Еврейский Мир

Но и это — так, по инерции. На самом деле, не увлекает. Праздники, господа! Нечего голову политикой забивать! Хоть две-три недели!

И вот уже настает Сукот — предпоследний осенний праздник! Кому-то достанется неделя отпуска, кому-то — для празднования лишь день первый, день последний, но кто-то в середине праздника сможет трудиться по полдня. Нет равенства в Государстве Израиль — явный почерк социалистической его генетики: от каждого, сколько не удержит, каждому — сколько урвет!   «Ибо бывает, что человек трудится мудро, со знанием и умело, а отдает свою долю человеку, кто над этим не трудился; — это — тоже тщета и большое зло!» — осознал и записал Великий Мудрец всего-навсего какие-то три тысячи лет назад, и что с тех пор изменилось?

Почему-то в Сукот принято читать соломонову книгу «Коэлет», известную русскоязычному читателю и под названием «Екклесиаст», что переводится с греческого как «проповедник». А Коэлет, вроде бы, — одно из настоящих имен царя, известного под прозвищем Шломо, то есть «мирный», ибо за период царствования его не случалось военных конфликтов, крупных, по крайней мере. Страна обустраивалась и обстраивалась, развивались науки, искусства и ремесла. На горе Мориа воздвигли великолепный Храм. И, когда знаешь обо всем этом, тем более, поражает горечь книги «Коэлет», которую даже жаль цитировать, препарируя вивисекторски гениальный текст, на мой взгляд, лучшее, что было вообще написано человеком о природе людской во всей существующей литературе. Она цельна и нераздельна.   Мне кажется, что чтение книги «Коэлет» приобщили к ритуалам Сукот, поскольку она своим пафосом жизненной неудовлетворенности демонстрирует осознание тщетности идеи быстрого преобразования человеческой натуры, с которой в глубине своей связан праздник Сукот.

Ведь откуда он взялся, почему был учрежден?   Начало этого праздника ровно на полгода отстает от празднования Песаха, знаменующего Исход евреев из Египта, из рабства.   Исходу предшествовали множество чудес, десять казней египетских, ниспосланных Господом на народ египетский и их фараона. Множеством чудес Господних сопровождались и первые два месяца пути в Землю Обетованную, но эти чудеса лишь ненадолго и неглубоко проникали в сознание, по сути, беглых, испугавшихся фараоновских репрессий и распропагандированных Моше рабов-ассимилянтов, евреев по крови, египтян по ментальности. И стоило Моше, вождю евреев отлучиться в командировку на вершину горы Синай для получения у Господа законов и подробных инструкциях еврейского этоса, как внизу произошел бунт, и слабовольный Аарон, оставшийся врио вождя, пошел на популистскую меру — изготовил золотого тельца, которому евреи стали с радостью поклоняться.   Чем кончилось — известно. Моше спустился с горы со Скрижалями Завета, а там, внизу — черт-те что, идолопоклонство сплошное! Изваяли себе золотого тельца и объявили эту скульптуру тем самым Господом, что вывел рабов из Египта. И устроили половецкие пляски с тимпанами и кимвалами!

Увидев такое дело, Моше, всердцах, разбил Скрижали Завета, ибо понял, что вся его предыдущая деятельность — не более, чем суета сует.   И позвал Моше сынов Леви, и поведал им о гневе Господнем, и приказал пройтись с мечами по лагерю беженцев. И пошли они, выполняя приказ, и уложили там три тысячи бузотеров.   Так закончилась первая попытка быстрого создания нового человека.   И поднялся Моше вновь на гору. И сорок дней молился Господу о милости к жёстковыйному еврейскому народу (именно «жЁстковыйному», а не «жестОковыйному», как тиражируется всем русскоязычным миром очевидная ошибка неизвестного «полкового писаря», ибо выя, она же — шея, может быть жЁсткой, негнущейся, но никак не — жестОкой!).   И отмолил. Но уже на новых условиях. Евреи для наказания и, главное, перевоспитания были приговорены к динамической ссылке — блужданию по Синайской пустыне сроком на сорок лет. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Но до евреев до поры, до времени не доведен. Оглашен он был позже, после дела о дезинформации разведчиков.

И затем сорок дней Господь лично писал новый кодекс для евреев, и доставлены были им Заповеди, вторая редакция, как раз именно в тот день, который в последующие времена отмечается как Йом-Кипур. А далее надлежало усадить весь народ за изучение Господних заповедей.   Несколько дней ушло у Моше и прочего беженского начальства на восприятие и реализацию указаний Господа, записанных в Книге «Ваикра» («Левит») по поводу праздников: еженедельной Царицы Шабат, ежегодных Песаха, Шавут, Йом Кипурим и Сукот.

И были тогда впервые построены для инструктажа по новому законодательству временные сооружения из подручных материалов. Насколько мне запомнилась Синайская пустыня, там, в основном, растут кустарники вроде саксаула и верблюжьей колючки. Поскольку Господь был на еврейское племя рассержен, чудес на сей раз он делать не стал, и по-видимому, первые сукот были устроены из этих малоэстетичных растений. Впрочем, в редких оазисах Синая растут пальмы, и, впоследствии, за сорок лет блужданий и изучения Заветов, евреи, надо полагать, отработали конструкцию сукот, приближенную к современной.

На первичное, и сдается мне, откровенно формальное и, грех сказать, но, очевидно, халтурное, изучение Законов было отпущено всего шесть дней. Господь, тайно приговоривший евреев к сорокалетнему блужданию и полному вымиранию этого, как Он уже понял, неисправимого поколения, вышедшего из Египта, решил, видать, что сорокакратного повтора таких праздников изучения Закона, да еще и с младых ногтей, с открытия сознания, будет достаточно, если и не для полного, то для приличного усвоения Божественной Мудрости. Еще по дню: в начале и конце праздника Сукот отводилось на подготовку и проводы его. И восьмой день объявлен был радостным праздником сдачи выпускного экзамена. Он так и называется «Симхат Тора» — «Радость Торы». Есть у него и другое название — «Шминит ацерет» — «Торжественное собрание восьмого дня». И это торжественное собрание завершает цикл осенних праздников, знаменующих первый компромисс между жёстковыйным народом и Господом.

Ибо Господь, несмотря на проявленные нашими предками вероломство, неискренность, жёстковыйность, упрямство, рабскую психологию и плохую обучаемость, сохранил, все-таки, Союз именно с евреями. Но ему так и не удалось создать новую породу человека — Homo Idealis. И по сей день остались, в целом, неизменными природа и повадки Homo sapiens, о которых с горечью писал Коэлет лет через 400 после первого празднования Сукот, бывшего, на самом деле, принудительно-показательной зубрежкой Заповедей в порядке демонстрации Господу утопического процесса быстрой перековки рабского сознания…   Что делать? Так выглядело начало перехода наших предков от осознания себя племенем Израиля к будущему осознанию себя государствоообразующей нацией, которая вот уже после 3300 раз празднования Сукот все еще толком не сформировалась…

Впрочем, в этом немало причин исторических, о которых, как-нибудь, в другой раз. Уж, одно то, что 2000 раз мы вынужденно праздновали (если праздновали!) Сукот на чужой земле…

Кстати, о Сукот в галуте.   Мой тесть (благословенна его память), родившийся в начале прошлого века в г. Екатеринославе в сравнительно состоятельной семье, рассказывал, что в доме, которым его родители владели до большевистского переворота и гражданской войны, был специальный мезонин с раскрывающейся крышей, в котором ставили суку. И в любую погоду, а Екатеринослав в октябре — не Беэр-Шева, хоть ненадолго, но семья собиралась посидеть в суке.

А мое ташкентское детство протекало в районе Миробадских улиц: Большой и Малой, густо заселенных евреями, особенно, бухарскими. Это был район частной одноэтажной застройки — особняки разного качества, в зависимости от достатка хозяев, со дворами, засаженными деревьями и цветами. У узбеков и бухарцев обязательным элементом была виноградная беседка, в которой нашим жарким летом ужинали, а нередко и спали душными ночами.

В наших ашкеназских, достаточно ассимиллированных, а точнее, манкуртированных Старшим братом, семьях еврейские праздники были практически забыты. Если даже моя бабушка, а после ее смерти — моя жена и устраивали праздничный семейный обед в день седера Песаха, то ни о его историческом, и, уж тем более, религиозном смысле и речи не было, не говоря уже о правилах кашрута. Главное — мацу купили, она на столе, гефилте фиш — тоже. Вот вам и Песах… А об остальных праздниках и говорить нечего!

Иное дело было у бухарцев. Попадая когда-то в древности в Среднюю Азию, то как ссыльные персидских царей, то как маркитанты, врачи, ученые — в обозе Александра Македонского, эти евреи принесли в Маверанахер (пародируя популярный в антиизраильской прессе топоним, можно перевести как «Западный берег реки Сыр-Дарья»), главные достижения античной, еврейской и египетской культур и, осев, они немало способствовали процветанию древних царств Согдианы и Бактрии. Эти евреи пережили множество экономических и политических формаций региона: нашествие кыпчаков-тюрок, арабов, монголов, персов, колонизацию Россией и советскую власть. И, в отличие о других народов, перемешавшихся, принявших под страхом смерти ислам, бухарские евреи сохранили верность Господу и, благодаря этому остались самым древним сформированным народом во всем регионе. Это стоило им дорого — изоляции в гетто Бухары, Самарканда, Худжанда, Ташкента, Ферганы, гуманитарных унижений, поборов и, нередко, жизней.

Но более 2500 лет после того, как их предков вавилоняне увели в плен из Эрец Исраэль, и куда они начали возвращаться в позапрошлом веке, они оставались верны Торе, которую изучают в шатрах в праздник Сукот.   Так как поступали в Сукот бухарцы, по крайней мере, наши, миробадские? А очень просто — сукот им служили естественные виноградные беседки! Их готовили к празднику, украшали. Не так, как в Израиле, где используют гирлянды и, по сути дела, елочные игрушки. Их обычно украшали цветами и фруктами, расставленными на столе. Да и неснятые спелые грозди винограда, до чего же бывают красивы!

А вот как люди праздновали, что за этроги, лулавы, адасы и аравот были в советском Ташкенте, сие прошло мимо меня. И тайной осталось, хотя все эти приготовления и украшенные беседки у своих друзей-одноклассников видывал. Что и говорить, сказано же: мы ленивы и нелюбопытны… А жаль, но время то не вернешь, а место и вовсе не хочется!   Хаг Сукот самеах, дорогие читатели!