В ночь на 12 марта 2011 года в поселении Итамар террористы зарезали супругов Уди (37 лет) и Рут (36 лет) Фогель, а также их детей: Йоава (11 лет), Эльада (4 года) и Адас (3 месяца).
Полицейская в должности РАСАБ, одна из первых осматривавшая тела погибших, через три недели вновь оказалась на месте преступления. На сей раз она сопровождала одного из убийц, привезенного в дом Фогелей для проведения следственного эксперимента.
Заметив на лице террориста наглую улыбку, полицейская дала ему пощечину.
Видимо, подученный адвокатом, «пострадавший» потребовал, чтобы полицейская перед ним извинилась. Под угрозой увольнения женщина предстала перед убийцей и попросила прощения. Но этого прокуратуре показалось мало. После длительных судебных разборок, в ходе которых мятежница не раз выражала глубокое раскаяние в содеянном, она получила строгий выговор.
Откуда явился этот удивительный содомский тренд, стелиться перед отморозками и прессовать тех, кто им пытается противостоять?
На мой взгляд у него имеется два противоположных истока: атеистический и религиозный.
Атеистический коренится в идее «деколонизации», т.е. в задаче демонтажа «репрессивной» иудео-христианской цивилизации; коренится в «гуманизме», доросшем в наши дни до нео-марксистской догмы, согласно которой гегемоном, ведущим человечество в «светлое будущее», является уже не зажравшийся пролетарий, а пестрая деклассированная масса, прозванная «меньшинствами».
Однако наряду с этим марксистским корнем у нового содомского этоса имеется и иной, либеральный, исток, содержащий, казалось бы, подлинные этические прозрения.
Американские реформисты и их израильские братья по разуму — выпускники программы лидерства Фонда Векснера, гордящиеся своей высокой моралью, воспринимают ее как прошедшее через горнило универсализма еврейское духовное наследие.
Создавая террористам санаторные условия содержания, они воображают, будто бы совершают тем самым «тикун олам».
Ведь сказано: «Если голоден враг твой, накорми его хлебом, и если он жаждет, напои его водой, ибо горящие угли собираешь ты на голову его, и Господь воздаст тебе» (Мишлей 25.21).
Рабейну Бехайе пишет: «Нельзя мстить врагам, используя их методы. Лучше ответить им добром, зная, что все от Бога. Если ненавистники твои причинили тебе ущерб, не обвиняй их, а раскайся перед Господом» («Обязанности сердца» 4).
Все, как будто бы, верно. Не следовало героине нашего сюжета распускать руки.
Но имеется один нюанс. Хасидская мораль распространяется лишь на частную жизнь.
Милосердие и снисходительность уместны по отношению к нашим ближним: их мы призваны прощать, не хранить на них злобу, им мы можем, сколько нам вздумается, подставлять вторую щеку, именно таким способом собирая горящие уголья на их злосчастные головы.
В частной жизни мы призваны относиться к людям не по букве закона, а действуя «между его строк» («лифней мишурат адин»).
Однако, когда речь заходит не о нас лично, а о национальной безопасности, то от правила «око – за око» отклоняться позволительно только в противоположную сторону, в сторону ужесточения. Если между строк Закона, регулирующего человеческие отношения, мы призваны вычитывать милосердие, то между строк военного Устава – ужесточение. Во всяком случае это полностью касается врага, не признающего международных конвенций, и не подпадающего под них.
Рассматривая жестокость описанных в ТАНАХе войн, рав Кук поясняет: «Совершенно невозможно было во времена, когда соседи Израиля были самой настоящей волчьей стаей, чтобы народ не воевал (по обычаю своего окружения). Более того, крайне важно было посредством жестокого обращения вселить в дикарей страх, чтобы через это привести человечество к его должному состоянию, не задерживая того часа. И знай, что в общественных законах Тора не склоняет дух народа в сторону милосердия» («Игрот арайя» 89).
Правоохранительная система не вправе позволять себе, чтобы практикующий нацист являлся в зал суда или на место преступления нагло ухмыляясь!
Для нее месть – это позитивное проявление Божественной воли, то есть истинный «тикун», как сказано: «Господь – Бог ревнивый и мстящий.» (Нахум 1:1).
На днях Главный военный прокурор генерал-майор Ифат Томер-Йерушалми отчитала бойцов ЦАХАЛа, обращающихся со сдавшимися им террористами не столь почтительно, как того требует разработчик этического кода ЦАХАЛа — профессор Аса Кашер.
Очень надеюсь, что на сей раз прокуратура не добьется извинений от военнослужащих.
С теми, кому знакомы лишь два модуса отношений – унижать, или быть униженным — при всех неизбежных трудностях перевода приходится говорить на их языке.
В 1991 году Шалом Ханох, по следам подавления первой интифады, сложил пацифистскую песнь «Бедиюк камоха»: «Странный человек твой враг – он точно такой же как ты».
Идея не нова. Европейцы доросли до нее в 17 веке. Им пришлось тридцать лет уничтожать друг друга, чтобы осознать, что протестантский враг ничем не отличается от врага католического.
Израильским левым потребовались те же тридцать лет «мирного процесса», чтобы приблизиться к противоположному выводу, чтобы осознать наконец, что их враг — совершенно другое существо, что, если его не унизить, он будет считать себя победителем.
Часто слышится вопрос: что делать Израилю с сектором Газа после того, как ХАМАС будет разгромлен?
Юрист, член коллегии адвокатов, отставной генерал-майор Ифтах Рон-Таль предлагает создать в секторе ближневосточный Гуантанамо, где следовало бы не только содержать, но и судить Нухбу.
Итак, в частной жизни мы вправе жертвовать собой за кого пожелаем, но в общенациональной – только за свой народ, а не за его врага.
Именно в этом переносе норм частной жизни на жизнь общественную заключается моральная ложь тех, кто не по марксистским, а по псевдолиберальным соображениям насаждает в обществе содомию.
Согласно измышленному Аса Кашером «этическому коду», израильский солдат должен подвергать себя смертельной опасности, только чтобы не пострадало безоружное вражеское население.
Это грубый моральный баг. Женевская конвенция не требует такой дикости. Напротив, ответственность за жизнь граждан она возлагает на ту сторону, которая ими укрывается.
Но в Израиле аморальные нормы Кашера крепко вбиты в голову генералитета. Так Бени Ганц, руководивший в 2014 году операцией «Цук Эйтан», открыто похвалялся тем, что «рисковал жизнями солдат Голани, лишь бы не пострадал ни один мирный житель Газы» (впрочем, у него хватило ума произнести эти слова по-английски, а не на родном языке: «I am proud of endangering the lives of Golani soldiers in order not to hurt Palestinians»).
Перенос частных норм поведения на общественные имеет под собой солидную идеологическую базу: «человек – это целый мир».
Но разве это прозрение подразумевает отрицание ценности всего остального мира, ценности народа?
Для некоторых почему-то – да. «Нет никакого избранного народа, есть – только личности» провозглашает Шалом Ханох в песне «Аль тикра ли ам».
Эта ложная оценка соотношения общественных и частных интересов ведет к распространению среди либералов характерной фобии: во всем, что подает признаки жизни, им мерещится «фашизм».
«Фашизм, — получает нас публицистка Ольга Крылова, — это уверенность в том, что интересы моего народа и моего государства выше и важнее интересов моего личного мелкого и эгоистичного Я. Готовность отдать все, что есть, государству, народу. Нации. Готовность раствориться в этом „мы“. Прекрасном и великом, древнем и мудром. С богатейшей историей, героями, легендами и сказаниями, борьбой за независимость и величие. И становится так легко. Нет никакого выбора, не надо мучиться, рефлексировать, сомневаться».
Если эти умозаключения на уровне сочинения 7-го класса подразумевают какой-то положительный смысл, то, мне кажется, он гораздо внятней сформулирован в моей книге «Там и всегда»: https://ridero.ru/books/catalog/?q=Барац+Арье «Соединение деталей порождает следующую реальность — механизм. Соединение органов создает следующую реальность — организм, соединение организмов — стаю. Все это реальности, нарастающие по своей сложности. По тем же законам складываются структуры и в человеческом обществе: соединение людей порождает государство, подобно тому, как соединение клеток порождает организм. Между тем если мы рассмотрим человека не в гражданском, а в его собственно человеческом измерении, то убедимся, что ничего следующего, чего-то «большего, чем человек», не возникает. Человек пределен, человек самоценен. Он не суммируется с другими людьми и не служит промежуточным этапом для чего-то «следующего», для «сверхчеловека», «макро-антропоса» и т. п. Человеческая личность — это предельная ценность, это последняя реальность эмпирического мира. Но это означает, что когда речь заходит о собственно человеческой, духовной общине, то она будет иметь вид каждого из ее членов. Иными словами, будет являться все тем же… человеком. Таким образом, экзистенциальное соотношение части и целого можно сформулировать следующим образом: Личность — всегда лишь часть, но одновременно и всегда все то целое, чего она часть».
Но, сказанное как раз и означает, что каждая личность вовсе не оказывается изолированной монадой, но дорожит целым, дорожит своей духовной общиной как самой собой. На деле же она дорожит ей даже больше, чем самой собой. В этом сила и смысл любви. Поэтому люди повсеместно выражают готовность умереть за свой народ, вовсе не превращаясь при этом в «фашистов».
Оцените пост
(голосовало: 13, средняя оценка: 4,85 из 5)
Загрузка...
