Я начал собирать военные письма — фронт, эвакуация, тыл. Зачем? Конечно, не в поисках секретов. Атмосфера, которую они с собой несут, переживания, сознание того, что эти листочки из того самого времени — оставляют ощущение сопричастности. И тут я обнаружил, что писем сохранилось очень мало. Люди, собиравшиеся в Израиль, жгли письма и рвали фотографии. В конце 1980х и начале 1990х годов из Советского Союза ведь уезжали навсегда, без права возвращения. Оставлять было некому.
Репатриация сняла немоту, люди начали делиться тем, о чем молчали много лет. Но одновременно она уничтожила документальные свидетельства народной памяти. Остались устные свидетельства, удивительные рассказы, но не осталось писем…
И когда вдруг случается удача, и кто-то приносит «треугольник» или почтовую карточку, иногда цветной конверт (они были редкостью, стоили дорого, взять было негде), то я чувствую себя счастливым.
Публикация писем с войны предпринималась и в нашей прошлой жизни. Как правило, это были парадные издания, приуроченные к той или иной юбилейной дате — 20, 30, 35, 40-летию Победы. Это были пронзительные письма-прощания солдат перед боем, когда выжить было нельзя, партизан и подпольщиков, осужденных на казнь (и почти никогда — узников гетто). Они дышали жаждой жизни и ненавистью к врагу — словом, тем, что и требовалось для режима личной власти Сталина. Все остальные свидетельства выбраковывались военной цензурой или передавались по списку в органы контрразведки …
Ни разу в советское время не было издано ни одного сборника писем о тяжелом материальном положении в тылу, безвозвратных потерях на фронте, отчаянном голоде и непосильном труде эвакуированных, вранье властей и служебных преступлениях, эпидемиях и детской смертности, каторжном труде в колхозах… Все списывали на войну. Считалось, что даже в голодном тылу лучше — там не стреляли, не бомбили и не взрывали. А что происходило на самом деле? Были люди, которые вопреки всякой логике вели дневник, писали или передавали письма с нарочным, пользуясь случайной оказией…
Чтобы наиболее полно отразить картину событий тех судьбоносных лет, важны все письма. Я предполагаю собрать максимальное количество почтовых отправлений, что станет основой большой серьезной книги. В ней будут показаны не только те, кто писал, но и те, кто проверял корреспонденцию.
Как работал у людей внутренний цензор, что приходилось приносить в жертву самоконтролю? Военные письма (фронт и тыл) дополнят секретные донесения, составленные сотрудниками Министерства госбезопасности о задержанных посланиях, компрометировавших советскую власть. Отдельная глава будет посвящена отношению к политике нацистского геноцида еврейского населения.
Письма отличались не только по внешнему виду. Большую роль играло то, кто писал: мужчина или женщина, юноша или девушка, родители сыну или дети отцу на фронт. Письма содержат неповторимые детали, наивность или суровую констатацию.
Воевавшие в действующей армии вспоминают, что политработники специально инструктировали солдат и офицеров не писать правду о лишениях и потерях, избегать любой негативной информации. Почему? С одной стороны, чтобы не выдать «военную тайну», а с другой — не разочаровывать родных, которые и так выбиваются из сил, чтобы помочь фронту. На самом деле это было стремление скрыть просчеты и неудачи командования, неподготовленность и непрофессионализм…
Письмо с фронта всегда было радостью, даже если лишено содержания. Пишет — значит, жив, есть надежда, что вернется …
Я собираюсь привлечь к работе над книгой не только уже существующие коллекции писем (Яд ва-Шем, Музеи истории Великой Отечественной войны в Минске, Киеве, СПб, Российский фонд Холокоста в Москве и др. научных учреждений), но и вести расширенный поиск невостребованных до сих пор писем. Далеко не все представляют ценность писем в семейных архивах. Когда уйдут из жизни последние участники и свидетели войны, письма могут быть окончательно утрачены. С другой стороны, даже ту часть, которая останется, некому будет прокомментировать…
Публикация писем — это самый простой вариант. Их анализ и обобщение послужат правдивому изложению общей картины событий. Значение писем войны как нестандартного и достоверного источника не поддается переоценке. Фактически речь идет о включении в научный оборот нового пласта народной памяти.
Собрать письма означает уберечь от забвения память о многих людях и тех, кто им был дорог. Времени для выполнения этой работы осталось немного. Нужно торопиться. Если у вас что-то есть, поделитесь. Мне можно позвонить (+972-2-672-3682) или послать электронное письмо: smilov@zahav.net.il.
Леонид СМИЛОВИЦКИЙ,
доктористорических наук,
ст. научный сотрудник
Центра диаспоры при Тель-Авивском университете
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
