Знаете ли вы, почему «пол-литра» пишется через черточку, а «полбутылки» — слитно? Если вам за сорок и вы пишете правильно, то, возможно, и потому, что с детства слушали передачу «Радионяня», которая весело учила сложному русскому правописанию и хорошему тону. И было это, когда Всесоюзное радио писалось с заглавной буквы, и когда только рождался КВН.
Сценарии пятнадцати серий «Ну, погоди!», двенадцати — «Кота Леопольда», эстрадные миниатюры А. Райкина, программы «Мелочи жизни», «Очевидное и невероятное», «Доброе слово и кошке приятно», «Нет ли лишнего билетика?» для Хазанова, Петросяна, Винокура, монологи для М. Евдокимова, К. Новиковой, М. Задорнова, С. Альтова и других — вот лишь небольшая часть творческого наследия Аркадия Хайта.
Мне посчастливилось в 1994–1995 годах вести неспешные беседы с писателем-сатириком Аркадием Хайтом в Москве и Риге.
Евгений Сазонов — это и мы
– Писатель-сатирик, юморист — такой профессии нет. Все известные и сегодня в бывшем Союзе юмористы — из технических вузов, КВН и капустников. Камов-Кангдель и Успенский — из авиационного, Курляндский и я — из строительного, только Арканов и Горин — из медицинского, — рассказывал мне Аркадий Иосифович. — В школе пределом моих мечтаний была журналистика. Но для университета нужна была золотая медаль, а иначе с моей-то фамилией да при тех-то конкурсах… Но медаль не дали, и мама сама отнесла мои документы в МИСИ, на строительный. Мне было все равно. За диплом инженера ТГВ (теплоснабжение и вентиляция) я честно отработал три с половиной года в «Промгазе».
– За 120 рэ командовали газовой автоматикой целого района?
– Нет, извините, начинал младшим инженером за 98 рэ. Дорос до начальника котельной на Трубной за 105 рэ, что не казалось так мало. Правда, однажды, котельная чуть не взорвалась, — надеюсь, пошутил Аркадий Иосифович и продолжил: — Вообще же наш институт был довольно странным. В нем тогда учились будущий кинорежиссер Элем Климов, около года — Володя Высоцкий, год — Марк Розовский, полсеместра — Гена Хазанов, пока я не уговорил его бросить — видел, что в инженеры он не годился. Правда, не знал, станет ли он и артистом.
Время КВН…
– То было время Алика Аксельрода, придумавшего КВН, — вспоминал Хайт. — Киты писали для институтского КВН, а мы с Александром Курляндским, он был на курс старше, — для факультетского. И нас заметили, пригласили выше, и мы дошли до Шаболовки, где команда МИСИ впервые выиграла у МГУ. Тогда передачи снимались в маленькой студии, играли вживую, и кроме домашнего задания, заранее мы действительно ничего не знали. Это уже после нас через два-три года из передач ушли моменты импровизации и игры КВН стали образцово-показательными, когда за одну-две минуты на сцене «сочинялись» длиннющие поэмы. Когда же наши имена появились в журнале «Юность», нам посыпались заказы. Первые — от ведущих популярной «Радионяни», и, чувствуя себя уже королями, способными удивлять мир, мы сочинили «Пиф-паф». Как сами поняли позднее, программа была ужасной, удачными — лишь несколько кусочков. Но в воспитательных целях нас даже похвалили и поощрили, выплатив гонорар в 100 рублей, при максимуме 200 рублей за куски про партию и рабочий класс. Если бы от заказа отказались, мы бы, вероятно, вообще прекратили свое литературное творчество. Но тогда ведь платили не из своего кармана.
…и «Клуба 12 стульев»
– В «Литературке» рождалась полоса «Клуб 12 стульев» — самая язвительная и ерническая. И мы придумывали для нее рубрики, писали под Евгения Сазонова для «Рогов и копыт», причем под своими фамилиями. Что-то получалось.
– Кстати, Хайт — это фамилия или псевдоним?
– Ха! Если бы брал псевдоним, неужели лучше бы не придумал! Когда-то я думал, что у меня редкая фамилия, но «хайт» на иврите — портной, самая еврейская специальность. И оказалось, что Хайтов так же много, как Ивановых среди русских, Рабиновичей среди евреев, Берзиньшей среди латышей.
Инженер или писатель?
– «Кто ты — инженер или писатель?» — спрашивал я себя и попросил разрешения у родителей на год уйти из инженеров, чтобы понять, чего я стою: «Если не получится, вернусь в газовики». Для мамы это был удар — она в мечтах уже видела мою диссертацию и теплое место где-то возле газа в Совмине. Но… год дома пообещали кормить.
Гена Хазанов нам достался еще никем
– Мы сделали несколько удачных программ для Воронежа, Смоленска. Тогда-то по старой дружбе к нам пришел мальчик — худой, носатый, из эстрадно-циркового училища — и попросил в долг написать что-нибудь для выпускного экзамена. Это был Гена Хазанов. «Когда у училища будут деньги, вам заплатят», — пообещал паренек. «А что ты умеешь делать?» — «Немножечко играю на рояле — окончил музыкальное училище. И довольно хорошо подражаю известному спортивному комментатору Николаю Озерову…» Мы написали для него пародию-издевку на советский спортивный репортаж «Внимание! Говорит и показывает Москва».
Тогда же из утесовского оркестра ушел конферансье Женя Петров, ныне Евгений Петросян по папе. Гена Хазанов тогда еще даже в кулинарный техникум не «поступал».
«Леонид Осипович, разрешите привести к вам молодого способного парня?» — спросил Хайт у Утесова.
«Не люблю кумовства!» — пробурчал Утесов, но все-таки согласился. И Гена пришел. Утесовские оркестранты-лабухи, уже повидавшие все, пересели в зал. Перед ними выступать было страшнее, чем перед пустым залом. Но Гена понравился, и с тех пор начался его путь на эстраду. В роли конферансье с оркестром он объездил всю страну, исполнял и свои номера, которые ему писали мы. И стал популярным. Приятно, что Гена Хазанов нам достался еще никем, с нуля.
От Утесова до «Рогов и копыт»
– Я уже очень, очень старый, — пококетничал Аркадий Иосифович в очередную нашу встречу в 1995-м. Ведь я писал конферансы и даже целые программы для оркестра самого Леонида Утесова — «Спасибо, сердце!», «С песней по жизни». Правда, тогда он сам уже почти не пел — боялся, что сорвется голос.
Тогда все мечтали, чтобы их тексты исполнял Аркадий Райкин. Для него писали Владимир Поляков, начинающий Михаил Жванецкий. А Райкин легко расставался с авторами, скупал все приличное, если даже не исполнял. У него были целые чемоданы текстов.
Целиком написать программу для Райкина — это мне даже и в голову не приходило. Хотя бы прочитал с эстрады какой-нибудь мой кусочек! Когда я впервые пришел к Аркадию Райкину прочитать три своих монолога для его «Дерева жизни», понял, что уже читаю «под него» — с его интонациями, как он, соплю, хриплю — это было магией его имени. Райкин — это Школа! Но вскоре великий актер в своей программе исполнял два из трех моих монологов. Для меня это было событием!
«Ну, Мавроди, погоди!»
– Как долго рождался сериал «Ну, погоди!»?
– Мне кажется, всю жизнь. Волки столько не живут. А если серьезно, то с 70-х годов. «Ребята, на мультфильм даже не пробивайтесь. Там кормушка для своих! — сказали нам бывалые люди. На студии тогда лепили бесконечную серию «Веселая карусель». Для нее мы с Курляндским и Феликсом Камовым-Канделем и сделали пару сюжетов про волка и зайца. Шефы сразу поняли, что этот «товар» пойдет. За них сразу взялся сам режиссер Вячеслав Котеночкин — все делал сам, никому не показывая наши сценарии, в которых были придуманы и выписаны все трюки и сценки. Однажды, когда обсуждалась следующая серия, никогда не видевший ни одной готовой серии Анатолий Папанов — Волк удивился, что трюки — не режиссерские придумки, и был доволен, узнав, что, оказывается, давно участвует в популярном сериале. Втроем мы сделали первые семь серий «Ну, погоди!», а после отъезда Канделя в Израиль еще восемь вдвоем с Курляндским.
– Почему же прекратили такую бессмертную тему? Она бы могла быть вечной, как диснеевская! Даже взрослые и давно постаревшие болельщики все еще ждут продолжения.
– Думаю, его не будет. Серию смотрят уже новые поколения детей и ими нужно что-то другое. Кроме того, все стало недосягаемо дорого. Спонсоры же хотят, чтобы на их деньги Волки и Зайцы бегали вокруг их банков, покупали в их магазинах. Я же согласен на серию «Ну, Мавроди, погоди!» — улыбнулся Хайт.
1985 год. А. Хайту присуждена Государственная премия, первая и единственная, присужденная писателю-юмористу, причем не за прославление партии и правительства, а за милую детскую серию про «Кота Леопольда». В 1986-м давали премию за «Ну, погоди!», но сценаристу не дали — ее можно было получить только раз в пять лет.
Кот Леопольд — рижанин
– Милый кот-миротворец Леопольд родился в Риге, Юрмале. Оттуда и понеслось по миру знаменитое хайтовское «Ребята, давайте жить дружно!». Пьеса шла в десятках детских театров России, где коты и мыши говорили на разных языках. По пьесе в Москве сделали 12 серий мультиков. Как все это произошло?
– Еще в 70-х нам с Аликом Левенбуком заказали пьесу для Рижского кукольного театра. И вот однажды через несколько лет, когда уже были сделаны пятнадцать серий «Ну, погоди!», в противовес захотелось сделать «перевертыш», где не сильный Волк гоняется за Зайчиком, а сильные и добрые большие собаки, если потребуется, расправляются со злом и непорядочностью. И после гастролей с Владимиром Винокуром по Латвии мы с Аликом остались в Доме творчества в Юрмале, где сочинили детскую пьесу «День рождения, или Приключения кота Леопольда».
«Ты уже и для Горбачева тексты пишешь»
– Михаил Горбачев приехал в Вильнюс уговаривать литовцев не выходить из Союза, — вспоминал Хайт. — Когда уже не было других доводов, он сказал: «Помните кота Леопольда? Ребята, давайте жить дружно!»
После этого у меня обрывали телефон: «Поздравляем! Ты уже и для Горбачева тексты пишешь!» — «Радуйтесь, что не для Карла Маркса», — отшучивался я.
Только для евреев, но всех национальностей
– Огромное удовольствие я получила, побывав на втором «Вечере игры с еврейскими анекдотами» Хайта и Левенбука. Как дошли до такого?
– Анекдоты — тема для диссертаций, это способ мышления. Общество — котел. Когда крышка была закрыта, в котле все бурлило. Теперь все больше уходит в пар, переделываются старые анекдоты и повсюду продаются сборниками. Но читать их в одиночку у себя на кухне невозможно. Они для компании. Нас пригласили на первоапрельский День смеха в Оренбурге в рамках фестиваля еврейского искусства, вот мы с Левенбуком и придумали такое. «Только для евреев, но любой национальности» — значилось тогда на билетах. Анекдоты рассказывали сами зрители. И не только еврейские, иначе вечеру не было бы конца. Создается очень доверительная атмосфера. Даже в большом зале люди чувствуют себя уютно, как дома, на кухне. Все смеются над собой, а это проявление разума. И никто никого не хочет оскорбить. Получается настоящий спектакль. Кстати, больше еврейских анекдотов знают неевреи. За лучшие анекдоты народное жюри вручает подарки: часы, кружки с эмблемой театра «Шалом», диски, кассеты с музыкой из спектаклей театра. Но чтобы рассказать анекдот, надо заплатить 10–15 копеек, как договорятся, и положить деньги в банк — трехлитровую прозрачную банку с розовым бантом. За плохой анекдот — двойной взнос. Так создается призовой фонд.
После совместных выступлений мы с Левенбуком вывели формулу: «Люди почему-то лучше смеются в темноте. Анекдоты надо уметь слушать, а не только рассказывать. Слушатели подразделяются на деловых и занятых, всезнаек и всех перебивающих, на антисемитов, сексуально озабоченных и всех остальных».
Наш банк лопнул в Манхэттене
Остроумную идею «Вечеров игры с анекдотами» прислал из Америки Александр Лившиц, наш соратник еще по «Радионяне». Идею зрители приняли, но наш личный банк лопнул при первой встрече с его автором в Америке. Пока мы дружно глазели на Манхэттен, из машины украли все наши презенты. И мы с грустью представляли себе, как воришки, нарядившись в русские цветастые платки и пуховые оренбургские шали, хохломскими и палехскими ложками уплетали нашу красную и черную икру, запивая «Столичной». Теперь мы вместе с нашим американцем обдумываем новую программу «Россия — Америка. Переписка старых друзей».
«Из России с головной болью»
Москва. Хайт вернулся из Австралии.
– Скоро мы с Геной Хазановым снова улетаем в Америку, — рассказал Аркадий Иосифович. — Для зарубежных гастролей я написал программы «Из России с головной болью», «Русский акцент». С ними мы с успехом выступали в 20 городах США, Израиле, Испании, Германии. Я заметил, что люди во всем мире хотят слушать «про себя».
Летом 1998 года Аркадий Хайт заболел лейкемией и в июне 1999-го уехал лечиться в ФРГ. Но лечение результата не дало, болезнь начала прогрессировать, и 22 февраля 2000 года А. Хайт умер.
Фото автора. Москва — Рига.
1994–1995 гг.
Эмма БРАМНИК-
ВУЛЬФСОН
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 4,00 из 5)
Загрузка...
