Это интервью с равом Пинхасом Бобровским, благословенной памяти, состоялось в 2005 году…
«Мне трудно передать словами, как публика принимала еврейские песни в исполнении Пинхаса Бобровского, — рассказал мне знакомый актер, который выступал вместе с ним на концертах. — Публика просто стонала от удовольствия и радости».
– Когда вы впервые услышали еврейскую песню? — обратился я к Пинхасу.
– Как ни странно, впервые я не услышал, а увидел еврейскую песню «Афун припечек» в виде нот в журнале на идиш «Советише Геймланд» — («Советская Родина»). Я был тогда учеником советской школы в Новозыбкове, маленьком городке Брянской области. Попытался было воспроизвести мелодию по нотам, но у меня это плохо получилось. Вскоре я узнал, что в Новозыбкове есть еще один человек, выписывающий «Советише Геймланд». Когда мы встретились, я спросил его, знает ли он эту песню. В ответ он запел не столько голосом, сколько сердцем. Тогда эта мелодия потрясла меня до глубины души, и я открыл в себе нечто свое, родное, о чем даже сам не подозревал. Честно говоря, я по сегодняшний день благоговею перед еврейской мелодией, еврейской песней.
– Как получилось, что вы, ученик советской школы, вдруг начали выписывать журнал на идиш?
– Рос я в ассимилированной среде и не знал абсолютно ничего о своем еврействе. Еще будучи ребенком, я оказался на еврейском кладбище. Какие-то непонятные значки на мраморных плитах привлекли мое внимание. «Что это такое?» — спросил я бабушку, которая разъяснила мне, что это еврейские буквы. Сам не знаю почему, но я захотел их выучить. Никто, однако, не хотел меня этим буквам учить. Молодые не знали, а старые боялись. Тогда-то я и начал подрабатывать в местном отделении связи, и мне каким-то чудом удалось подписаться на «Советише Геймланд».
– Но как же вы выучили идиш?
– По оглавлению! Эта была единственная страница, на которой приводились фамилии авторов как на идиш, так и на русском языке. Я сравнивал написанное по-русски с еврейскими буквами и открывал для себя их звучание. Так я полюбил еврейский язык, еврейскую песню, что, в свою очередь, привело меня к любви к еврейской культуре и изучению Торы. В конце концов я оказался в московской иешиве. С тех пор я посвятил свою жизнь изучению и преподаванию Торы.
– Не кажется ли вам парадоксальным, что советский пропагандистский журнал на языке идиш вернул вас к еврейству?
– В этом есть какая-то удивительная закономерность. Еврейское кладбище и надписи на надгробиях вернули меня к духовной еврейской жизни. Журнал, призванный оболванивать советских евреев, познакомил меня с еврейской мелодией и вдохновил уйти от всего советского. Думаю, что и еврейские театры, которые создали в СССР поначалу для того, чтобы бороться с синагогами и еврейским духом, парадоксально сыграли свою роль в возрождении, казалось бы, уже совершенно ассимилированных советских евреев в 70–80-е годы.
Очевидно, как бы ни пытались греки или большевики осквернить Храм нашей души, все равно каким-то чудом оставался один кувшин чистого масла, какая-то искорка еврейства, из которой разгоралось пламя еврейства. Свет Хануки, свет еврейских букв и тепло мелодий у нас в душе.
Об этом как раз и поется в той первой еврейской песне, «Афун припечек», к которой мне посчастливилось прикоснуться:
Горит огонь в печке,
И в доме тепло,
Старый ребе учит детей
еврейскому алфавиту…
Помните, деточки, помните
дорогие, что вы здесь учите,
А когда вы, детки, вырастете,
тогда вы поймете,
сколько в этих буквах слез…
Беседовал Лев КАЦИН
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
