Не рой другому яму! Недельная глава Торы «Ваикра»

«И в чем же мы, по-вашему, ошибаемся?» — с этим вопросом после четырех часов беседы обратился ко мне сотрудник КГБ, представившийся Борисом. Я задумался…
В преддверии Олимпийских игр 1980 года органы пытались запугать и выдворить из Москвы активистов алии, преподавателей иврита и Торы. Многие отказники получали прямые угрозы: «Убирайтесь отсюда на лето или окажетесь в тюрьме. Московские евреи довольно нервозно обменивались распространяемыми КГБ слухами об угрозе предстоящих арестов.
Помню, как на одном из занятий кто-то из присутствующих спросил нашего учителя Торы Илью Эссаса о том, что же нам следует делать летом. Илья ответил, что лучше не рисковать, а выехать на время Олимпийских игр из Москвы. Так что мы решили объявить летние каникулы и возобновить занятия в сентябре. Эти слова Ильи облегчили многим колеблющимся принятие решения о летнем отдыхе вне Москвы.
Наша семья не была исключением. Решили снять дачу, где-нибудь в Подмосковье. Сели в машину и поехали куда глаза глядят. Жили мы недалеко от Лефортовской тюрьмы, так что поехали по Казанской дороге в сторону Малаховки. Просмотрели много мест и остановили свой выбор на одном доме в Быкове. А в следующую субботу у синагоги я рассказал об этом Илье Эссасу. Он почему-то был потрясен, буквально потерял дар речи. А когда пришел в себя, то объяснил, что и он искал дом в Подмосковье. Он тоже поехал куда глаза глядят. И мы случайно, не сговариваясь, сняли дачи в двух шагах друг от друга!
Это случайное совпадение наводило на мысль: не следует прерывать изучения Торы. Нашему примеру последовали еще несколько семей отказников. И в результате это вынужденное изгнание в Быково превратилось в незабываемый праздник общения единомышленников. На субботние трапезы собиралось 30–40 человек, которые наслаждались еврейскими песнями и словами Торы. А интенсивные занятия Торой и ивритом затягивались допоздна, превращаясь в захватывающие философские обсуждения. Особенно приятно было видеть целый класс детей отказников, оказавшихся наконец не во враждебной им атмосфере советских школ, а среди таких же, как и они, еврейских детей.
Может быть, не нужно было ни на минуту оставлять эту импровизированную иешиву. Но однажды поехал я зачем-то в свою московскую квартиру. Как только переступил порог, так сразу же зазвонил телефон. Первая реакция — не отвечать. Но телефон настойчиво продолжал звонить, и в конце концов мое любопытство победило здравый смысл.
«С вами говорят из Комитета государственной безопасности», — услышал я голос человека, медленно растягивающего названия не нуждавшейся в рекламе организации. Он как бы наслаждался властью, предвкушая обычный шок собеседника. «Мы ждем вас у подъезда через пять минут!» — приказным тоном заключил он. Предупреждал же меня работник ЖЭКа (имя этого помогавшего нам человека и по сегодняшний день не хочу называть, чтобы ему не навредить), что в квартире над нами в полу сверлили отверстия и устанавливали подслушивающие устройства. Так что засекли они меня сразу и, очевидно, решили, воспользовавшись моментом, завербовать в стукачи.
«Ваши дни сочтены, — угрожал Борис. — На самом высоком уровне уже принято решение разгромить группы отказников. Вас всех вскоре ожидает суровое наказание. Но тебе лично предоставляется возможность его избежать. Более того, ты сможешь сделать блестящую карьеру офицера КГБ. Я ведь, кстати, тоже пришел в органы из технического вуза, Бауманского училища».
«Как отбиться от этого навязчивого предложения?» — напряженно думал я, вспоминая рассказы друзей о подобных попытках вербовки, сопровождавшихся угрозами расправы с близкими. Нет, мне нужно как-то этот вопрос закрыть сразу и навсегда. Показать, что нет ни малейшей возможности моего сотрудничества с органами, что не следует им на меня попусту и время тратить.
Потому я иду ва-банк и спрашиваю его: «Вот вы, как человек военный, скажите, жизнь за родину готовы отдать?» «Ну, готов» — с удивлением смотрит он на меня. «Так вы меня хорошо поймете, и я тоже готов! — и продолжаю. — Ведь я подал просьбу о выезде в Израиль, потому что верю, что Израиль — историческая родина евреев. Моя родина. А кстати, наша просьба о выезде находится в полном соответствии с советским законодательством. Да и практика религии гарантируется Конституцией. Так что мне лично непонятно, за что вы хотите нас разгромить?»
«Вы не согласны с ленинским определением национального вопроса», — неожиданно парировал Борис. «А как это определение звучит в ваших устах», — поинтересовался я. «Ленин писал о пролетарском интернационализме», — ответил Борис. «Вы, наверно, уже давно окончили институт, подзабыли немного. Меня же недавно исключили “в связи с выездом в Израиль”, хотя выезда нет и в помине. Так что все еще свежо. Ленин писал о “пролетарском интернационализме на основе уважении национальных культур”. А ваше отношение к евреям, иудаизму, еврейской культуре он, скорее, назвал бы русским шовинизмом», — решил я бить врага его же оружием. И вспомнил, как во время исключения из института комсомольский актив вызвал всех студентов моей группы на линчевание «предателя родины».
«Что вы можете о нем сказать?» — грозно начал подогревать собравшихся главный комсомольский заводила. «Ничего», — испуганно переглядывались мои одногруппники. «Разве что был он старостой группы», — сказал кто-то. «А как учился?» — продолжал он. «Хорошо», — отвечают ребята. «И в каких предметах особенно отличался?» — не унимался комсомольский лидер. «История партии, философия — он всегда сдавал эти предметы досрочно», — вспоминают они. А я действительно старался сдавать их до сессии, чтобы не забивать себе голову чепухой во время экзаменов. Комсомолец было растерялся, побагровел, но затем все же нашел, как обернуть этот факт против меня, и злобно выдавил из себя: «Он хотел знать идеологию врага!»
А на сей раз растерялся гэбэшник Борис, который не рискнул продолжить спор о ленинском определении национального вопроса. «Сионисты захватили арабские земли», — заявил он, желая, очевидно, перевести разговор на хорошо знакомую ему тему. «Но простите, что мы захватили здесь, в Москве?» — спросил я его. «Вы видите: страна разваливается, кругом пьянство, коррупция. А все почему? С тех пор как я начал работать в КГБ, мне стало понятно, что во всем евреи виноваты!» Теперь настала моя очередь растеряться. Аргумент тотальной вины евреев во всех бедах России был мне хорошо знаком, но я все же не ожидал услышать откровенный антисемитизм из уст официального лица. «Мне кажется, вы ошибаетесь», — робко выразил я свое несогласие. «И в чем же мы, по-вашему, ошибаемся?» — ехидно поинтересовался он. «Что же ответить ему?» — думал я тогда, летом 1980-го. «Забываете уроки истории! — вспомнил я прошедший праздник Песах. — Помните, какая судьба постигла Египет за то, что фараон не выпускал евреев в Израиль? Вы сегодня повторяете его ошибки, отказываете нам в выезде. А может быть, история повторяется, из-за этого и разваливается страна?» — говорю я.
Почему-то я вспоминаю эту историю каждый раз, когда беру в руки Книгу Эсфирь, повествующую о чуде спасения евреев Персии, изгнанных из Израиля после разрушения первого Иерусалимского Храма. Название праздника Пурим дословно переводится с иврита как «жребии» (пур — жребий). Даже имени Б-га не упоминается в Книге Эсфирь, все кажется игрой слепого случая.
Книга рассказывает о том, как могущественный министр Аман замышляет уничтожить всех евреев. Он знает, что и другие безуспешно пытались добиться этого до него. «Им просто не везло, — думает он. — Ведь если миром правит случай, то необходимо, чтобы везение было на моей стороне». Потому Аман и задумывает бросить пур — жребий, чтобы выявить день, когда случай будет на его стороне. Аман бросил кости и выбор пал на еврейский месяц адар. «Это самый благоприятный для моих планов месяц! — воскликнул он. — Ведь 7 адара умер лидер евреев Моисей». Потому Аман задумывает начать уничтожение евреев с казни их лидера Мордехая. Но благодаря случайному стечению обстоятельств, все переворачивается, и на той самой виселице, которую Аман приготовил для Мордехая, вешают его самого…
«Так в чем же ошибка Амана? — спрашивает Талмуд и отвечает: — Аман не учел, что Моисей не только умер, но и родился в один и тот же день!»
«Но позвольте, — спросит читатель, — непонятно, что же, собственно, не учел Аман? Какая нам разница, что Моисей и родился 7 адара, ведь в конце концов он умер в этот день? Неужели Талмуд имеет в виду какие-то мистические совпадения фатализма?»
Конечно, нет! Мудрецы хотели в этой форме сообщить нам, что Аман забыл о чрезвычайно важном уроке истории. Он забыл о том, что происходило в день рождения Моисея! А ведь в те времена жил другой негодяй, поработитель евреев — фараон. Он приказал топить каждого новорожденного еврейского мальчика. Этот план уничтожения еврейского народа он объяснял предсказаниями египетских жрецов о том, что скоро должен родиться человек, способный вывести евреев из Египта. Фараон приказал своим солдатам обыскивать каждый еврейский дом в поисках новорожденного. И если находили мальчика, то его тут же топили в водах Нила. Но Всевышний на небесах смеется над негодяями, переворачивая их замыслы против них самих, писал царь Давид в своих псалмах.
Родители Моисея не могли долго прятать его. Они положили новорожденного в корзину и отправили в путешествие по Нилу. На какой случай полагались они? Правда, сестра Моисея Мирьям продолжала по берегу следовать за корзиной. Она и стала свидетельницей чудесного случая. Дочь самого фараона сжалилась над плачущим мальчиком, вынула его из воды («Моше» означает на иврите «вытащенный из воды») и отнесла во дворец. Всевышний как бы посмеялся над фараоном: «Ты думаешь, что ты правишь миром? Ты — всемогущ, контролируешь жизни других людей и потому посылаешь солдат в еврейские дома, надеясь не допустить рождения спасителя евреев? Да ты сам вырастишь его в своем собственном доме!»
И действительно, Моисей вырос в доме фараона, но благодаря Мирьям, не забыл о судьбе своих страдающих братьев. И может быть, в этом и заключался план спасения народа. Именно Моисей, знающий все слабости фараона изнутри, и побеждает его, добиваясь исхода евреев из Египта.
Но армия фараона бросается за ними вдогонку. Египтяне на колесницах настигают евреев у моря. Расправа кажется неизбежной. И опять таки случай на стороне евреев, перед которыми разверзается море. А могучие волны накрывают египтян. «Теперь знаю я, что Всевышний правит миром! — провозглашает мидянин Итро. — Ибо наказание соответствует преступлению, мера за меру: египтяне, топившие еврейских детей, сами утонули!»
«Не рой другому яму, сам в нее попадешь!» — учит народная мудрость. Именно это и не учел Аман, замышляя повесить Мордехая. Ему следовало бы помнить о наказании, настигшем египтян, и остерегаться того, что тот, кто строит другому виселицу, может быть, сам на ней и будет повешен. Казнь Амана — это предупреждение всем негодяям, всем тем, кто, говоря словами Гитлера, верит «в право сильного подчинить или уничтожить слабого».
Нет, этим миром правит не слепой случай, не закон джунглей, когда выживает сильнейший, а гармония законов сохранения. Что посеешь, то и пожнешь! То зло, которое сеет негодяй, в конце концов и оборачивается против него самого. А добро, которое творит праведник, возвращается ему благословением и наградой.
Не случайно, что Пурим — праздник чуда существования еврейского народа — отмечается не только чтением Книги Эсфирь и трапезой, но и подарками друзьям, подаяниями бедным. В этом и состоит символ праздника, рациональное объяснение чуда существования вечного народа: благословение удачи можно заслужить только добром.
В советских школах КГБ не изучали еврейской истории, так что о фараоне и Амане Борис и ему подобные могли и не знать. Но ведь современная история была им известна. Десять нацистских преступников были повешены (подобно десяти сыновьям Амана) в Нюрнберге 16 октября 1946 года, в последний день еврейского праздника Суккот, называемого Хошана-Раба, будущего справедливого дня суда над негодяями — врагами Израиля. А в день праздника Пурим 1953 года паралич разбил Сталина, по случайному стечению обстоятельств остановив казнь еврейских врачей и готовящиеся вслед за этим погромы и ссылку в Сибирь советских евреев.
Забыв об этом, советские фараоны вновь повторили ошибку Амана. Их поистине египетское упрямство перевернулось против них самих. Отказывая евреям в праве на выезд в Израиль, сами того не желая, Советы создали целое движение активистов-отказников, вокруг которых и группировались демократически настроенные правозащитники. Это движение коренным образом изменило атмосферу в стране и привело в конце концов к крушению империи зла.
Два главных могущественных врага евреев нашего времени — фашизм и большевизм — исчезли с лица земли, а мы в очередной раз отмечаем праздник чуда нашего существования, как бы демонстрируя всей своей удивительной историей, что все случайности закономерны!