О. Генри впервые появился в Нью-Йорке в апреле 1902 года. В тот же день, редакторы Даффи и Холл решили показать ему центр Манхэттена. Город ошеломил и поразил его: «Воздушная железная дорога хрипло грохотала, трамваи гудели и звенели, извозчики ругались, мальчишки-газетчики звонко кричали, колеса оглушительно стучали». Знаменитый калифорниец Джон Стейнбек, тоже не был в восторге от первой встречи с ним: «Это уродливый город, грязный город. Его климат — скандал. Его политика пугает детей. Его уличное движение — безумие. Его конкуренция убийственна. Но есть одна вещь: если вы жили в Нью-Йорке, и он стал вашим домом, ни одно иное место вам не подойдет». Это относится и к О. Генри. Об этом и слова его первого биографа Алфонсо Смита: «Если когда-либо в американской литературе и произошла встреча человека с местом — это, когда О. Генри впервые прошел по улицам Нью-Йорка». Так возьмём же томик его рассказов и прогуляемся вместе с ним по улицам этого великого города.
Железная дорога в Манхэттене — Бэттери-Джефферсон-Гринвич. Фото: amazon.com
Но о каком «городе» идёт речь? Так называемый «Большой Нью-Йорк», возник лишь в 1898 году, в результате слияния пяти городов (Манхэттена, Бруклина, Бронкса, Квинса и Стейтен-Айленда). Всего за три года до приезда О. Генри в Манхэттен, и потому ещё не мог ощущать себя единым городом. Хотя, с лёгкой руки П. Вайля принято считать, что из 273 рассказов писателя, около трети посвящено Нью-Йорку. Однако, Нью-Йорк О. Генри — это вовсе не Большой Нью-Йорк, и даже не весь Манхэттен. В разное время писатель жил здесь на 24-й улице и на Ирвинг-Плейс, а также в отелях «Марти» на 24-й, «Каледония» на 26-й и «Челси» на 23-й улицах. Но наибольший отрезок времени он провёл в 55-м доме на Ирвинг-Плейс. Именно отсюда, он совершал свои многочисленные прогулки по городу, и оттого эта часть города была ему особенно близка. Именно здесь и обитают герои многих его рассказов. На пространстве между Hudson и East River, от Washington Square Park до Herald Square. И оттого, именно отсюда, с Вашингтон Сквер Парка мы и начнём наше путешествие. С далёкого 1642-го здесь селились освобождённые из неволи рабы. Оттого и район называли тогда «Маленькой Африкой». Потом здесь было кладбище. С тех времён сохранился лишь трёхсотлетний английский вяз (высотой более 33 м), известный как «дерево палача», поскольку на его ветвях вешали преступников. С 1850-х здесь начинает функционировать парк, разбитый на месте временного военного плаца. Со времён О. Генри здесь почти ничего не изменилось. Стоит и возведенная в честь столетия со дня инаугурации Джорджа Вашингтона, мраморная мемориальная арка. Правда статуи Вашингтона (в качестве главнокомандующего и президента), тогда ещё не украшали арку. Но Пятая Авеню, как и сегодня, берёт начало именно от этой арки. Сохранились и статуи итальянского революционера Джузеппе Гарибальди и основателя сталелитейной промышленности Александра Холли, а также большой фонтан в центре парка. Как и в былые времена, стоят здесь корпуса Нью-Йоркского университета. Герои рассказа писателя «Последний лист» жили недалеко отсюда. «В небольшом квартале к западу от Вашингтон Сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют странные углы и кривые линии… И вот, в поисках окон, выходящих на север, кровель XVIII столетия, голландских мансард и дешевой квартирной платы люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринвич-Виллидж. Затем они перевезли туда с Шестой авеню несколько оловянных кружек и одну-две жаровни и основали «колонию». Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома».
Сегодня мы знаем, как его найти. С площади следует двигаться на запад по Waverly Pl. до Christopher Park, а затем на Grove Street. При пересечении 6 Авеню, ориентиром может служить расположенное справа здание Jefferson Market Library (тогда Окружного суда), с викторианской готической башенкой. А вот Христофер Парк тогда мало кому был известен. Ведь ни гей-бара Stonewall, положившего начало движению за права ЛГБТ, ни памятника Stonewall National Monument (ныне известный во всём мире) тогда ещё не было и в помине. А по Grove Street следует пройти сквозь ворота с надписью Grove Court (между домами 10 и 12) к дому из красного кирпича №13 во дворе, где героини рассказа сняли студию.
«Это было в мае. А в ноябре Джонси заболела пневмонией. Осмотрев девушку, доктор сказал, что она угнетена какой-то мыслью и, скорее всего, не поправится. Тем временем Джонси лежала на железной кровати, глядя сквозь мелкий переплёт окна на глухую стену соседнего дома, покрытую старым плющом. Холодный ветер срывал с него листья. Джонси считала их, и внушила себе: когда упадёт последний лист плюща, она умрёт. Об этом узнал Берман — их сосед снизу, злющий старикашка и алкоголик, всю жизнь мечтавший написать шедевр. На другое утро Джонси попросила поднять штору, и девушки увидели, что «после проливного дождя и резких порывов ветра» на кирпичной стене остался последний лист плюща. Однако, на следующее утро он остался на старом месте. У Джонси изменилось настроение. Она решила, что грешно желать себе смерти, попросила куриного бульона, молока и зеркальце. Днём пришёл доктор и сказал, что Джонси уже вне опасности. Но он спешил, потому что в этом доме у него появился ещё один больной. Через два дня Сью подсела на кровать к выздоравливающей Джонси и рассказала: «Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана — он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист». Вот такую удивительную историю рассказал нам О. Генри. Считается, что произошла она в этом доме. По крайней мере, в 1952 году именно здесь был отснят фильм «Полный дом О. Генри», с экранизацией «Последнего листа». И огромное число посетителей, наведывающихся сюда ежедневно, лучшее тому доказательство. Правда, здесь всё не так однозначно. Дело в том, что рядом с 13 Grove Street располагается дом 90 Bedford St., на 6 этаже которого (над рестораном «The little owl») якобы размещалась квартира, где обитали герои сериала Friends («Друзья»). Правда, внутри дома съемки не проводились — операторами был отснят лишь фасад дома с его пожарной лестницей. Одновременно, этот участок улицы носит и имя Larry Selman Way, главного героя документального фильма «The Collector of Bedford Street», номинированного на Оскар. Умственно неполноценный Ларри (IQ равен 62), потеряв родителей и дядю, всё же сумел не только жить независимо, но и помогать другим людям. За 30 лет жизни (до его смерти в 2000 г.), он собрал более 300 000 долларов от жителей района, прося у них пожертвования в размере 1 или 2 доллара. Которые он передавал в больницу Святого Винсента, семьям жертв 11 сентября, для исследований мышечной дистрофии, СПИДа и т. п. — став легендой района. И теперь, среди сотен людей, ежедневно толпящихся на перекрёстке, трудно определить являются ли они поклонниками О. Генри, фанатами «Друзей», или почитателями Ларри. Поскольку все фотографируют и ресторан, и Grove Court. Вот такие это замечательные места. (Кстати, рядом, по адресу 75 1/2 Bedford Street находится Millay House — самое узкое здание города, а на 44 Morton — первый дом, в котором жил в Нью-Йорке И. Бродский). Правда, расположены они далековато от обители самого О. Генри на Ирвинг-Плейс. Но, следующий наш адрес значительно ближе. 
Это Union Square. С 1832 г. его наименование указывает на то, что «здесь было соединение (или союз) двух главных магистралей города: Бродвея и бывшей Бауэри-роуд — теперь Четвертой авеню. В первые годы существования его окружала ограда, но вскоре всем горожанам был открыт доступ в парк. О. Генри видел его примерно таким, как сегодня. Правда, тогда ещё на месте овощного, был цветочный рынок, а в торце площади не красовался знаменитый «Метроном». Внутри парка ещё не было огромного Флагштока Независимости, и не был возведен памятник М. Ганди. Следует заметить, что и величественный монумент Джорджа Вашингтона (первая в Америке конная скульптура, отлитая из бронзы), в то время ещё размещался в юго-восточном углу площади — в районе 4 Авеню.
Главными сооружениями парка тогда являлись: Питьевой фонтан с фигурой Милосердия, скульптура президента Авраама Линкольна (она была на месте, где ныне стоит скульптура Махатмы Ганди и французского генерала маркиза де Лафайета (созданная Ф. Бартольди, автора проекта Статуи Свободы). Здесь прошли два похоронных шествия: Эндрю Джексона (в 1845 году) и Авраама Линкольна (в 1865 году) и первый в истории США парад в честь Дня труда в 1882 году. В начале прошлого столетия парк был излюбленным местом отдыха горожан, и оттого именно здесь разворачивалось действие рассказа О. Генри «Предвестник весны»: «Первая фиалка еще не распустилась, когда мистер Питерс, мистер Рэгздейл и мистер Кид, сидя на скамейке в Юнион-сквере, вступили в заговор. Мистер Питерс был д’Артаньяном в этом трио бездельников. Он являл собою самое грязное, самое ленивое, самое неприглядное серое пятно на фоне зеленых садовых скамеек. Но в ту минуту он играл первую роль. У мистера Питерса была жена». А у неё был один доллар. И Питерс это прекрасно знал. Она вчера куда-то ходила стирать и заработала его. Оттого, его следовало непременно добыть, чтобы затем пропить с приятелями. Но миссис Питерс не поддавалась ни на какие уговоры, и доллар не отдавала. Тогда он решил совершить отчаянный шаг: признаться ей в любви. Увидев, что у мужа усталый вид и он похудел, взволнованная его признанием женщина, выбегает из комнаты. Мистер Питерс упивается победой и недоумевает: куда она могла убежать? А та возвращается с бутылкой настойки лечебной сарсапариллы, радуясь, что у неё сохранился этот доллар! «Мистер Питерс дал влить себе в рот столовую ложку настойки. Потом миссис Питерс села к нему на колени и прошептала: — Назови меня еще раз душечкой-пампушечкой, Джеймс. Он сидел неподвижно, придавленный к стулу новым воплощением богини весны. Весна наступила. В Юнион-сквере мистер Рэгздейл и мистер Кид, изнывая от жажды, ерзали на скамейке в ожидании д’Артаньяна с долларом». Они могут ждать его сколько угодно. Любимая женщина лучше их знает, на что истратить последний доллар. И потому — не будем напрасно ждать Джеймса на скамейке, а отправимся дальше. Ведь тут, совсем рядом, находится дом, откуда сам О. Генри отправлялся в свои путешествия по городу — 55 Irving Place. Правда, тот старый, четырёхэтажный дом, где он провёл наиболее продуктивные годы жизни (с 1902 по 1906), проживая в квартире на первом этаже с огромным, выходящим на улицу трёхстворчатым окном, уже давно перестроен. 
Чаще всего О. Генри просыпался поздно, и с утра недолго (час-два) трудился, а затем отправлялся на прогулку, или посещал редакцию, прихватив с собой кого-либо из приятелей-журналистов. Бывало, что по дороге они заглядывали в разнообразные питейные заведения, и тогда прогулка затягивалась допоздна. Порой до глубокой ночи. Домой он непременно прихватывал с собой еще бутылочку, поскольку по возвращении ему предстояла долгая ночная работа, которая требовала «допинга». Однажды, своему старому приятелю он расскажет, как это чаще всего происходило: «Первым делом нужен кухонный стол, деревянный стул, пачка желтой писчей бумаги, химический карандаш и стакан. Это основа. Затем запасаемся фляжкой шотландского виски и несколькими апельсинами. Так подходим к ситуации, которую часто величают вдохновением. Смешивая апельсиновый сок со скотчем, писатель пьет за здоровье всех журнальных редакторов, затачивает карандаш и начинает писать. Когда апельсины выжаты и фляжка пуста, товарный кусок словесности готов к отправке». По крайней мере, на мемориальной доске, установленной на стене нового семиэтажного корпуса (заменившего старое четырёхэтажное здание) указано, что именно здесь, в течение двух часов, им был написан легендарный рассказ «Дары волхвов». Правда этот факт оспаривает находящаяся напротив «Таверна Пита» (129 East 18th Street на углу с Irving Place). Об этом она сообщает не только на своей мемориальной доске, но и броским текстом на боковом фасаде: «Это место обессмертил О. Генри, который написал здесь рассказ «Дары волхвов». Правда в те времена эта таверна носила другое название — «Healy’s Café», и являлась одной из самых старых кофеен или таверн города. С 1851 г. в этом здании функционировал отель «Портман», на первом этаже которого располагался продуктовый магазин. Вот именно его и превратили братья Хили в 1899 году в кафе (Healy’s Café). И уже в 1922 году оно сменило и владельца, и название, под которым и известно до сих пор — Рete’s Tavern. К счастью, таверне удалось сохранить дизайн первоначального интерьера. Кабины, бар, потолочная и напольная плитка являются оригинальными и существуют с момента открытия таверны в XIX веке. На них вы можете ещё раз взглянуть в телешоу «Сейнфилд» или «Секс в большом городе». А на фотографиях и вырезках из газет и журналов на стенах таверны, увидеть и узнать множество знакомых лиц. Но самое интересное — вы можете провести вечер, в той самой кабинке, где вероятней всего, О. Генри написал «Дары волхвов».
Эта удивительная рождественская история известна во всём мире. В ней речь идёт о молодых супругах Джиме и Делле, которые жили небогато, и серьёзно нуждались в деньгах. Однако, у каждого из них были сокровища, которыми они гордились: у него — карманные золотые часы, доставшиеся от отца и деда, а у нее — восхитительные каштановые волосы. Был канун Рождества, и Делла, желая сделать рождественский подарок любимому, тайком от него продала пряди своих роскошных волос: чтобы купить красивую платиновую цепочку для часов Джима. Тех самых, которые он в свою очередь продаст, чтобы приобрести набор черепаховых гребней для прекрасных каштановых волос Деллы. Однако… подарки остались невостребованными. Но главные сокровища сохранились у них навсегда — их любовь и любящие сердца. Но при чём же здесь волхвы? «Волхвы, те, что принесли дары младенцу в яслях, были, как известно, мудрые, удивительно мудрые люди. Они-то и завели моду делать рождественские подарки. И так как они были мудры, то и дары их были мудры, может быть, даже с оговоренным правом обмена в случае непригодности. А я тут рассказал вам ничем не примечательную историю про двух глупых детей из восьмидолларовой квартирки, которые самым немудрым образом пожертвовали друг для друга своими величайшими сокровищами. Но да будет сказано в назидание мудрецам наших дней, что из всех дарителей эти двое были мудрейшими. Из всех, кто подносит и принимает дары, истинно мудры лишь подобные им. Везде и всюду. Они и есть волхвы». И именно эта история, восхитившая весь мир, и растиражированная затем в миллионах экземплярах, сразу же сделала О. Генри знаменитым. И потому нам сегодня совершенно не важно, в каком из этих двух домов она была написана на самом деле.
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
