Обладателя трех ученых степеней, участника израильских войн, историка с 50-летним стажем сторонятся университеты и армия. Ури Мильштейн неудобен, непредсказуем, а кое для кого и небезопасен, поскольку несет свою правду, невзирая на авторитеты, заслуги и титулы, не боясь ни судебных исков, ни участи отверженного. Почему она ему так важна – его правда, за которую он готов платить любую цену?Один из создателей гражданского форума, в который входят участники прошлых войн – от бригадных генералов до рядовых солдат, убежден, что для будущего страны полезно разоблачать укоренившиеся мифы, поднимая из небытия неизвестных героев и развенчивая героев ложных. Несколько лет назад участники гражданского форума получили доступ в прежде закрытые архивы Войны Судного Дня: этому предшествовала нелегкая борьба, закончившаяся их победой в Багаце. Коллективный труд, опирающийся на подлинные документы и свидетельства выживших на полях сражений, раскроет настоящую правду о событиях сорокалетней давности.
Что же касается самого Ури Мильштейна, то бывший десантник, участник израильских войн, начиная с Шестидневной, и военный историк в своих исследованиях задается вопросами: насколько эффективно действует руководство страны в экстремальных ситуациях? как распоряжаются солдатами генералы? кому и зачем нужны мифы о войне и мнимых героях? Мильштейн убежден, что в войнах всегда побеждают солдаты, значит они и есть настоящие герои.- Исследование подлинных событий израильских войн – это то, чем я занимаюсь вот уже пятьдесят лет, — говорит он мне. — Я изучил множество документов, работал в архивах ЦАХАЛа, Англии и США, провел тысячи интервью с непосредственными очевидцами и участниками боев. Тем, кто предпочитает отстаивать официальные и приглаженные версии, утверждая, что я публикую лживые измышления и собственные фантазии, я готов предоставить документальные подтверждения всего, о чем я пишу в своих книгах и статьях.- 50 книг… Сотни статей… Многолетняя исследовательская работа без каких-либо научных грантов и поддержки… Для этого нужна серьезная мотивация.
— Хочу докопаться до истины. Если вдуматься: документы составляют те, кому это поручают сделать, а они могут основываться на отчетах, не до конца проверенных, или что-то может не войти. Кроме того, существуют свидетельства и мемуары, не вписывающиеся в официальные версии. Когда начинаешь сравнивать то, другое и третье, получаешь картину, максимально приближенную к истине.
— Вы идете против течения, опровергая официально признанные версии. Позиция довольно уязвимая. Против вас выдвигали судебные иски?
— Все они заканчивались после того, как я предоставлял адвокатам истцов подлинные документы и свидетельства, на которые опирался в изложении своей версии: ни одна история не дошла до стадии судебных разбирательств. Я постоянно дополняю свои исследования и вношу исправления, радуясь тому, что ко мне нередко обращаются разные люди со словами: «А ведь я тоже был в том бою и могу рассказать».
За последний год у меня вышли три книги, — продолжает Мильштейн. — Первая – на английском языке. Она развенчивает известный миф о «бойне» в деревне Дейр-Ясин, якобы устроенной евреями в 1948-м году. Согласно официальной арабской версии: деревня была атакована и захвачена боевыми формированиями еврейских подпольных организаций, устроивших расправу над местными жителями, что и послужило причиной бегства местных арабов и развязывания последующей войны против новообразованного государства Израиль. На протяжении многих лет «Дейр-Ясин» был таким же символом «накбы» (катастрофы) для многих арабов, каким является для евреев «Освенцим». Я в своей книге доказываю, что «Дейр-Ясин» — миф. В 1948-м году боевые стычки между евреями и арабами происходили во многих местах, но никакой резни в этой деревне на самом деле не было. Откуда же все это взялось? Поднимая архивы 1948-го года в поиске документов и свидетельств, я обнаружил, что название деревни Дейр-Ясин было впервые использовано в междоусобной борьбе между враждующими еврейскими организациями правого и левого толка: ложное обвинение, выдвинутое с единственное целью — дискредитации своего идеологического противника, впоследствии было подхвачено Лигой арабских государств, при том, что никаких фактических доказательств бойни не существовало, поскольку ее не было. А что же происходило на самом деле в Дейр-Ясин? Там были обычные военные действия, раненые и погибшие с той и другой стороны, пленные – и не более того. И все это я доказываю, опираясь на различные документальные источники. Последствия же рождения мифа о «Дейр Ясин» оказались очень серьезными: эта деревня превратилась в символ, объединивший арабов разных стран в борьбе против евреев.
Что же касается моей второй книги, то она исследует один из эпизодов Войны за Независимость, — добавляет Ури. — Киббуц Ницаним, расположенный между Ашдодом и Ашкелоном вступил в неравную схватку с египтянами, продолжавшуюся на протяжении пятнадцати часов, после чего оставшиеся в живых приняли тяжелое решение: сдаться в плен врагу.
— Я в свое время тоже писала об этой истории: киббуцников впоследствии заклеймили предателями, при том, что они сражались до последнего патрона (статья «История одного предательства», «Окна», 25 мая 2006 года).
— То, что многие в Израиле посчитали их предателями – лишь часть истории – верхушка айсберга, — замечает Ури Мильштейн. – Командиром бригады «Гивати» в этом районе был член Хаганы Шимон Авидан, выходец из Германии, бывший коммунист, придерживавшийся крайне левых взглядов. Киббуц Ницаним, в отличие от других, расположенных в том же районе, был правых взглядов, и в результате идеологические противники получили от «левого» руководства бригады гораздо меньше оружия — по остаточному принципу. Между тем Ницаним находился очень близко от дороги, по которой продвигались египетские войска. Плоховооруженные, киббуцники, тем не менее, не бежали, а приняли бой, который продолжался 15 часов. Против Ницаним были брошены танки и авиация, командиры тщетно просили руководство бригады поддержать их артиллерийским огнем, или бомбардировкой с воздуха, но никто не пришел на помощь. 33 человека, в том числе – пятеро женщин, погибли в неравном бою, 20 были ранены, и 101 сдались в плен, после того, как у киббуцников кончились все патроны.
Через два дня командир бригады опубликован отчет, в котором сообщалось, что киббуц Ницаним предпочел сопротивлению врагу — бегство и плен. То есть фактически киббуцников «убили» дважды, причем, второй раз – уже свои. Вернувшись из плена, они столкнулись с бойкотом: все считали их предателями, никто не хотел с ними разговаривать. Выжившие и прошедшие тяготы плены киббуцники потребовали расследования. В результате была создана специальная комиссия, которая опросила множество людей и выяснила, что отчет Авидана не соответствует действительности. Когда командира бригады спросили, как такое могло случиться, он ответил: «Я всего не знал». Что тоже не соответствовало действительности. Как раз об этом — моя книга.
Что же произошло на самом деле? Свидетелями борьбы, которую вели киббуцники против превосходящих сил египтян, оказались четыре человека: трое членов Ницаним, покинувшие место боя в самом начале, и один разведчик, посланный проверить ситуацию. Все они с самого начала рассказали о том, что видели. Можно, конечно, допустить, что командир бригады лично их не видел и с ними не говорил. Но! Работая в архиве, я нашел документ офицера разведки, который основывается на показаниях человека, посланного в район киббуца Ницаним: в нем сообщается, что киббуцники вели борьбу несмотря на то, что против них были брошены танки и самолеты. Мне трудно поверить, что, составляя свой отчет, Авидан не знал о существовании этого документа. Тогда возникает вопрос: почему он его проигноририровал? Неужели идеологический противник в его представлении был не менее опасен, чем внешний враг? Я не ассоциирую себя ни с правым, ни с левым лагерем, я историк, и война для меня – предмет исследования. Если говорить об этом эпизоде Войны за Независимость, то для меня очевидно: киббуцники в тот момент считали своим главным врагом египтян: потому и приняли неравный бой, до последнего момента взывая о помощи и надеясь, что она придет. Я вижу в этой истории не столько военную проблему, сколько политическую: смещенные приоритеты привели к совершенно неожиданным последствиям. В итоге справедливость восторжествовала и все обвинения с киббуцников были сняты. Но какой ценой…
Мне кажется, что миф о Дейр Ясин, родившийся из источника идеологических разногласий внутри израильской политики того времени, и миф о предательстве киббуца Ницаним по сути имеют одни и те же корни, — замечает Мильштейн. — Когда политика определяет предпочтения на войне, это очень плохо, потому что в итоге за победу приходится платить большей кровью. Спор между правыми и левыми не утихает по сей день, иной раз принимая формы оголтелой ненависти, я спрашиваю себя — где ее источники? – и пытаюсь найти ответ, исследуя историю израильских войн с самого начала создания государства.
Моя третья книга, — продолжает Ури, – об Эхуде Бараке. Я написал 15 глав, которые публикую не в обычном формате, а размещаю в электронных СМИ, и в том числе в переводе на русский язык.
— Что помешало вам издать ее в обычном формате, как свои предыдущие книги?
— Я пытался это сделать, но столкнулся с таким сопротивлением… Это уже само по себе представляет интерес. Можно ли представить, чтобы исследователь, решивший опубликовать у себя на родине оригинальную, отличающуюся от общепринятых, версию о крупном политическом деятеле в США, Англии, Франции или другой демократической стране, столкнулся бы с подобной проблемой? Такую книгу, скорее, разрекламировали бы как бестселлер и напечатали большими тиражами, — смеется и добавляет уже серьезно. – Почему же у нас такое невозможно? Ведь Израиль – демократическая страна. Если мы будем продолжать говорить ту правду о войне, которая удобна тем, или иным людям, занимающим на протяжении многих лет высокие посты в правительстве и военном ведомстве, то велик риск того, что и в последующих войнах будут повторяться прежние ошибки, поскольку предпочли о них умолчать.
Я историк, исследую войны на протяжении полувека, и утверждаю, что в каждой из войн мы платили большую цену, чем она могла бы быть, если бы учились на ошибках предыдущих сражений. Вторая Ливанская выявила это явление уже в такой мере, что оно стало очевидно для многих. Нужно помнить о том, что если болезнь не лечится, она приобретает хроническую форму и может закончиться смертью больного.
— Что подтолкнуло вас написанию вашей третьей книги – об Эхуде Бараке?
— Я заинтересовался этим человеком после событий, происходивших на судне «Мармара». Последствия были для нашей страны очень серьезными: положение Израиля на международной арене осложнилось, были разорваны дипломатические отношения с нашим давним союзником – Турцией. В ту пору Барак был министром обороны и отвечал за все военные операции. Я спросил себя: как такое могло случиться? У меня появилось желание узнать о нем и его прошлом более детально. Два года я провел в архивах, где искал документы, которые могли пролить свет на события прошлого, в которых принимал участие Эхуд Барак. Одновременно я встречался с людьми, которые тоже там были и могли рассказать то, чему были очевидцами. В результате я обнаружил очень много свидетельств, которые не вписывались в официальные версии и, более того, противоречили им. Если рассматривать вещи в перспективе ближайшего и отдаленного будущего, то было над чем задуматься… У меня единственный паспорт – израильский, у меня нет ни счетов, ни недвижимости за границей. Я живу здесь, и мне небезразлично, чтот за люди стоят во главе государства и его силовых структур: определяют политику, вырабатывает стратегию и тактику, в сущности, решая судьбу будущего нашей страны.
— Вы встречались со своим героем в процессе написания книги?
— Я пытался это сделать. Связался с помощниками Барака, объяснил, почему мне важно с ним встретиться и о чем я буду говорить. Встреча была назначена. Я уже был по дороге в Тель-Авив, когда мне позвонили и сказали, что, к сожалению, министр обороны не сможет принять меня в это время, встречу придется перенести на другой день, о чем меня известят по телефону. С тех пор прошло довольно много времени: мне все еще не позвонили. До сих пор жду.
— В завершение нашей встречи хотела бы задать вам еще пару вопросов, уже не в связи с вашими последними книгами. Чем вы объясняете то, что историки, исследующие историю израильских войн, не спешат с вами солидаризоваться?
— Мне в этой связи вспоминается роман Кафки «Замок». Я не выражаю мнения тех, кто живет в «замке», я выражаю мнение тех, что живут в «деревне». Иными словами, мнение непосредственных участников событий прошлого представляет для меня больший интерес, чем официальные версии, поддерживаемые истэблишментом. И я плачу за это свою цену. Обладая тремя учеными степенями, я десятки лет работаю в архивах, читаю лекции по всей стране, выпускаю книги и публикую научные статьи, но профессорского звания у меня нет, так же, как зарплаты, пенсии и грантов на исследования. Рассказывая правду о событиях, которые в официальной версии представлены иначе и поддерживаются людьми, имеющими, в отличие от меня, высокое положение и деньги, я не боюсь судов, потому что везде указываю ссылки на свои источники, включая оригинальные документы и свидетельства очевидцев, которые не собираюсь скрывать.
— У вас больше противников или союзников?
— Союзников, — улыбается. – Ведь в «деревне» живет гораздо больше людей, чем в «замке». А я независимый исследователь, у меня нет карьерных интересов и обязательства отрабатывать какой-нибудь грант. У меня нет никакого личного интереса к военачальникам, чью деятельность я исследую. Меня волнует другое: хорошо ли мы руководим нашими войнами? делаем ли все для того, чтобы было как можно меньше жертв, вдов и сирот? учитываем ли прошлые ошибки, чтобы наши нынешние победы не оплачивались ценой большой крови? все ли делаем для того, чтобы мотивация тех, кому предстоит служить в армии, не снижалась, а росла и чтобы молодежь не стремилась уехать из Израиля в другие страны?
Может, кто-то опасается, что мои книги могут нанести ущерб общественной морали? – добавляет Мильштейн. — Но уровень нашей морали снизится гораздо быстрее, если мы будем продолжать скрывать наши провалы до тех пор, пока они уже не станут очевидными для всех. Я считаю, что люди, рекомендуемые на ключевые посты в системе безопасности, и в первую очередь, это касается армии и разведки, должны проверяться со всех сторон, и нужно обязательно учитывать, как они проявили себя в предыдущих войнах и операциях, чем руководствовались в момент принятия ответственных решений – личными амбициями, или интересами нашей общей безопасности.
Шели Шрайман, опубликовано в приложении «Окна» («Вести»)
Фото автора
(голосовало: 6, средняя оценка: 4,33 из 5)
