Давным-давно в некотором советском царстве, коммунистическом государстве жил да был скульптор Сергей Трофимович Коненков. Лихо начав в России еще до большевистского переворота модернистским мотивом «человека-в-стихии», Коненков в начале 20-х годов уехал в Америку и задержался там до 1945 года, а по возвращении в Москву стал автором парадных композиций, лауреатом Ленинской премии и Героем соцтруда. За многолетнее пребывание в стане врага никто его не карал, и хотя жена Маргарита крутила в США любовь с Альбертом Эйнштейном, делала она это, вроде бы, по заданию Лубянки. Умер Коненков в 1971 году, не дотянув три года до столетия. Незадолго до смерти он принял у себя на даче группу современных английских художников, приехавших познакомиться с классиком. Принял, увидел группу длинноволосых, нечесаных молодых людей в грязных джинсах и грубых свитерах, помолчал и изрек: «Искусство – поле немереное. Всяк туда норовит». И ушел.
Притча эта пришла мне в голову в связи со слухами о судьбе буревестника русского эфира в Нью-Йорке Севы Каплана, с которым мы долго работали на почившей в Бозе станции «Народная Волна», а потом на «Новой Жизни», которая стала станцией «Радио Всё», где Сева остался, а я недавно перешел на «Дэвидзон Радио», сохранив о коллегах самые теплые воспоминания. Коненковскую же фразу я вспомнил, потому что эфир еще больше немерян, чем искусство, и туда без удержу норовит всяк, а Каплан со своим толковищем остается, следуя закону о сохранении материи. Он не меняется, а лишь переходит из одного состояния в другое.
12 лет для ведущего радиопередач достаточный срок, чтобы разложить аудиторию по полочкам возраста, профессии, достатка, образованности и интересов. «С 6 до 7 утра радио слушает Уолл-стрит, финансисты и те, кто всегда в пути, вроде водителей грузовиков, – говорит Сева Каплан. – Те, кто едут на работу, потом, как правило, присылают мне e-mails, рассказывают о себе. С 7 до 8 утра более или менее просыпается Брайтон, который обычно звонит мне и говорит: «Извините, я не по теме», – и рассказывает о своем. Из них можно делать шоу – не для них, а из них. А трудящаяся публика, на которую фактически все это и рассчитано, заканчивает присутствие в эфире где-то в 8.30 утра».
С 9 утра до 5 дня радио слушает публика, которую раньше считали никчемушной, но это не так. «С точки зрения коммерции, в это время, как и нужно, объявляться врачам, потому что эти слушатели либо болеют, либо не ходят на работу, – считает Каплан. – Но у наших врачей свои амбиции, им хочется быть на людях как можно значимее, и они дают рекламу не в то время. У меня есть e-mails, которые, при необходимости, я готов представить в Верховном суде. Люди пишут, например, что встроили радиоприемник себе в стул на рабочем месте и через вплетенный в волосы наушник слушают передачи под угрозой увольнения. Многие учат русский язык – один, например, приехал из Украины в 1952 году, когда ему было 3 года, другого в 1956 привезли ребенком из Москвы, уж не знаю, каким образом тогда можно было выехать в Америку. Они доучивают русский язык через русское радио. Люди живут здесь по 25-30 лет и говорят, что совсем недавно узнали о существовании русского радио».
Знакомый «русскому» Нью-Йорку голос Севы Каплана уже звучит в других диапазонах и в других городах. Он ведет свое толковище в Филадельфии, сначала иронически назвав его «Советом в Филях» – по аналогии с картиной Алексея Кившенко, и потому, что Филадельфию сокращенно называют Фили. Недавно он начал толковать с жителями Бостона на пару с местным журналистом и бизнесменом Леонидом Комаровским – тем самым, что стал всемирно известен, попав в ноябре 2002 года в застенки туркменбаши по обвинению в покушении на президента Сапармурата Ниязова.
Следует ли различать репертуар передач на Нью-Йорк, Филадельфию и Бостон? У Севы Каплана нет выбора: из Филадельфии ему звонят слушатели в возрасте до 26 лет, в основном православные русские и украинцы. «Евреи там, конечно, тоже есть, но их голос не так заметен, как в нью-йоркском радио, – продолжал Сева. – Звонят молодые, мальчики и девочки, а когда я спрашиваю, есть ли у них дети, то в ответ слышу, что они еще сами дети. Одному 18 лет, из которых он в Америке 7. Как-то позвонила девочка, сказала, что сегодня ей 10 лет, и попросила спеть ей «Happy Birthday». Я спел. А один мужик сказал, что он русский, но очень хотел бы быть евреем. И пояснил, что верует в Христа, который был евреем, так что евреям повезло: они ближе к Б-гу».
Старая истина: зрители оценивают игру актера, а актер – реакцию зала. Что получится из слияния встречных потоков в эфире толковищ Каплана? «Один мой приятель еще в советской Прибалтике видел такую картину, – ответил мне Сева. – На пляж в Юрмале приехал автобус с рабочими, которых, видимо, привезли выкупаться в обеденный перерыв. Из автобуса вышли мужчины в черных сатиновых трусах ниже колен и женщины в зеленых трусах с начесом и лифчиках тоже зимнего образца. В это время к пляжу подъехал второй автобус с мексиканским танцевальным ансамблем, который был в Латвии на гастролях. Красавцы мужики в плавках и стройные женщины в мини-бикини. Обе группы увидели друг друга и застыли, как в финальной сцене «Ревизора». Так вот, надеюсь, что мне удастся соединить в одно время, в одном эфире нью-йоркское и филадельфийское радио. Посадить всех моих слушателей в один автобус».
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
