Я полагаю, что статья не оставит читателей равнодушными и вызовет воспоминания о трагическом прошлом в жизни нашего поколения… Мне бы хотелось поделиться с читателями «Еврейского Мира» еще одним примером, свидетельствующим о благородстве, мужестве и высокой нравственности еврейского народа.
Мой отец Давид Грузглин родился в 1894 году в украинском селе Сокольцы на Винничине в семье мельника. На всю жизнь в его памяти сохранились картины далекого детства: живописное, утопающее в зелени село Сокольцы, отцовская мельница на берегу южного Буга, уютный родительский дом в глубине фруктового сада и запах свежего хлеба.
Отец Давида, мой дед, обладал завидным трудолюбием, привязанностью к своей профессии и особой хозяйственной смекалкой. Хлеб, выпеченный из его муки, отличался приятным вкусом и аппетитным запахом. Не случайно крестьяне привозили молоть пшеницу и рожь из самых далеких деревень большой округи. Давид рос здоровым, выносливым и работящим парнем. В двенадцать лет он переплывал Буг, уходил в ночное, лихо управлял лошадьми, зимой по утрам обливался ледяной водой. В четырнадцать лет освоил многие секреты мельничного дела. В шестнадцать — поднимал шестипудовые мешки с зерном на верхние отметки мельницы.
Давид успешно учился и гимназию окончил с золотой медалью. Его знания и практический опыт были замечены. Способного и делового Давида молодое государство направило на руководящую работу в районное управление Облзаготзерно. Работа стала смыслом его жизни.
В это время он встретил свою первую и единственную любовь и женился. Его жена, моя мама Рахиль, была дочерью знаменитого раввина города Винницы Иосифа Шапиро. В марте 1923 года родилась моя сестра Фаина, а в августе 1926 года родился я.
В 1934 году Давида назначили техническим руководителем Винницкого пункта Облзаготзерно. Месяцами, особенно в летний период, он работал по 16–18 часов в сутки без выходных и отпусков. Я помню, что свободные от работы часы он старался уделить мне. Когда я был ребенком лет десяти, отец мне внушал, что «жизнь очень тяжела, но если люди будут помогать друг другу, жизнь будет становиться краше и светлее. Поэтому помогай, сынок! Даже тогда, когда тяжело и опасно. И запомни: никогда не делай то, что тебе не по душе. Но если ты уже выполняешь работу по душе, вкладывай в нее все силы, все знания и опыт, чтобы эта работа наверняка увенчалась успехом». Отец внушал мне, что нельзя обижать женщин, стариков, слабых, больных… Но ни в коем случае не сгибать колен перед сильными.
Свои устные рекомендации он при удобном случае подкреплял практическими действиями. Приведу два примера.
Однажды в выходной день мы поехали на пляж. Не успели найти свободное место и раздеться, как услышали душераздирающий крик: «Спасите, умоляю!» В отдаленном от берега месте тонула молодая женщина. Мой отец, услышав крик, первый бросился в воду и поплыл к месту, где тонула женщина. Отцу пришлось несколько раз нырять, чтобы найти ее и поднять на поверхность. Достигнув берега, он аккуратно положил спасенную на лежак и стал делать ей искусственное дыхание. Через несколько минут женщина открыла глаза и начала дышать. Отца обступили свидетели произошедшего и благодарили за мужественный поступок.
Второй случай произошел на вокзале. Мы с папой провожали мамину сестру, которая возвращалась в Киев. Когда мы вышли на привокзальную площадь, мимо нас проехал тяжелый самосвал. Он напугал пару лошадей, запряженных в фаэтон, в котором сидела маленькая девочка. Лошади от испуга бросились вскачь. Стоявшие рядом извозчик и родители растерялись… Попытка извозчика догнать лошадей не увенчалась успехом. Мой отец не растерялся, бросился им вдогонку, на ходу вскочил в фаэтон и остановил лошадей. Девочка была спасена. Родители от радости обнимали и целовали отца.
В 1936 году отца направили в город Харьков на Высшие инженерные курсы. После успешного завершения учебы он через год возвратился в город Винницу и с утроенной энергией взялся за работу. Его рекомендовали в аппарат Наркомата.
В начале сентября 1937 года отца вызвали в НКВД и попросили помочь в разоблачении врага народа. Требовалось лишь поставить подпись под документом, подтверждающим вредительскую деятельность руководителя Облзаготзерно Иващенко Ивана Ивановича. Мой отец много лет проработал с этим человеком, хорошо его знал и не сомневался в его честности и преданности Родине. В ответ на требования работника НКВД отец сказал: «Вы ошибаетесь! Я уверен, что этот человек не может быть врагом народа. Совесть не позволяет мне поставить свою подпись под этим документом». Работник органов резко возразил: «НКВД не ошибается. Подумайте! Мы пригласим вас еще раз».
Через неделю отец вновь в категорической форме отказался подписать ложный документ. В третий раз отец заявил: «Предателем не стану никогда! Больше прошу меня не вызывать! Мое решение окончательное». Реакция работника НКВД была мгновенной и угрожающей: «Если вы защищаете врага народа, значит, вы сами являетесь врагом нашей страны. У нас есть основание и право вас арестовать, поскольку вы обвиняетесь во враждебной деятельности против своего народа».
Отца арестовали 13 сентября 1937 года. Потянулись тюремные дни, угрозы и пытки. Теперь от отца требовали признания в сотрудничестве с антисоветской организацией. Ему не в чем было признаваться и хватило мужества не поддаваться на провокации. Отца лишали сна, сажали в карцер, морили голодом, не давали воды… Но отец держался стойко.
Очередной следователь пригрозил, что если отец не будет сотрудничать с органами, то в камеру приведут жену и детей и будут в их присутствии его избивать… Отец не выдержал столь подлой угрозы, подошел к следователю и ударил его. Следователь от удара свалился на пол. Стоявший за дверью охранник, услышав шум, вошел в комнату. Увидев возбужденного отца, он вышел. Через несколько минут в комнату вошли вооруженные люди. Один из вошедших охранников предложил отцу вернуться в камеру. Отец согласился… Но тут ему нанесли сильный удар по голове тяжелым предметом, затем повалили на пол и начали зверски избивать ногами. Отец потерял сознание и лежал весь в крови без движения. Охранникам показалось, что отец мертв, и они поволокли его в тюремную камеру, чтобы утром перенести в морг. Историю последнего допроса моей маме рассказала медсестра тюремной больницы.
Но отец не умер. На рассвете он очнулся. Когда надзиратели увидели это, они перевели его в тюремную больницу. Его подлечили для того, чтобы 9 октября 1937 года приговорить к расстрелу.
Суд состоялся над отцом и тремя его сотрудниками. Когда объявили приговор, раздались возгласы возмущения. Судья, пытаясь подавить волну протеста, крикнула: «Если вы не прекратите, я вызову милицию и вас всех арестуют!»
В этот момент я подбежал к барьеру и попытался обнять и поцеловать отца. Целуя меня, он успел сказать: «Сыночек, любимый, знай, что я ни в чем не виновен… Это страшный кошмар…» В этот миг подбежал охранник и увел отца.
Для защиты отца два брата мамы наняли лучшего киевского адвоката — Ветвинского. Он также был возмущен приговором и после его оглашения зашел в комнату судьи. На его вопрос, почему абсолютно невиновного человека приговорили к расстрелу, судья ответила: «Давид Грузглин — очень яркая и одаренная личность. А народу нужно показать, что его враги — не серые личности, а наиболее яркие и незаурядные».
29 ноября 1937 года приговор был приведен в исполнение.
В 1940 году на основании протеста председателя Верховного суда СССР мой отец был реабилитирован в связи с незаконно инкриминированным ему делом о контрреволюционной деятельности. Но от семьи факт реабилитации был скрыт. Многие десятилетия мы носили на себе клеймо членов семьи врага народа.
Через 54 года, в октябре 1991 года, все судебные решения Винницкого областного суда в отношении Грузглина Давида Яковлевича, 1894 года рождения, были повторно отменены за отсутствием состава преступления.
У органов правосудия не нашлось мужества, желания и слов, чтобы попросить у членов семьи невинно расстрелянного извинения за загубленную жизнь…
Яков ГРУЗГЛИН
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
