23 августа 2009 года весь цивилизованный мир отмечал 70-летие сатанинского сговора нацизма и сталинизма, вошедшего в мировую историю, как Пакт Молотова — Риббентропа. Этот документ, а точнее, приложенные к нему сверхсекретные протоколы позволили сатане в облике Адольфа Гитлера повергнуть мир в пучину Второй мировой войны, а сатане в облике Иосифа Сталина — войти в новейшую историю как предатель и палач польского народа, инициатору оккупации Прибалтики, Восточной Польши (Западная Украина и Западная Белоруссия), Бессарабии и Северной Буковины.
В те приснопамятные времена мне едва минуло 9 лет, но я хорошо помню, с какой радостью эту новость восприняла моя мама: находясь в изоляции за «железным занавесом», она уже перестала надеяться на реальную возможность увидеться со своей старшей сестрой Фейгл, которая многие годы жила с семьей в польском городе Барановичи.
Эта встреча вскоре состоялась в Вильно, который в результате сговора был насильственно отторгнут от Польши и стал столицей оккупированной Литвы. Я до сих пор помню, с каким радостным упоением моя умная и образованная мама рассказывала об этой незабываемой встрече: как, крепко обнявшись с сестрой на перроне вокзала, её любимая Фейгл в состоянии эйфории неоднократно скандировала: «Зол лэбн ундзэр лыбер хавэр Сталин!».
Тогда этим счастливым любящим друг друга сестрам и в страшном сне не могло присниться, что пройдет совсем немного времени — и «ундзэр лыбэр хавэр Сталин» на пару с Гитлером будут громить поляков, а любимая Фейгл с мужем в числе 68 наших близких родственников станет жертвой фашистского Молоха.
А вот их сыну Элиоту чудом удалось выбраться из оккупированной немцами Польши, но нежданно-негаданно он оказался в одном из ГУЛАГов. В советском плену находились 250 тысяч польских военнослужащих. Рядовых и унтер-офицеров вскоре отпустили, а 15 тысяч офицеров были сосредоточены в трех лагерях: Старобельском, Козельском и Осташковском. Весной 1940 года все они были расстреляны: узники Козельского лагеря — в Катынском лесу на Смоленщине, узники Старобельского и Осташковского лагерей — под Харьковом и близ села Медное Тверской области. Погрязшие во лжи сталинские изуверы на протяжении почти полувека приписывали эти злодеяния немцам и даже попытались на Нюрнбергском процессе обвинить в катыньском преступлении нацистских главарей. Эти захоронения кагэбистские конспираторы называли «спецобъектами». 16 — 18 июня 1969 года на совместном совещании с зам. председателя КГБ Цвигуном, а затем и председателем КГБ Андроповым было принято решение о ликвидации этих спецобъектов путем применения химикатов — чешуйчатого едкого натрия.
Моего кузена спасло лишь то, что он был зачислен в состав польской армии Андерса, формирование которой проходило на территории Советского Союза по инициативе премьер-министра польского правительства в изгнании Сикорского. Армия Андерса (2-й Польский корпус) была сформирована из шести дивизий общей численностью 96 тысяч человек, дислоцированных в республиках Средней Азии. Осенью 1941 года наш эвакуационный эшелон надолго задержался на станции Коканд, где мы увидели военнослужащих армии Андерса. Это было жалкое зрелище: неопрятно одетые люди в форме солдат польской армии искали на привокзальном рынке хоть какую-то пищу. Теперь мы знаем, что Сталин постоянно снижал количество пайков для содержания польских формирований, и они просто голодали. В связи с этим, по согласованию правительства Сикорского с Черчиллем, было принято решение о выводе армии Андерса из Советского Союза через Иран для участия в боевых действиях в составе британских войск на итальянском фронте.
11 мая 1944 года Польский корпус принимал участие в штурме и прорыве оборонительной линии Густава, тем самым был открыт путь на Рим, который был взят 4 июня. В дальнейшем Польский корпус продолжал сражаться в Италии и вновь отличился под Анконой, где закончил свой боевой путь в апреле 1945 года, участвуя в боях за освобождение Болоньи. В 1946 году корпус был расформирован, большинство его бойцов, как и сам командующий, не пожелали возвращаться в коммунистическую Польшу и остались в эмиграции.
Со своим двоюродным братом Элиотом, участником всех этих событий, мне посчастливилось впервые встретиться уже здесь, в Нью-Йорке, где он жил с 1947 года. К сожалению, спустя несколько месяцев после нашей встречи, а точнее, знакомства, его не стало.
Очень жаль! А то ему было бы интересно узнать, как оборзевшие эксперты минобороны России разместили на своем сайте текст, утверждающий, что зачинщиком Второй мировой войны была Польша. Но самым парадоксальным является то, что эта высосанная из пальца информация размещена в разделе «История против лжи и фальсификаций» начальником научного отдела Института военной истории Министерства обороны, кандидатом исторических наук С. Ковалевым. Неспроста наш современник, выдающийся писатель-фронтовик Даниил Гранин в своей последней книге «Причуды моей памяти» с саднящей болью в сердце назвал свое дорогое отечество «страной неубывающей лжи».
Беседы с отцом
С каждым годом я всё острее чувствую боль утраты самых близких мне людей. Наша (по тем временам) многодетная семья перестала практически существовать сразу после войны. Мама, едва дождавшись возвращения с войны отца, от перенесенного горя и лишений скончалась в первый послевоенный год, когда я ещё юношей начал свою флотскую службу. Каждый приезд в отпуск мы с отцом частенько бывали на кладбище, где похоронена мама. С годами это стало непременным ритуалом, который всегда заканчивался нашим уединением, где за рюмкой мы подолгу беседовали о жизни. А поговорить было о чем, так как война нас очень рано разлучила: до войны мне едва исполнилось 11 лет.
Мой отец вырос в небольшом белорусском местечке за «чертой оседлости», в многодетной семье, где даже не было отца: мой дедушка скоропостижно скончался во время эпидемии «испанки». Свой образовательный минимум отец получил у бобруйского раввина, куда его несколько лет подряд направляла еврейская община. Вместе с тем Всевышний сполна одарил его житейской мудростью. Самым близким его другом и единомышленником был Эммануил Борисович Прокудин — бывший главный редактор украинской республиканской газеты «Сельская жизнь», юрист по образованию, много лет отсидевший в сталинском ГУЛАГе и всю войну прошедший с пэтээром на плече.
Как правило, наши беседы с отцом были достаточно продолжительными, и мы без конца испытывали взаимный интерес друг к другу. Я назвал наши посиделки (отцу это очень нравилось) «беседами с Сократом». Мы говорили о еврейских традициях, Холокосте, религии и сионизме до сталинской камарильи. То, о чем только сейчас отважилась заявить Парламентская ассамблея ОБСЕ, объявив 23 августа «общеевропейским Днем памяти жертв сталинизма и нацизма во имя сохранения памяти о жертвах массовых депортаций и казней», почти полвека назад в одной из бесед поведал мне отец. Причем, по его утверждению, в этом бандитском тандеме, развязавшем Вторую мировую войну, «предпочтение» должно принадлежать нашему «кормчему».
В те годы совсем ещё молодой, оболваненный комсомольской и армейской пропагандой, я вступал с отцом в отчаянную полемику, безуспешно пытаясь развенчать разумные доводы оппонента.
Вскоре последовавшее знаковое убийство народного артиста Михоэлса, расстрел Еврейского антифашистского комитета, «дело врачей», пропагандистская война с сионизмом, изгнание евреев из армии и флота после победы израильтян в Шестидневной войне (1967 год) не раз заставляли меня с благодарностью вспоминать отцовские беседы. Для него нацизм и сталинизм всегда были одного поля ягоды — и весьма ядовитые.
Окончание следует
Опубликовал: Михаил Марголин
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
