Удивительно, но, увидев последние работы Люси Котляр на ее персональной выставке, организованной Гильдией еврейских мастеров, я подумала, что и духовным своим строем, и композиционно они близки инсталляциям Сергея Параджанова, причем, осознала это еще до того как в правой замыкающей части огромного застекленного стенда меня властно остановили коллажи, отмеченные именем великого художника.
Великого художника в любом выражении многомерного его таланта: блистательный, неординарный, самобытнейший режиссер, верней, создатель фильма, Кинематографист с большой буквы (достаточно вспомнить поистине гениальную ленту «Тени забытых предков»), везде и всеми признанный как подлинный художник кино. Но еще и художник в общепринятом понимании этого слова – рисовал, писал, фонтанировал идеями как художник-постановщик и декоратор… И один из интереснейших мастеров рожденного ХХ веком искусства предметного.
Дюшамп, Мэн Рей, Татлин – они были пионерами в спонтанном появлении нового вида творчества потому, наверное, что прошлый век, век вещизма, победы всяческих, в том числе технической, революций, диктата техники, вытеснения духовности, заставил людей фетишизировать многие вещи, очеловечивая их. А искусство реагирует на все быстро, точно, улавливая и отражая любые, а тем более глобальные, изменения, требуя конкретики, которую и дало предметное искусство.
«Здравствуй, новый мир вещей», – писал Казимир Малевич. Разумеется, этот вид искусства, которое могло метафорически рассказать о многом (конечно, если художник – по-настоящему талантлив), на родине соцреализма был запрещен и поносим всячески, о выставках не могло быть и речи, а потому работы, даже самые значительные, художников-предметников мы не видели и не знали. Между тем, в их рядах оказывались люди талантливейшие, нашедшие вот такой способ выразить себя и свои мысли о будущем. Среди них Сергей Параджанов. Может быть, это была одна из причин (причин, не повода) его ареста и последовавших тяжких лагерных лет, вычеркнутых из жизни.
Познакомиться с Параджановым мне довелось в тбилисском доме интереснейшего художника Льва Баяхчева, о чьих натюрмортах Сергей говорил, что они-то и подсказали ему идею заняться инсталляциями, сделать натюрморт «вещным», предметным. А вот инсталляции Параджанова увидела я только здесь, в Америке, в музее современного искусства Зиммерли в нью-джерсийском Нью-Брунсвике. И была потрясена. В память буквально впечатался его поэтичный, щемяще-трогательный «вещный» коллаж-воспоминание, философское панно-инсталляция.
– Вы видели коллажи Параджанова? – спросила я Люсю Котляр.
– Нет, к сожалению, не приходилось. Так случилось, что я и фильмы-то его, о которых столько наслышана, не смотрела.
– Как же вы пришли к Параджанову, к его философскому мироощущению?
– Вот уж не подозревала, что можно его угадать в моих коллажах. Начинала я, как говорится, без него. Вдохновляли меня поэты, Пастернак и Ахматова в особенности.
– Значит, на стихи можно не только писать музыку, они становятся канвой для создания художественного произведения.
– Конечно, можно! Поэзия, настоящая, очень много значит в моей жизни. Но если говорить о том, почему я, разменяв восьмой десяток, начала делать коллажи, то это было какое-то невероятно острое желание и проявить себя, и поделиться с людьми своими мыслями и чувствами, и просто оставаться в строю. Ощутить в себе глубину, не довольствоваться мелководьем.
Как это здорово сказано! Очень хотелось бы, чтобы ровесники Люси, да и люди намного моложе сделали эти слова своим девизом. Художница (а я, не колеблясь, произношу это многозначное слово по отношению к сегодняшней Люсе Котляр) не засекречивает ни свой возраст, ни свой жизненный путь, подошедший к отметке 80. Да, да, 80 лет этой, увы, не слишком-то здоровой женщине, сохранившей воистину боевой дух и способность трудиться. Два сына, два внука, два правнука – надежда и отрада. Позади страшные военные годы, любовь и счастливое замужество, почти полувековая работа медика. Десять лет в отказе, десять тяжелых, мучительных лет, забравших жизни матери и мужа… Но вот семья в Америке, и Котляр стала искать себя. Нашла. В искусстве.
И вот ведь какой феномен: открытое ею в себе желание и способность творить с годами не увядают, а, напротив, как бы набирают силу, выразительность, краски. И если раньше ее коллажи, скорее поначалу – тематические монтажи, меня как-то не занимали, то со временем они становились осмысленней, глубже, интересней. В Нью-Йорке появился еще один думающий, владеющий секретом пространства художник. Что уж говорить о ее последней выставке и посвященных Параджанову панно!
«Особенно понравился мне «Коллаж в коллаже», – сказал замечательный живописец, писатель и журналист, чьи очерки об искусстве многократно читали в «Еврейском Мире», Исаак Вайншельбойм. – Чем? Своим строгим строем, отсутствием лишних деталей, которые иной раз перегружают композиции Котляр. Очень удачной считаю находку такой детали, как темные очки, которые, в определенной мере, отражают творческие и жизненные принципы гениального художника, каким был Параджанов, его неожиданный взгляд на привычные для нас вещи».
Созвучны параджановскому видению мира, человека, женщины и другие настенные коллажи Котляр: вот этот – «Предвкушение». Образно, доходчиво, эротично, привлекательно. Своей мыслью, сюжетикой, своей цветовой гаммой. И «Сиреневые руки» – тянущиеся к нам не для того, чтобы одарить, нет – закабалить, приручить, навязать ненужные желания.
Откуда у нее, у художницы-самоучки, нетривиальное художественное мышление, свобода и самостоятельность в выборе композиции, понимание законов колористики? И откуда духовное и стилистическое – не подражание – единение с Параджановым? Последний вопрос я задаю Котляр.
– Просто в моей жизни, именно в жизни, появилась книга «Коллаж на фоне автопортрета». В ней все об этом замечательном человеке. И отличные снимки, и репродукции его работ. Этот сборник стал моей настольной книгой, давшей новые силы работать.
– Наверное, правильней было бы сказать – творить. Этот томик вам подарили?
– Да! Любители книги из Еврейского центра Бенсонхерста, друзья и единомышленники.
– А многочисленные и разнообразные вещицы, фотографии, цветные картинки – как вам удается добыть?
– Выискиваю в своих «закромах», но большей частью дарят. Спасибо всем, кто это делает. Журналы с глянцевыми иллюстрациями приносит сын.
На меня огромное впечатление произвело панно «Черное и белое». Действительно, монтаж настроения, проникновение в душу. И «Вселенная». Какой, в общем-то, является каждый человек. Помните об этом.
Ну а еврейская тема, спросите вы, неужто художница обошла ее стороной? Конечно же, нет. И лучший из ее коллажей, самый динамичный, заразительно веселый, оптимистичный – это «Пляшущие хасиды». Мы будто слышим звуки «Фрейлехс» и танцуем вместе с клезмерами. В картине – предметной – жизнеутверждение, радость, которую никто и ничто не могут убить.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
