Когда фараон отпустил сынов Израиля из Египта, Б-г не повел их прямой дорогой через страну филистимлян, а направил в пустыню. Вскоре, однако, фараон снова передумал и пустился в погоню с отрядом колесниц. Прикрыв евреев от прямой атаки с ходу, Б-г рассек Красное море, и они перешли на другой берег по обнажившемуся дну. Египтяне последовали за ними, но воды сомкнулись, утопив всадников и колесницы. Выйдя на берег, благодарные евреи обратились к Б-гу с торжественной Песней моря. После трех дней пути мучимые жаждой беглецы нашли лишь горькую воду в местечке Мара. В стане усилился ропот, и Моше опреснил воду, бросив в нее дерево. Там же пророк сообщил евреям первые заповеди. И снова жалобы: люди с тоской вспомнили «прелести» египетского рабства, «горшки с мясом». Тогда Б-г послал им сытную мясную пищу в виде перепелов, а наутро с неба выпал ман («манна небесная»), особый сверхпитательный продукт. Из-за отсутствия воды опять возникла угроза бунта, и по указанию Всевышнего Моше извлек воду из скалы, ударив по ней посохом. Во время трудного перехода на евреев напали амалекитяне. Иегошуа бин-Нун ввел в бой полки, а Моше обеспечил Б-жественное прикрытие своей молитвой.
***
«А мы что? Не на нас ропот ваш, а на Б-га!»
Мудрецы Талмуда писали, что слова Моше «А мы что?» («Ве-анахну ма?») отражают большее величие, чем высказывание Авраама: «А я — прах и пепел» («Ве-анохи афар ва-эфер»).
Какая разница между этими двумя фразами? На первый взгляд, кажется наоборот: сравнение с прахом и пеплом — это более значительное выражение смирения перед Б-гом, качества, столь высоко ценимого в иудаизме.
Основатель хасидизма Баал Шем Тов дает такое объяснение. Авраам обращался к своему «я». Это «я» («анохи») существовало для него вполне реально и зримо. Между тем Моше и его брат Аарон полностью отвергли свое «я» — оно для них попросту не существовало.
Другое объяснение дает рав Моше Шваб. Прах и пепел — хотя и ничтожная субстанция, но это все же что-то реальное. С другой стороны, «А мы что?» символизирует полное самоотрицание. Нас попросту нет в природе. Это и есть высшая степень скромности и смирения.
В качестве иллюстрации можно привести историю, случившуюся с выдающимся мудрецом рабби Йонатаном Эйбешицем (Польша, XVIII век) и рассказанную равом Меиром Шапиро.
Однажды раву Эйбешицу довелось провести Йом Кипур в небольшом местечке. Войдя в местную синагогу перед вечерней молитвой «Кол Нидрей», он обратил внимание на одного еврея, который трепетно и самозабвенно говорил с Б-гом: «Господи, кто я пред Тобою?! Прах при жизни моей, а после смерти — и того меньше». Произнеся эти слова на святом языке, он медленно повторял их на идиш.
Рав Эйбешиц решил занять место возле этого человека, чтобы перенять у него хотя бы часть его смирения в этот столь торжественный и важный день.
На следующий день во время утренней молитвы этого еврея вызвали четвертым к чтению Торы. Здесь следует напомнить, что первым к Торе вызывают коэна, вторым — левита, а уж затем после этих двух потомков служителей Храма вызывают «израэлим», простых евреев. Особенно почетным считается третий вызов.
Вернувшись на свое место после четвертого вызова, этот смиренный человек вдруг громко пожаловался: «Почему только четвертый? Почему вызвали третьим такого-то, а не меня?»
Рав Эйбешиц был потрясен. Он повернулся к соседу и спросил, чем объясняется его негодование. Ведь еще вчера он называл себя «прахом».
«Это я говорил Б-гу? — ответил тот. — Перед Ним я действительно ничтожная песчинка. А по сравнению вон с тем типом…»
Так и в нашем случае, заключил рав Шапиро. Когда праотец Авраам сравнивал себя с прахом и пеплом, он обращался к Б-гу. А слова Моше «А мы что?» были адресованы недовольным евреям, которые жаловались на отсутствие пищи в пустыне. Если уж даже перед такими людьми величайший пророк, предводитель и учитель Израиля мог так уничижительно отзываться о себе и брате, более высокой степени смирения просто невозможно себе представить.
По сценарию Творца
«А Я — Я ожесточу сердце египтян, и они погонятся за ними, и прославлюсь Я, наказав фараона и все войско его… И узнают египтяне, что Я — Б-г…» (14:17–18).
Б-г, как известно, старается не мешать людям пользоваться свободой выбора, которой Он их изначально наделил. Каждый из нас волен действовать по своему усмотрению: работать или отдыхать, уехать из родных мест или остаться. То же самое происходит и в морально-духовной сфере: человек ежечасно стоит перед выбором между добром и злом. Мы порой совершаем плохие поступки, не догадываясь о неизбежной расплате.
Поэтому нам памятен каждый случай прямого Б-жественного вмешательства в дела людей, например, когда Б-г ожесточил сердце фараона, вынуждая его вопреки логике и здравому смыслу препятствовать уходу еврейских рабов.
Десять египетских казней разорили гигантскую империю, привели к смерти тысяч людей и катастрофическим разрушениям. Поэтому трудно было предположить, что фараон бросится вдогонку за ушедшими в пустыню евреями. Наоборот, логичнее было ожидать, что он вздохнет с облегчением, постарается скорее забыть о строптивых рабах, принесших ему столько несчастий, и приступит к восстановлению страны.
Но не тут-то было. Прошло всего три дня после той страшной ночи истребления первенцев, когда «был вопль великий в Египте» и фараон, боясь, что он сам не доживет до утра (он ведь тоже был первенцем), заявил Моше и Аарону: «Встаньте и выйдите из среды народа моего», когда «египтяне торопили народ, чтобы поскорее выслать их из страны». И что же мы видим? Фараон снаряжает шестьсот отборных колесниц и устремляется в погоню. Зачем?! Чего он добивался?
Конечно, у такого противоестественного решения были свои причины. Б-г, Великий Режиссер Исхода, приготовил для египтян несколько приманок. Во-первых, они хотели вернуть унесенные евреями ценности, которые сами же охотно им дали (разумеется, под влиянием Творца); во-вторых, оказавшись на свободе, евреи шли сложным, запутанным маршрутом, создав впечатление, что они заблудились, что «пустыня заперла их». Так доложили фараону шпионы, затесавшиеся в ряды беглецов. Плюс к этому евреи встали лагерем перед Баал-Цфоном, как будто околдованные этим единственным египетским идолом, уцелевшим после гибели первенцев.
Египетские гвардейцы гнались за рабами, чтобы отомстить им за учиненный Б-гом разгром, вернуть их на «ударные стройки» империи и отобрать «одолженные» ценности. Такова была их цель. Но они не знали, что идут навстречу собственной гибели. Все обстоятельства этой истории так гармонично сложились, так удачно переплелись, что у чуткого, вдумчивого наблюдателя не остается сомнений: только Высшая сила, Суперпостановщик всех человеческих драм, владеющий сердцами правителей и умами целых народов, может создать столь необычайную ситуацию. Как сказано в «Мишлей» (Притчах царя Шломо): «Сердце царя в руке Всевышнего — куда захочет, туда и направляет его» (21:1).
Фараон не был атеистом. Он допускал существование Б-га, но считал, что Б-г живет в небесах и не влияет на происходящее в этом мире. Теперь египетский правитель наглядно убедился: Б-г интересуется всем и влияет на все, Ему до всего есть дело. Фараон думал, что может безнаказанно топить еврейских младенцев, памятуя обещание Творца не повторять Всемирный потоп и другие коллективные наказания. Древний тиран недооценил изобретательность Всевышнего: да, Б-г обещал не наводить потоп, не гнать воду на сушу. Но кто сказал, что нельзя завести людей в воду и потопить их в ней? Так и случилось: «И возвратились воды, и покрыли колесницы и всадников всего войска фараона, вошедших в море за Израилем, — не осталось из них ни одного» (14:28).
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
