди кадровых офицеров Советской армии, Илья был несказанно удивлен тем, что они рвутся в Чехословакию.
Наступил август. Часть, при которой состояли студенты, была переброшена за рубеж, на «передовую», а представителей «народной интеллигенции» благоразумно вернули в Ригу. Когда в Чехословакию после просьб о «братской помощи» ввели советские войска, Илья не смог смириться с вопиющей несправедливостью.
– После нескольких месяцев молчаливого созерцания я не стерпел, – говорит Рипс, – и в апреле 1969 года вышел на площадь у памятника Свободы.
В руках 20-летнего юноши был плакат с надписью: «Протестую против оккупации Чехословакии!» Илья надел заранее облитую бензином фуфайку. Транспарант завернул в бумагу.
– Самым трудным делом оказалось развернуть обертку, – вспоминает он. – Но когда я ее с плаката содрал – почувствовал, что нахожусь уже где-то далеко, по другую сторону…
Вспыхнуло пламя. Его потушили проходившие мимо моряки.
– Я получил ожоги, – но несерьезные, – говорит Илья Рипс. – Собралась толпа. Довольно враждебная.
Из толпы вынырнул человек в штатском. Предъявил удостоверение. Рипса отвезли вначале в участок, а оттуда вечером того же дня доставили в городскую психбольницу. На другое утро сотрудники КГБ приехали с подписанным ордером на арест и перевезли Илью в тюрьму, где он промаялся до осени 1969 года.
– На суде я не присутствовал: следствие назначило психиатрическую экспертизу, – вспоминает он. – У меня, как водится, «диагностировали» вялотекущую шизофрению (теперь, наверное, уже немногие помнят, что в свое время советские власти изобрели замечательный патент: объявлять граждан с неугодным образом мыслей умалишенными с вытекающими последствиями в виде принудительного лечения).
Из «Хроники текущих событий» (выпуск 8 от 30 июня 1969 года): Судьба инакомыслящих, объявленных психическими больными.
На протяжении июля ожидаются три судебных разбирательства по применению принудительных мер медицинского характера.
Судебно-психиатрическая экспертиза института им. Сербского в Москве признала невменяемым ВИКТОРА КУЗНЕЦОВА, об аресте которого сообщалось в «Хронике». ВИКТОРУ КУЗНЕЦОВУ было предъявлено обвинение по ст. 70 УК РСФСР, следствие по его делу вели органы КГБ. Экспертизой руководил профессор Д. Р. ЛУНЦ, известный тем, что еще в начале 50-х годов заведовал в институте Сербского отделением для политических…
В г. Риге признаны психически невменяемыми ИВАН ЯХИМОВИЧ и совершивший попытку самосожжения ИЛЬЯ РИПС.
ИЛЬЕ РИПСУ 20 лет, только в декабре исполнится 21. В неполных 15 лет он стал одним из победителей Международной математической олимпиады школьников, в неполных 16 окончил школу и поступил на физико-математический факультет рижского университета. Все годы учебы он был ленинским стипендиатом и гордостью университета. Его дипломная работа, по отзывам преподавателей, была готовой основой докторской диссертации.
10 апреля он получил отличное направление на работу – в Институт физики АН Латв. ССР. 13 апреля он вышел на площадь Свободы с плакатом «Протестую против оккупации Чехословакии» и поджег на себе одежду, предварительно облитую бензином. Находившиеся здесь моряки быстро погасили огонь, но жестоко избили юношу. Ожоги, к счастью, оказались незначительными. В больницу, куда увезли ИЛЬЮ, пришли его товарищи по университету, предлагая себя как доноров кожи. По непроверенным слухам, эти студенты подверглись внутриуниверситетским репрессиям.
ИЛЬЕ РИПСУ было предъявлено обвинение по ст. 65 УК Латв. ССР, соответствующей ст. 70 УК РСФСР. Действия РИПСА в высшей степени трудно подтянуть под какую бы то ни было статью Уголовного Кодекса, поэтому, вероятно, и была избрана статья об «антисоветской агитации и пропаганде», во-первых, наиболее расплывчатая по формулировке, во-вторых, обеспечивающая наименьшую степень гласности – начиная с того, что требуется адвокат с допуском. Кроме единственного факта попытки самосожжения, ИЛЬЯ РИПС не обвиняется ни в чем. Наоборот, само следствие установило, что единственный момент несогласия РИПСА с советской политикой относится к одной единственной акции правительства – вводу войск в Чехословакию. В этих условиях доказывать вину по ст. 65 УК Латв. ССР, то есть доказывать умысел на подрыв существующего строя, слишком трудно. Гораздо легче изолировать ИЛЬЮ РИПСА под маркой «невменяемости», так как, согласно укоренившейся практике, суды рассматривают дела о назначении принудительных мер медицинского характера чисто формально, не вдаваясь ни в суть дела, ни в суть экспертизы.
Таким образом, вывод экспертизы: «Должен быть признан невменяемым и помещен на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа» – почти наверняка означает, что и ВИКТОР КУЗНЕЦОВ, и ИВАН ЯХИМОВИЧ, и ИЛЬЯ РИПС окажутся в тюремной психбольнице».
Подзащитный Буковского
Илья был настроен решительно на борьбу. Чтобы доказать свою вменяемость, он написал в тюрьме математическую статью.
– Однако даже эта работа не помогла «экспертам» обнаружить у меня умственные способности, – иронизирует он.
После шести месяцев, проведенных в тюрьме, Илья оказался в психиатрической больнице, где пробыл до 1971 года. Спасло Рипса вмешательство известного правозащитника Владимира Буковского, который сам дважды был брошен в психушку за инакомыслие. Буковскому удалось получить медицинскую документацию, касавшуюся шести заключенных, в том числе его самого, Наталии Горбаневской – участницы демонстрации протеста против оккупации Чехословакии, и Петра Григоренко – ветерана Великой Отечественной, генерал-майора, завкафедрой кибернетики Военной Академии им. Фрунзе, в 1961 году публично выступившего против культа Хрущева. В марте 1971 года Владимир Буковский передал добытую им документацию Международному конгрессу психиатров в Париже.
О предпринимаемых Буковским усилиях Илья ничего не знал. Внезапно ему назначили новую медкомиссию. На сей раз в Ригу прибыл всемогущий профессор Лунц и… Рипса признали вменяемым!
– Буковский действовал исходя из ясного осознания, что скоро его посадят, – говорит профессор Рипс. – Это и есть высшее мужество.
Окончание следует
«Новости недели»
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
