Уметь чувствовать чужую боль

«Я — поэт временный,

Моё время — всегда».

Е. Евтушенко

18 июля, согласно паспорту, знаменитому поэту Евгению Евтушенко исполнилось 75 лет. Фактически ему 76.

— С годом рождения у меня вышла смешная и путаная история. Я как бы дважды родился. Хотя в паспорте указан 1933 г., родился я в 1932. Это связано с войной. В 1944 году мне нужно было выехать в Москву, для чего тогда требовался пропуск, который очень трудно было получить. Поэтому мне помогли, сделав на год моложе… До 12 лет пропуск не был нужен, — рассказывает поэт.

И вот, знаменательный юбилей длится целый год.

(Из интервью):

— Евгений Александрович, с чем вы идёте к (даже страшно представить!) 75-летию?

— Это вам страшно, а не мне. Мне весело. И к нему я иду тоже весело. Только что я принял весенние экзамены по русской поэзии и русскому кино у моих американских студентов, я выдержал такой зигзагообразный тур с чтением стихов по земному шару — в США, Гватемале, Сальвадоре, Венесуэле, где выступал и на русском, и на испанском, а затем — в новосибирском Академгородке, Петрозаводске, Сортавале, Сургуте, Ханты-Мансийске. Сейчас по уши в работе над антологией «Десять веков русской поэзии», которая должна выйти в этом моём официальном юбилейном году — 2008-м.

Действительно, поэту, полному творческих сил и замыслов, есть от чего быть весёлым и чем гордиться. Он — автор более 130 поэтических книг на русском языке и свыше 1000 книг в переводе на 72 языка мира. Автор романов «Ягодные места», «Не умирай прежде смерти». Исполнил роль Циолковского в фильме Саввы Кулиша «Взлёт». Как режиссёр он снял фильмы «Детский сад» и «Похороны Сталина» и т. д. Объездил 96 стран. Отец пятерых сыновей.

В прошлом году, когда Евгений Евтушенко посетил Израиль, представитель ВКРЕ (Всемирного конгресса русскоязычного еврейства) предложил номинировать поэта на Нобелевскую премию по литературе 2008 года.

— Это — признание за «Бабий Яр», за антирасистский дух моих произведений, — считает Евтушенко. — Это честь, великое волнение. А расизм я испытал на собственной шкуре. Когда я родился, моя фамилия была не Евтушенко, а Гангнус — это фамилия моего отца, немецкая. Мне было 7 лет, когда началась война, и учительница на станции Зима, в Сибири, где я родился и жил, говорила другим: «Как вы можете с ним играть — Он же немец!» Моя бабушка, мудрая и сильная женщина, возмутилась, схватила скалку и направилась в школу. Она нашла учительницу, сидевшую под плакатом с изображением Маркса и Энгельса. Бабушка спросила у неё: «А эти двое, быть может, узбеки?» А потом бабушка решила, что было бы правильнее поменять мою фамилию на фамилию моей матери, наполовину польки, наполовину украинки. С этого дня я стал Евгений Евтушенко.

Склонность к поэзии у ребёнка проявляется рано. Пятилетний Женя сочинил такие стихи:

«Почему такая стужа?

Почему дышу с трудом?

Потому что тётя Лужа

Стала толстым дядей Льдом».

Особенную известность принесло Евтушенко опубликованное в 1961 году стихотворение «Бабий Яр», вызвавшее бурю негодования антисемитов и признательность порядочных людей.

— Меня спрашивают, почему я написал «Бабий Яр», — говорил Евтушенко в интервью на радиостанции «Эхо Москвы» в декабре 2005 года. — Может быть, потому, что однажды я чуть не совершил непростительную ошибку.

Память моя начинается с 1937 года. С одной стороны, мне было 4 года, когда в моём присутствии арестовали моих дедушек — ни за что. Один из них не вернулся, другой вернулся сломанным человеком. С другой стороны, Сталин был главнокомандующим, в отношении к нему душа моя всё время раздваивалась. И когда сообщили о «врачах-отравителях» Сталина, я, как многие люди, был потрясён и написал об этом стихи. В одной очень хорошей семье я прочитал их. Мать той семьи сказала слова, которые могли ей дорого стоить: «Женечка, эти врачи ни в чём не виноваты. Это неправда! Спрячьте это стихотворение и никому не показывайте. Вы никогда не отмоетесь потом… «. Я поверил и спрятал и никому не показывал. Может быть, потому я и написал «Бабий Яр», что однажды мог очень сильно ошибиться. И на всю жизнь. Ведь в тот момент я поверил газетной версии. Для меня это был огромный моральный урок…

В своём фильме я рассказал об этом, хотя меня уговаривали убрать этот эпизод. Но я не согласился, потому что это урок и предупреждение другим молодым людям.

«Бабий Яр был преступлением фашизма. Но наше многолетнее замалчивание чужого преступления стало преступлением собственным… Я давно хотел написать об антисемитизме. Но эта тема нашла своё поэтическое решение только тогда, когда я побывал в Киеве и своими глазами увидел это страшное место — Бабий Яр, — сказал Евтушенко.

В одном из интервью поэта спросили: «Какой, по вашему мнению, самый опасный порок?»

Поэт ответил: «Бесчувствие к чужой боли».

— А достоинство?

— Умение чувствовать чужую боль.

И Евтушенко обладает таким свойством:

«Есть русскость больше, чем по крови:

Как перед нравственным судом,

Родившись русским, при погроме

Себя почувствовать жидом».

В Америке Евгений Евтушенко уже более 15 лет преподаёт русскую литературу в нескольких университетах. Здесь к нему относятся с большим уважением и любовью. Он — почётный гражданин штата Висконсин, городов Нью-Орлеан, Оклахома, Талса, почётный профессор «Honoris Causa» Университета Новой школы в Нью-Йорке и Королевского колледжа в Квинсе.

В разные годы Евтушенко удостоен ряда советских и международных наград и литературных премий, в том числе «Золотой лев» (Венеция).

В 1994 году его именем названа малая планета.

Поздравляя, пожелаем Евгению Евтушенко долгих лет жизни и дальнейших творческих успехов!

БАБИЙ ЯР

Над Бабьим Яром памятников нет.

Крутой обрыв, как грубое надгробье.

Мне страшно. Мне сегодня столько лет,

как самому еврейскому народу…

Мне кажется, что Дрейфус — это я.

Мещанство — мой доносчик и судья.

Я за решеткой. Я попал в кольцо.

Затравленный, оплеванный, оболганный.

И дамочки с брюссельскими оборками,

визжа, зонтами тычут мне в лицо.

Мне кажется — я мальчик в Белостоке.

Кровь льется, растекаясь по полам.

Бесчинствуют вожди трактирной стойки

и пахнут водкой с луком пополам.

Я, сапогом отброшенный, бессилен.

Напрасно я погромщиков молю.

Под гогот: «Бей жидов, спасай Россию!» —

насилует лабазник мать мою…

Мне кажется, я — это Анна Франк,

прозрачная, как веточка в апреле.

И я люблю. И мне не надо фраз.

Мне надо, чтоб друг в друга мы смотрели…

Над Бабьим Яром шелест диких трав.

Деревья смотрят грозно, по-судейски.

Все молча здесь кричит, и, шапку сняв,

я чувствую, как медленно седею.

И сам я, как сплошной беззвучный крик,

над тысячами тысяч погребенных.

Я — каждый здесь расстрелянный старик.

Я — каждый здесь расстрелянный ребенок.

Ничто во мне про это не забудет!

«Интернационал» пусть прогремит,

когда навеки похоронен будет

последний на земле антисемит.

Еврейской крови нет в крови моей.

Но ненавистен злобой заскорузлой

я всем антисемитам, как еврей,

и потому — я настоящий русский!

1961

Оцените пост

Одна звездаДве звездыТри звездыЧетыре звездыПять звёзд (ещё не оценено)
Загрузка...

Поделиться

Автор Редакция сайта

Все публикации этого автора