Еврейский Мир

Элла Грайфер

Израиль

Перевод отрывков из новой книги Шмуэля Тригано»L”еbranlement d”Israel» с комментариями

Шмуэля Тригано я для себя открыла лет 10 назад. Профессор философии, специалист по иудаизму, живет в Париже. Не то чтобы всегда и во всем я с ним соглашалась, но с умным человеком и поспорить интересно. С таким настроем потянула я с полки в знакомом франкоязычном доме и эту — новую, небольшую книжицу (предыдущие его творения, до меня доходившие, были те еще кирпичи!), наугад раскрыла, и вдруг…

«Такая стратегия (палестинцев — Э.Г.) сработала потому, что опиралась на издавна укорененное представление о еврейском народе исключительно как о жертве. Еврей считается человеком лишь покуда он является жертвой, т.е. вот именно постольку, поскольку его человеком НЕ признают… Исходя из такой странной алхимии, Запад в последние годы строил для себя образ человека-еврея исключительно в контексте памяти Холокоста. Вторая Интифада раскрыла евреям всю трагическую ограниченность такого подхода. С изумлением и возмущением обнаруживали они, хоть и не всегда отчетливо понимали, что Запад не отводит Израилю никакого самостоятельного места, а рассматривает его лишь как свой придаток, воплощение своего собственного чувства вины за Шоа. Тут же всплывает в памяти, что общественное мнение именно с Холокостом связывает возникновение Израиля, как если бы еврея (и его государство) и уважать было бы не за что, когда бы он не пострадал. За ним отрицается право на собственное достоинство. Можно сказать, что демократическое сознание согласно признать еврея свободным человеком лишь в качестве награды за перенесенные страдания».

А вот и еще:

«Убедившись в непреодолимости антисемитизма, Герцль задумал создать еврейское государство, ибо понял, что признания каждого отдельного еврея гражданином демократического государства недостаточно, чтобы защитить его жизнь и достоинство, поскольку не прекращаются преследования и нападения на евреев как народ, существование которого так и не признано легитимным. Объектом нападок антисемитов является, на самом деле, именно НАРОД, втайне продолжающий существовать, хотя по отдельности евреи и стали гражданами соответствующих государств. <…> Каждый еврей в отдельности был гражданином своей страны, но их массами сгоняли и уничтожали посреди Европы — в качестве единого народа. Условия существования не признанного современной демократией народа евреев обернулись бесконечной трагедией. Двухтысячелетнее пребывание в роли парии завершилось гигантской бойней, в огне ее сгорели мечты о «нормализации» в современном мире».

… В предыдущих книжках профессора Тригано было написано много интересного, глубокого, верного про еврейский народ, его историю, проблемы, культуру, место в современном мире… Но до сих пор не встречала я у него утверждений, что на самом-то деле места для нас в этом мире не предусмотрено, что вопрос стоит вовсе не о сложностях совмещения в одном лице потомка Авраамова и гражданина демократической Франции, а о том, что гражданство-то в значительной степени иллюзорно. И выбирать тут не из чего — выбрано давно уже все за нас.

Взгляды профессора радикально изменились — да он и не скрывает этого:

«По поводу арабо-израильского конфликта — автор верил в возможность мира и диалога с другими, когда это еще не разумелось само собой. Он участвовал в первых израильско-палестинских встречах (а именно в симпозиуме «New Outlook» в Вашингтоне в 1979 г.), опубликовал в соответствующем выпуске «Temps Modernes» большую статью под заголовком «Мир — сейчас?». Хоть и с некоторым недоумением, но поддержал процесс Осло. Чего только не сделают евреи, чтобы добиться мира…

Вторая интифада нанесла этому мировоззрению тяжелый удар. И ныне, столкнувшись на международной арене с отрицанием своей истории и своего достоинства, еврейский народ осознал, что борцы за мир явно пренебрегли своими собственными интересами, ПОЛИТИЧЕСКИМ аспектом своего существования. <…> «Политика — потом!» писал Левинас в том же номере Temps Modernes. Сегодня автор придерживается противоположного взгляда, и не устанет повторять: «Политика — прежде всего!». Не настанет мир оттого, что еврейский народ себя предаст, не призывайте его в очередной раз приносить себя в жертву на алтаре ханжеских обетов международного лицемерия».

Но и это еще не самое страшное. Хуже, что среди энтузиастов такого призыва немало евреев (особенно принадлежащих к элитарно-гуманитарным сферам).

«Невозможно не видеть связи между кризисом Израиля, от которого отталкиваемся мы в своих рассуждениях, и титаническими усилиями по подрыву его репутации и морального авторитета, прилагаемыми множеством израилитян и евреев под прикрытием высоконравственных деклараций <…> Весь западный мир на все лады повторяет еврейскую «самокритику», оружие странной борьбы, которую они с неслыханной энергией и ожесточенностью ведут против самых насущных своих интересов. Никого, кроме евреев, не тянет ставить себя на место другого, тем более — врага, и с жаром оспаривать свои собственные права. Стоит задаться вопросом, чего же они добиваются. Может быть, это «попытка к бегству» от ужасающего бытия народа-парии? А может, надежда на торжественное вручение «аттестата высоконравственности» в столицах мировых держав? Увы и ах! Это вовсе не нравственность, это психическое отклонение, нигилистическое стремление к саморазрушению, никакого уважения оно не достойно. Прежде чем тебя начнут уважать другие, ты сам должен себя уважать таким, каков ты есть, а не таким, каким хотел бы быть, но не являешься на самом деле. <…>

Этот синдром прекрасно проанализировала Хана Арендт в книге «Антисемитизм». Она показала, что первыми в Германии эмансипировались евреи, желавшие, чтобы их воспринимали как «особых евреев», не похожих на всю прочую еврейскую массу. Им совершенно необходимо было отличаться в глазах общества от этой «темной и неграмотной» массы, чтобы оно приняло и одобрило их. В какой-то мере они были даже заинтересованы представить своих собратьев в виде «массы» и так возвыситься над ними. <…>

…Евреи, одержимые «самопожертвованием» ради доказательства своего морального превосходства, как бы извиняются за свое существование, предъявляя смягчающие обстоятельства: они смеют существовать лишь поскольку подвергаются преследованиям от других или сами жертвуют собою! Вовсе не потому, что они просто — часть человечества. Существование евреев как сообщества представляется им неким фундаментальным нарушением прав человека. <…>

…Итак, они становятся подпевалами в хоре господствующей идеологии (а вовсе не пророками, какими охотно себя воображают!), или — возможно — пытаются самоутвердиться в рамках этой идеологии, но за это приходится платить страшную цену: жертвовать своим историческим достоинством и реальными интересами. Внутренняя логика такого дискурса не может не вести к самоотрицанию. Самоутверждаясь, они разрушают себя. <…>

Болезненный раскол в еврейском народе куда глубже обычной грызни враждующих партий. Это соперничество двух различных стратегий выживания. Причем, вопреки распространенному мнению, граница между «лагерем мира» и «национальным лагерем» проходит вовсе не по линии раздела между верующими и неверующими, религией и политикой, но и религию, и политику раскалывает он изнутри.

Именно «жертвенность», одушевляющая «лагерь мира» лучше всего позволяет понять смысл происходящего. В ней проявляется глубинная логика жизни современной диаспоры, когда за все успехи евреев (вернее, за продолжение их существования) приходилось, как мы уже убедились, платить принесением себя в жертву на алтарь «общечеловечности», извиняясь за свое существование и доказывая свою благонадежность куда старательнее всех прочих. Основополагающий признак этой стратегии — склонность бежать впереди паровоза (во все времена евреи были националистами больше наций, республиканцами больше сограждан, интернационалистами больше прочих социалистов, <…> и… палестинцами больше самих палестинцев). В этом — весь смысл «жертвы»: чтобы другие тебя признали, надо быть «как они» больше, чем они сами, т.е. меньше быть самим собой, т.е. «умалиться», отрицая себя в себе. Со временем эта стратегия обнаруживает свою самоубийственность, ибо того, кто слишком сильно обгоняет других, другие, в конце концов, теряют из виду и начинают сомневаться в его искренности, в его уважении к ним. При всей вашей готовности к самопожертвованию, такая чрезмерность может выглядеть как подчеркивание собственной безупречности, жертвенности и скромности, т.е. превозношение. Сами того не желая, вы как бы ставите себя на ступеньку выше окружающих, претендуете на власть, на «кредит доверия». Но те, у кого ищите вы признания, обратятся против вас, поставят вам в вину именно эту «чрезмерность», реально отличающую вас от них. И защититься вам будет нечем, ведь от себя-то вы ушли, «умалились» до самоотрицания. Принесли себя в жертву. Вы даже не осознаете, что нападают именно на вас. С регулярностью закона природы воспроизводится этот сценарий на протяжении всей современной эпохи. Именно в этой связи Сартр в «Размышлениях по еврейскому вопросу» лаконично отметил, что ассимилированные евреи свое еврейство непрестанно отрицают, но кроме как с евреями не общаются …

Итак, потерпев неминуемую неудачу, та же стратегия предлагает другой вариант: возвращение на исходную еврейскую позицию объекта нападения, но теперь уже не за подозрительную инакость, нестандартность, от которой давно уже отрекся сам, но за свое якобы превосходство, мифическую «общечеловечность», которой на самом деле не существует. Есть только самоотрицание, вполне закономерно вызывающее отрицание со стороны других: Того, кто отрицает собственное существование, признать невозможно. Тот, у кого нет лица, у окружающих не вызовет ничего, кроме ужаса. В этой трагической ситуации еврей соглашается признать себя евреем — но, прежде всего, в смысле «общечеловеческом» — «превосходство» обязывает! — дабы противостоять антисемитизму. Получается что-то вроде «бегства вперед». Чужая ненависть вынуждает принять то, что было отброшено с потерей собственного лица. Итак, стратегия, которую мы определили как «жертвенную» предстает перед нами в двух вариантах: негативном — самоутверждение в ответ на отрицание врага, и позитивном — утверждение своей «общечеловеческой» миссии, платой за которую является то же самое отрицание себя».

Не знаю, как Вам — мне такое красивое и точное описание психологии наших «миролюбцев» попадается впервые. Между прочим, Тригано ставит вопрос, каким же образом бравые отцы-основатели нашего государства умудрились вырастить себе наследников с ярко выраженной галутной психологией.

Хотя ведь и не в первый раз… И Маккавеи, возглавившие народное восстание против ассимиляции, скурвились уже в следующем поколении. Тоже, наверное, думали, что обретя политическую независимость традицию можно выкинуть за борт и начинать «быть как все» (притом, что «все» своей культурой, как правило, зазря не швыряются!).

У нас на глазах набирает силу размежевание — не с палестинцами, конечно, а в самом еврейском народе, и в Израиле, и в диаспоре. Маски сброшены, и неожиданно выясняется, что «правый политик» Либерман согласен на полную и безоговорочную капитуляцию, а классик «новой истории» Бени Моррис на алтарь «нравственности» возлагаться не согласен.

Ну, что ж…Шмуэль Тригано свою дорогу выбрал, но (лучше рано, чем поздно) выбирать придется и каждому из нас.

Опубликовано в еженедельнике «Вести» 03.01.08

Материал любезно предоставлен автором

© Copyright Элла Грайфер

Оцените пост

(голосовало: 4, средняя оценка: 5,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться