Окончание. Начало в № 1083
Партизаны освободили нас, но мы должны были вернуться в лагерь, чтобы предстать перед военным судом. Нам сообщили, что мы обвиняемся в преступлении, караемом смертной казнью. Тем не менее мы полагали, что нас всего лишь пожурят за легкомыслие.
Нас привели в бункер командования, куда собрались все офицеры нашего отряда. Один из них вышел вперед и объявил, что он — военный прокурор. С мрачным видом он заявил, что настаивает на смертной казни, так как мы нарушили устав партизанского отряда.
– Партизан не имеет права оставлять свое оружие, пока он дышит! — кричал прокурор. — Мы все давали присягу, вступая в партизанский отряд. Мы клялись своей честью и своей жизнью!
Слушая, я не мог поверить, что это происходит на самом деле, что нам всерьез предъявляют такое нелепое обвинение. Мы попытались защититься — объяснили, почему спрятали оружие в лесу. Если бы мы вошли в деревню вооруженными, нас бы тут же расстреляли и наша миссия заведомо провалилась бы. Спрятать оружие и проникнуть в деревню под видом крестьян было более подходящим способом выполнить задание. Только из-за неудачного стечения обстоятельств мы столкнулись с немецким патрулем. Хотя мы спорили очень убежденно, присутствовавшие офицеры отвергли наши аргументы.
Командир, возглавлявший трибунал, внимательно посмотрел на каждого из нас.
– Одна из обязанностей партизана — сражаться с оружием в руках до самой смерти, — заявил он, глядя на нас в упор. — Вы поставили себя в ситуацию, когда вас могли схватить. В конце концов, немцы бы пытали вас, и вы бы выдали им все, что знали. Весь наш отряд был бы уничтожен. Гораздо лучше, если бы вы погибли, сражаясь.
По его тону чувствовалось, что это — окончательное решение.
Приговор судей был единогласным. Мы были признаны виновными, и казнь должна была осуществить расстрельная команда. Меня охватил неописуемый ужас и страх. Я выжил в битвах с нацистами, остался в живых, несмотря на жестокие атаки врага и суровые условия в горах, и все это только для того, чтобы погибнуть от рук своих товарищей? Наверняка Всевышний сохранил меня не только для того, чтобы я погиб подобным образом. Столько раз благодаря чудесному Его вмешательству я ускользал из клыков зверя. Теперь меня должны протащить перед моими товарищами, связанного по рукам и ногам, чтобы расстрелять, как обычного преступника. На протяжении всей моей нелегкой партизанской службы меня поддерживала мысль, что я не умру, как покорный ягненок, а погибну, сражаясь. Я не боялся смерти, но я хотел умереть как мужчина, с честью. Я решил, что не позволю им застрелить себя, как животное.
Хотя нас не держали под стражей, было ясно, что невозможно просто уйти из лагеря. Я начал планировать побег. Через несколько часов нас вызвали к одному из офицеров, который сообщил решение об отсрочке исполнения смертного приговора. Как множество раз за последние семь лет, я снова тихо прошептал: «Спасибо Тебе, Всевышний».
Офицер сказал, что после некоторого обсуждения трибунал решил повременить со смертной казнью. Так как войне скоро конец, они не хотели применять таких суровых мер. Когда война закончится, все партизаны соберутся в Кошице, и окончательное решение по нашему делу будет вынесено там. С уверенностью, какую я нечасто испытывал в жизни, я понял, что был вновь спасен Всевышним.
Через несколько дней из бункера командования выбежал ответственный за радиосвязь партизан с криком, что войне конец. Мы уже давно готовились к миру, но все равно реальность оказалась слишком чудесной.
Первым порывом у большинства из нас было навестить друзей, которых мы завели в деревнях. На улицах люди праздновали, не сдерживая своей радости, и мы были счастливы присоединиться к ним. Мы все были людьми, пережившими неописуемые ужасы, людьми, которых смерть и мучения преследовали на каждом повороте. Теперь чудовище побеждено. Тяжело было поверить, что все наконец завершилось.
«Война закончена» — такая простая фраза означала конец громадного испытания, которое я пережил. На протяжении многих лет непрекращающийся страх, жестокость, ужасы и всепоглощающая печаль определяли мою жизнь. И тут кто-то произносит: «Война закончена». Это было непросто осмыслить. Наряду с радостью мое сердце было наполнено болью. Возможно ли это? Лица и страдания тех, кого я потерял, были такими же реальными в моей памяти, как и во времена моего детства. Может, война и окончена, но чувство утраты будет со мной всю жизнь. Боль никогда не оставит меня.
Партизаны ликовали. Мы способствовали поражению нацистов, и у нас были все основания праздновать. Однако мы дорого заплатили за победу. В начале словацкого восстания против немцев в группе капитана Черпанского было 250 солдат — к концу войны осталось только 32, и это число включало присоединившихся позже новобранцев вроде меня. Каждый из нас получил по меньшей мере одно серьезное ранение. У всех были значительные обморожения. Мы все пострадали от болезней, связанных с тяжелыми условиями жизни. Из наших 30 лошадей выжили только две (моя была одной из них). И хотя у каждого из нас были серьезные шрамы, мы все были счастливы, потому что дожили до этого момента.
Через пару дней местные жители начали приводить в порядок свою жизнь. Все партизаны отправлялись на большое празднование в Кошице. Пока остальная часть страны была занята отступавшими фашистами, в Кошице временно располагалось чехословацкое правительство в изгнании, и поэтому командир вооруженных сил Свобода приказал нам там собраться.
Мы потихоньку спускались с гор, и в каждой деревне нас приветствовали как героев. За полгода партизанской жизни я чувствовал себя победителем-освободителем, триумфально возвращающимся с войны. Несмотря на суровые условия и военную опасность, проведенное с партизанами время было моим самым ярким воспоминанием. Не идти, как овца на убой, не погибнуть от жестоких немецких пыток, а мстить, срывать планы тех, кто хотел уничтожить меня и мой народ. Меня переполняло чувство гордости, славы и выполненной миссии. Ощущение того, что мы победили врага, возбуждало и опьяняло. Для меня это было торжеством в духовном смысле. Прием, оказываемый нам благодарными и счастливыми жителями деревень, подпитывал эти чувства.
Хотя я все еще был официально осужден и приговорен к самому страшному наказанию, я понял, к своему огромному облегчению, что это была простая формальность. Так как война закончена, приговор не будет приведен в исполнение. В Кошице я получу не наказание, а награду за героизм. Но меня не интересовали празднества и награждения: все, что я хотел, это отыскать моих родных — мать, отца, братьев и сестер.
Невозможно представить, насколько встреча с семьей занимала все мои мысли. Это то, что поддерживало меня в тяжелой жизни. В разведке, с трудом продвигаясь по склонам, я мечтал и представлял, как мы встретимся, какими радостными будут наши объятия. Мое сердце жаждало быть снова вместе с семьей. Ничто не имело для меня значения, кроме как найти свою семью!
После победного шествия я почувствовал, что иллюзия силы и торжества от того, что я был партизаном, неожиданно исчезла. Она исчезла в тот момент, когда я повстречал первых евреев, возвращавшихся из лагерей смерти.
Перевод Элины РОХКИНД
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
