Фото: warontherocks.com
Байденовская администрация пытается всячески преуменьшить вред, нанесённый последней утечкой секретной информации. И в определенной степени она права.
Большинство содержащихся в ней фактов было ранее опубликовано в открытой печати или соцсетях. О многих из них говорили политические лидеры, в том числе Владимир Зеленский. Как ни парадоксально, часть этой утечки может даже пойти на пользу Украине и Америке.
Разглашения сведений о проблемах Украины с противовоздушной обороной могут подстегнуть Америку и другие страны НАТО поскорее дать Украине новые ЗРК, начиная с «Патриотов», что гораздо лучше советских С-300 и «Буков».
Разглашение того, что Египет собирается поставлять России оружие, тоже не в пользу России. Египет теперь оказался в трудном положении и, вероятно, будет вынужден отказаться от этой сделки. Но даже если информация, содержащаяся в утечке, не нанесла большого вреда, сам факт утечки большого объема секретной информации, безусловно, нанес. Это событие нанесло урон разведывательной системе Америки, обмену секретной информацией с союзниками и уменьшило доверие к Америке и ее международный престиж. Главное же — кто знает, что может быть в следующей утечке, если не принять все необходимые меры, чтобы её предотвратить. И эти меры надо принимать безотлагательно.
Первое: необходимо примерно наказать всех виновных в этом преступлении. И не только Джека Тейшейру, подозреваемого в разглашении секретов, но и тех, кто предоставил их молодому человеку, которому они были не нужны, и которому их нельзя было доверять. Два предыдущих разгласителя отделались очень легко, что, возможно, дало ощущение безнаказанности Тейшейре. Строгое наказание необходимо и для того, чтобы предупредить от дальнейших попыток разглашать секреты. Но нельзя рассчитывать, что этого будет достаточно. Утечки продолжатся, пока не будут устранены фундаментальные проблемы в государственной системе секретности. Этими проблемами являются перезасекречивание информации и ее перераспространение.
Всеобщая секретность — один из столпов любого тоталитарного режима, без которой он не может осуществлять полный контроль над обществом. С самого начала советские власти сделали секретность важной частью коммунистической идеологии. Советский писатель Аркадий Гайдар не только идеологизировал, но и романтизировал ее своим Мальчишем Кибальчишем, который героически гибнет, сохраняя от буржуинов военную тайну.
В Советском Союзе почти все было засекречено: стихийные бедствия, детская смертность, любая информация о политических или других заключённых. Было много секретных учреждений, секретных городов и даже секретная система судов, которую мне в 1979 удалось раскрыть и предать гласности. Советские властные структуры объясняли тотальную секретность враждебным окружением и необходимостью хранить тайны от врагов, но на самом деле она была в основном направлена против собственных граждан, чтобы скрывать от них свои провалы и преступления.
Демократическое и открытое общество, такое, как США, в плане секретности должно быть прямой противоположностью тоталитарным режимам. Правительственные органы в Америке подотчетны гражданам, и их действия должны быть прозрачны для них. Исключение должна составлять лишь крайне ограниченная информация, которая остается тайной для внешних врагов. В отличие от тоталитарных стран, в свободных и открытых обществах объём секретных документов должен быть очень мал. Но, к сожалению, это не так. На большом количестве материалов, которые должны быть открытыми и доступными каждому человеку, ставятся грифы «секретно» и “совершенно секретно». Мы это видим по многим рассекреченным документам и даже по материалам последней утечки. Это можно объяснить только тем, что правительственная бюрократия чувствует себя гораздо комфортабельнее, когда никто не знает о том, что она делает и какие ошибки допускает.
Такая чрезмерная секретность не только делает американское правительство менее прозрачным и подотчетным своим гражданам, но и способствует утечкам секретной информации. В гигантском ворохе псевдосекретной информации трудно проследить за той, которая действительно секретна. Отсюда первое, что необходимо сделать, чтобы лучше следить за секретами, — это резко сократить их количество, и тогда контролировать их будет гораздо проще.
А вторая проблема – это перераспространение. Доступом к совершенно секретной информации обладают в Америке сотни тысяч людей. И многие из них получают информацию, которая не имеет к ним никакого отношения. 21-летний служащий Национальной гвардии Массачусетса почему-то получает информацию о конфликте «Моссада» с Нетаниягу, отношениях с Южной Кореей, перехваты разговоров в Министерстве обороны России. Трудно найти в этой утечке хоть что-нибудь, что ему необходимо было знать.
Одна из проблем, связанных с чрезмерным распространением информации, заключается в том, что человек, получающий большое количество ненужных сведений, может легко просмотреть то, что действительно важно для него. Но главное, что подобное распространение информации является основной причиной утечек. В трех последних известных случаях информация утекла от людей, к которым она вообще не должна была попасть.
Единственным надёжным способом предохранения от постоянных утечек является need to know basis, то есть рассылка информации только тому небольшому кругу людей, которым она действительно нужна и которым можно ее доверить. Этот принцип настолько естественный, что, даже не зная о его существовании, советские диссиденты сразу взяли его на вооружение.
Я испытал его эффективность на личном опыте. Мы были небольшой оппозиционной группой, и, в отличие от правительственных структур, у нас не было никакой системы секретности, никаких допусков, грифов, сейфов. Мы действовали открыто, но при этом была конкретная информация, которою никто не стал бы скрывать в свободном обществе, но которая, попав в руки КГБ, могла нам навредить. Поэтому каждый из нас, обладая ею, сообщал ее только тем немногим людям, которым, как он считал, ее важно знать и которым он доверял. То есть каждый из нас принимал такое решение и нес за него полную ответственность. И надо сказать, что это система работала практически без сбоев, несмотря на то, что против нас была самая мощная в мире секретная полиция, КГБ, имевшая все методы слежки и прослушивания.
Этот подход сослужил нам хорошую службу еще в одном аспекте. Человеку, не обремененному большим количеством ненужной информации, было легче выдержать допросы КГБ, которым нас постоянно подвергали. Легче не знать, чем знать и не выдавать под давлением и угрозами.
Поэтому избавиться от утечек или, по крайней мере, резко уменьшить вероятность таковых можно легко. Для этого надо резко уменьшить количество засекреченной информации и сузить круг ее распространения, реализуя need to know basis. Однако подобная реформа, какой бы она ни была очевидной и полезной, может вызвать серьезное сопротивление со стороны части правительственной бюрократии. Сокращение секретности сделает их действия более прозрачными и предметом пристального внимания СМИ и общественности. А принцип need to know basis не может быть реализован только с помощью формальных протоколов, а требует от каждого получателя информации решения, кому ее дальше посылать, и ответственности за это решение — две вещи, которые бюрократия не любит больше всего. Бюрократ предпочитает действовать по протоколу и чувствовать себя в безопасности до тех пор, пока он его не нарушает.
Поэтому трудно предположить, что администрация проявит энтузиазм в проведении необходимой реформы, убеждая нас, что ничего страшного не произошло. Но какая бы информация ни содержалась в последней утечке, рисковать последующими недопустимо. Необходима радикальная реформа, которая должна резко сократить объём секретных материалов, сузить их распространение и наложить личную ответственность на всех тех, кто её распространяет. Если администрация не готова к подобной реформе, инициативу должен взять на себя Конгресс.
Юрий ЯРЫМ-АГАЕВ
Оцените пост
(голосовало: 4, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
