А в кибуце шумели споры

Чему учит людей история? Иногда кажется, что ничему

Как-то одна моя знакомая, давно живущая в Германии бывшая сабра-кибуцница, высказала странную для современного еврея мысль: война — это политика, Холокост — тоже политика. То есть, трагедия шести миллионов убитых только за то, что они — евреи, это не преступление и не геноцид, это всего-навсего политика.

Такая мысль естественнее прозвучало бы из уст какого-нибудь праворадикала или неонациста. Но услышать подобное бездушное до цинизма высказывание от еврейки, израильтянки… Впрочем, для меня оно не стало неожиданным.

Много лет назад, совершив алию, я оказалась в одном из кибуцев на севере Израиля. Быстро освоив иврит, я много общалась с кибуцниками. Особенно интересными, как правило, были разговоры со стариками. Они много и охотно рассказывали об истории страны, кибуцного движения, о традициях и нравах в коммунах. Один из старых хаверим и поведал как-то невероятную, с моей точки зрения, историю, в которую до сих пор трудно поверить, а очень многие просто не верят. Проверить ее сейчас крайне сложно, поскольку все ее участники уже умерли, документы, если таковые сохранились, спрятаны где-то в архивах кибуца и наверняка ни у кого не вызывают ни интереса, ни желания реанимировать память о том событии. Тем не менее можно попытаться косвенно проанализировать его возможную достоверность, вспомнив исторический контекст.

…История произошла в начале 40-х годов. Скорее всего — в первые месяцы 1941-го, когда на помощь потерпевшим неудачу в Северной Африке итальянским союзникам Гитлер направил генерала Роммеля во главе Немецкого Африканского корпуса. Целью операции было — окружение британских войск со стороны Ливии и со стороны Сирии-Ирака, чтобы получить контроль над Суэцким каналом и ближневосточной нефтью. Достигни они этой цели — и ход Второй мировой войны мог принять совершенно другой оборот.

К тому времени еще не состоялась Ванзейская конференция, но уже были построены концлагеря в Дахау и Ораниенбурге. Уже вовсю работали Нюрнбергские законы, создавшие правовую основу для вытеснения евреев из всех сфер общественной жизни. Евреям уже проставляли в загранпаспортах букву J, а еврейским детям закрыли доступ в государственные учебные заведения. Считанные дни оставались до момента, когда Гитлер и Геринг сформулируют пути и методы „окончательного решения еврейского вопроса“, планы осуществления которых менее чем через год будут представлены исполнителям на вилле Марлье в берлинском районе Ванзее. Нельзя сказать, что мир не знал о судьбе европейских евреев. Еще в июле 1938-го президент США Рузвельт инициировал Эвианскую международную конференцию по беженцам. Речь на ней шла о спасении 600 тысяч евреев Германии и Австрии. Но из 32-х стран никто, кроме Доминиканской республики (по другим источникам — и Колумбии тоже), не захотел повысить для этих несчастных свои квоты приема беженцев. Более того: в мае следующего года ни США, ни Куба, ни другие государства не дали разрешение пароходу «Сент-Луис» с 930 еврейскими беженцами из Германии бросить якорь в их портах. Ни одна страна не принимала евреев, а единственное место, где знали об их судьбе и где они имели шанс на спасение, было блокировано британскими войсками. Британцы старательно преграждали еврейским беженцам дорогу к берегам подмандатной Палестины. Лишь очень немногим удавалось нелегально пересечь границу. Но даже тогда не было гарантии, что их бедствия закончились. Так в ноябре 1941 г. англичане решили депортировать прибывших на трех пароходах 1770 нелегальных иммигрантов, которым в Европе угрожала смерть. Их погрузили на лайнер „Патриа“ для дальнейшей принудительной отправки на острова Маврикий в Индийском океане и Тринидад в Карибском море. Чтобы предупредить отправку корабля из Хайфы, сами же евреи устроили на нем взрыв. В результате погибли 202 иммигранта и 50 человек команды. Этот акт отчаяния привел к тому, что оставшиеся все же были высажены на берег.

А до этого, 17 мая 1939 года, британское правительство отменило свою же декларацию Бальфура о делении подмандатной территории на арабское и еврейское государства. Это вызвало возмущение еврейского населения Палестины, сопровождавшееся протестными акциями: взрывались поезда, железнодорожные станции и депо, штабы политической полиции, аэродромы, нефтепровод. Известно более двухсот таких операций. Англичане реагировали массовыми арестами, депортациями в Центральную Африку и виселицами. Однако в то время, когда одни евреи спасали от немецкого нацизма обреченных на уничтожение других, третьи решали дилемму, чью сторону принять. И тут я возвращаюсь к рассказу старого кибуцника.

Приблизительно во время первого наступления Роммеля в одном из кибуцев на севере нынешнего Израиля хаверы на общем собрании горячо обсуждали, нужно ли поддержать его против англичан.

Если верить рассказу очевидца и участника, абсурдная идея имела место быть в среде, не дающей, как могло бы показаться, никакой почвы для нее. Какой логикой руководствовались ее адепты? Возможно, они просто не знали о том, что происходит в Европе? Вот позвольте в это не поверить! Как в старом одесском анекдоте: вся Молдаванка знает, а ты — нет… Хагана организовала нелегальную алию из Европы, Эцель в сотрудничестве с молодежной организацией Бейтар доставляла нелегальных репатриантов в страну. Не всех перехватили и депортировали британские власти. Те, кому удалось остаться, наверняка рассказывали и о лагерях смерти, и о газовых камерах… Так что логика, скорее всего, там была простая: враг моего врага — мой друг. Кем бы он ни был. Да хоть и убийцей моего ближнего. Главное — что он враг моего врага. К счастью, тогда возобладал здравый смысл, хотя и в виде компромисса: кибуц принял решение соблюдать в этом противостоянии нейтралитет. Можно было бы отнестись к этому факту как случайному эпизоду. Но как минимум до конца 80-х годов прошлого столетия в Израиле довольно широко было распространено пренебрежительное отношение как к жертвам Холокоста, так и к оценке Второй мировой войны. Маленькая мужественная страна, противостоящая гораздо более многочисленному арабскому миру, мечтающему о ее уничтожении и время от времени пытающемуся осуществить эту мечту, — почему бы этой стране и не относиться свысока к шести миллионам, не сумевшим за себя постоять. Но постоять не против ленивых, разрозненных, не слишком мотивированных, надеющихся на «большого брата» арабских полуармий-полубанд, а против хорошо организованной бездушной машины массового уничтожения.

До сих пор многие в Израиле не могут и не хотят осознать значение Второй мировой войны и масштабы нацистских преступлений. Для них та война так и осталась эпизодом в ряду других войн вне Эреца, войн как формы политических отношений, в отличие от их войн — единственно героических и достойных внимания. Поэтому и трагедия европейского еврейства Холокост — для них всего лишь политический эпизод. И такая оценка не потеряла силы в некоторых кругах до сих пор, судя по тому, что мне довелось услышать от знакомой бывшей кибуцницы.

Изменилось ли что-то во взглядах на этот вопрос у более молодого поколения? Хочется верить. Одна за одной волны алии и переваривающий их социальный котел, каким был и остается Эрец-Исраэль, неизбежно, рано или поздно, приведут израильское общество к более широким и объективным оценкам как истории, так и современности.

Наталья СПРИНЧАН

isrageo.com