Отец держал руку сына, пока они спускались по трапу пассажирского лайнера Москва — Сочи. И потом на взлетном поле, когда садились в автобус, перевозивший пассажиров от самолета до здания аэропорта. Взлетное поле было залито ярким солнцем. Самолет только что приземлился в Сочи, вылетев несколько часов назад из аэропорта Шереметьево в Москве.
Такси пришло за ними в шесть часов утра, едва начал заниматься рассвет. В покинутой Москве была дождливая осень, а в Сочи их ждало лето. Теплынь! Благодать! Они шли от подъезда до такси по выложенной кирпичиками дорожке, мама махала им с балкона. Другое такси должно было заехать за мамой около полудня и отвезти ее на Ленинградский вокзал. Мама ехала в Ленинград на гастроли. Она была эстрадной певицей. Вместе с мамой на гастроли отправлялась инструментальная группа: синтезатор, саксофон, ударник и труба. Синтезатор был руководителем группы музыкантов. Знаменитость!
При выходе из аэропорта была автобусная станция. Они вошли в первый автобус с отворенной дверцей и показали водителю бумажку с адресом. «Довезете?» — «Садитесь!» Купили билеты у водителя. Заняли места. Отец забросил чемодан на полку, и они уселись на мягкие диванчики автобусного салона. Автобус вез их вдоль золотого берега и фиолетовой воды. «Это и есть Черное море? — спросил сын. — Почему же оно фиолетовое?» «Какой умница растет, — подумал отец. — Правильный вопрос задаешь!» На минуту отец погрузился в себя. Придумывал ответ. «Дело в том, сынок, что на Черном море частые штормы. Море становится черным, поднимаются высоченные волны, тонут корабли, а с ними моряки и пассажиры. Оттого и черное». «Зачем же мы сюда прилетели, на Черное море? — спросил сын. «Чтобы продлить лето», — ответил отец и снова погрузился в себя.
«Зачем мы сюда прилетели? — задал себе вопрос отец. — Чтобы продлить любовь или оттянуть разлуку?»
Пока они катили вдоль приморского шоссе, роскошных гостиниц и санаториев, пока погружались в улицы жилых кварталов, отец напряженно думал: «Где же истина? И не бежим ли мы оба от судьбы: я — к Черному морю, она — в Ленинград на гастроли?»
Он был домосед, книжник, «а шивебухер», как называла его бабушка в золотом детстве, которое прошло на улице Чехова в Москве, где они жили все вместе: бабушка, отец, мама и сын. Теперь никого не осталось. Они жили на Ленинградском проспекте, в писательских домах. Он был писателем-переводчиком. Переводил романы среднеазиатских писателей. Мечтал издать свой роман, в котором рассказывалось бы о судьбе еврейской семьи в нескольких поколениях: до революции, при советской власти и в наши дни. Особенно хотелось ему опубликовать, если возьмут, третью — заключительную часть романа, когда вовсю развернулась ложь иллюзорного социализма. А пока их семье везло. У него и у жены была надежная работа. У жены — инструментальный ансамбль. У него — надежные заказы в издательствах.
Он всегда обрывал эти сказочные воспоминания детства, коря себя за то, что, слава Б-гу, есть работа и семья: красавица жена и сынок, который пошел и в ту, и в другую родню. Он немного завидовал жене, у которой под Ярославлем жили в одной деревне мать и отец, брат и сестра — с семьями. Все румяные, скуластые, синеглазые. Прямо из нового шлягера «Синеглазка», который жена вместе с ансамблем исполняла под ликующие аплодисменты зрителей.
Наконец автобус свернул с приморского шоссе на улицу, поднимавшуюся в сторону гор, а через несколько кварталов медленно покатил по тенистой улочке, сплетенной из садов и виноградников. Внутри садов белели стенами и румянились крышами южные каменные домики, какие веками строятся в средиземноморских городах. Дачных, с точки зрения жителей северных широт. Адрес, по которому они ехали, указывал на один из таких дачных домиков. Автобус уехал, а отец и сын стояли у крыльца с чемоданом и дорожной сумкой, не решаясь подняться по ступенькам, чтобы подергать за шнурок звонка, или постучаться в дверь, или поколотить в дверную колотушку. Отец надеялся, что хозяева будут встречать. Никто не открывал. Отец усомнился: не ошибся ли водитель адресом? Нет, номер дома на бумажке был тот же, что и на дверях. Тогда он поднялся на крыльцо и постучал в дверное окошко. «Пап, можно я ударю в колотушку? А ты подергай за шнурочек. Это, наверное, звонок». «Какой у меня умный сынок», — снова подумал отец. И поправил себя вслух: «Какой у нас умный сынок!»
Они постучали, поколотили и позвонили в дверной колокольчик. Послышался стук каблучков, дверь распахнулась, и на крыльцо выбежала молодая женщина в полураспахнутом цветастом платье-халатике, который она на ходу застегивала. Глаза у хозяйки были синющие, как у жены. «Глаза, как у мамы!» — одновременно подумал сын. Таким сильным было сходство: глаза, светлые волнистые волосы, мягкие контуры тела под платьем-халатиком — что у него защемило в груди. «Никуда от нее не деться!» — перехватило в горле у отца.
Хозяйку звали Нина. Она проводила квартирантов в их комнату, которая показалась отцу маленькой из-за широченной кровати. «Королевская кровать. Жалко, что вы приехали без супруги. Столько места пропадает!» — Нина обрисовала в воздухе пространство, предназначавшееся жене. «Мама у нас уехала на гастроли», — объяснил отец и хотел спросить, где будет спать сын. Хозяйка словно ждала этого вопроса и опередила: «Я отвела ему рядом с вашей комнатку с диваном. В своей можете читать или смотреть телевизор и не мешать мальчику». Отца покоробило: не слишком ли хозяйка активничает? И тотчас поправил себя: но ведь она из лучших побуждений! Хотя где здесь лучшие, а где какие-то иные побуждения, он ясно не представлял.
Отец и сын с дороги устали и проголодались. Отцу было ясно, что надо перекусить и немного отдохнуть, прежде чем идти на море, хотя оно шумело где-то неподалеку. Значит, пляж совсем близко. Отец наблюдал это из окна автобуса перед поворотом на их улочку.
«Скажите, Нина, где тут у вас поблизости какая-нибудь забегаловка — столовая или кафешка? Нам бы перекусить. Верно, сынок?» — «А помнишь, мама положила нам в сумку бутерброды?» «Да не беспокойтесь, — вмешалась хозяйка Нина, — я кое-что приготовила». «Соглашаемся, сынок?» — «А как же мамины бутерброды, пап?» «Давайте их мне! Я положу бутерброды в холодильник. Вернетесь с моря, проголодаетесь — съедите! — хозяйка потащила сверток на кухню. — Тут у меня и кухня, и столовая, и главное место для посиделок». «Как у нас в Москве! — обрадовался отец. — Места в других комнатах достаточно, а для дружеской беседы собираемся на кухне». «Люди везде одинаковые, — поддержала его Нина. — В прежние времена у нас дома собирались, пировали». «А что изменилось с тех пор?» — полюбопытствовал отец. «Муж у меня погиб в прошлом году в автомобильной катастрофе!» — сказала Нина и ушла готовить завтрак. Она не услышала, наверное, как вдогонку отец сказал: «Простите меня, Нина, за бестактность».
Через несколько минут хозяйка заглянула в их комнату: «У меня все готово! Прошу к столу!»
Отец решил больше ничего не спрашивать, но и молча есть было невежливо. Сама хозяйка пришла на помощь: «А ваша мама почему не приехала? Отпуск не дали?»
Окончание следует
Давид
ШРАЕР-ПЕТРОВ
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
