Окончание.
Начало в № 810
Он был необычайно образованным человеком. Взяв в руки книгу в четыре года, Раскин уже никогда не выпускал ее из рук. Увидеть его без книги было практически невозможно. Он прекрасно знал русскую и мировую литературу. К тому же, обладая выдающейся памятью, многое помнил наизусть. Друзья проделывали с ним такой эксперимент: брали какое-либо произведение мировой классики, открывали произвольно страницу и начинали читать с любой строки. По этим строчкам Александр Борисович безошибочно называл произведение и автора. А если строка была из обожаемого им Чехова, то, услышав начало фразы, он продолжал ее читать, словно в руках его была книга.
О порядочности и обязательности Раскина ходили легенды. Он казался несколько старомодным из-за своей обязательности и чрезвычайной аккуратности. Не было случая, чтобы он кого-то подвел. И наивно думал, что все люди такие. Поэтому страшно удивлялся, если его обманывали, подводили.
Сейчас как-то редко пишут о таком замечательном качестве, как верность. А для Александра Раскина это было не пустое слово, это была одна из главных черт его характера. Он всегда оставался верен избранному делу, верен друзьям, ученикам, верен семье. Самыми близкими друзьями Раскина были замечательные сатирики Морис Слободской и Зиновий Паперный. Собираясь вместе, они состязались в остроумии, радовали окружающих шутками, экспромтами, остротами, на которые все трое были большие мастера.
Если бы в свое время кто-нибудь догадался все это записывать, вышла бы очень веселая книга. Но все было так привычно, естественно, буднично, что казалось, так будет всегда…
И все же память близких людей кое-что сохранила. Однажды Александр и Зиновий, будучи уже немолодыми людьми, ловили такси. Зиновий побежал за машиной, а когда, сильно запыхавшись, возвратился, Раскин встретил его словами: «Вы неплохо бегаете для моего возраста…»
Конечно, было у Раскина еще много друзей, товарищей, учеников, даже поклонников и обожателей. И все-таки по своей натуре он был однолюбом. Всю жизнь оставался верен одной единственной женщине, обожал ее, боготворил. И когда ее не стало, жить дальше без нее он не смог: через несколько лет умер совсем не старым. Звали эту женщину Фрида Абрамовна Вигдорова. Она была известной журналисткой и писательницей, а главное — неординарным человеком. Для нее броситься к кому-либо на помощь, презирая опасности и несмотря на расходы, было так же естественно, как есть и пить. Она придумала и вела в «Комсомольской правде» рубрику «Письмо позвало в дорогу», которая пользовалась огромной популярностью у читателей. В ответ на ее выступления редакция получала мешки писем.
Не могу удержаться, чтобы не привести строки из «Книги воспоминаний» Анатолия Алексина: «Есть люди, к которым в тяжкий час припадаешь, словно к источнику спасения: они воспринимают твою беду, как свою личную. Фрида была таким человеком».
Это она, Фрида Вигдорова, совершила человеческий и журналистский подвиг, застенографировав ход судебного процесса над Иосифом Бродским, обвинявшимся в тунеядстве. Ее пытались удалить из зала суда, запрещали вести записи, хотели отнять бумаги. Но мужественная женщина сумела довести дело до конца. Благодаря ее настойчивости и бесстрашию мы знаем, как проходил издевательский процесс над будущим нобелевским лауреатом. Вот такая жена была у героя нашего очерка. И они были достойны друг друга.
В этот приветливый дом любили приходить писатели, артисты, художники. Всем нравилась царившая в доме атмосфера тепла, доброты, дружелюбия. А вот чего здесь никогда не было, так это ханжества, пошлости, высокомерия, угодничества.
***
Конец 40-х, начало 50-х годов — тяжелейшее время для семьи Раскиных. Расправа над еврейскими писателями и артистами, арест врачей-»отравителей», массовые увольнения друзей — «безродных космополитов» — все это создавало гнетущую атмосферу, творить в которой было чрезвычайно трудно…
В 1948 году вышел роман Веры Пановой «Кружилиха», а вскоре появилась в «Крокодиле» пародия Раскина на это произведение под названием «Спешилиха». Пародия была смешная и добрая, но надо же случиться, что она была опубликована в один день с указом о присвоении группе советских писателей Сталинской премии. Среди новых лауреатов была и Панова, роман которой понравился самому Сталину. Вождь прочел и пародию Раскина, назвав ее «пошлым зубоскальством». Сразу же под таким заголовком появилась статья в «Новом мире», автор которой Анатолий Тарасенков обвинял Раскина в самых тяжких грехах. Ему поддакивали и другие печатные органы. Началась травля пародиста. Его обвиняли в безыдейности, вульгарности, цинизме, опошлении советской действительности и во многом другом.
Раскин был немедленно уволен из «Крокодила», двери всех газет и журналов перед ним закрылись. Ни один редактор не осмелился публиковать его вещи. И только самые «смелые» говорили: «Пусть полежит». Получив очередной отказ, Раскин горько шутил: «Главный сказал: «пусть полежит». Это больше годится для надписи на могиле юмориста».
Уволили из «Комсомольской правды» и Фриду Вигдорову. Ее книги и статьи также перестали публиковать. Семья, в которой было двое детей, выживала только благодаря помощи родных и друзей.
К сожалению, не все друзья Раскина вели себя достойно. В молодости, став студентом Литературного института имени Горького (это был, кстати, самый первый набор), Александр как-то сразу сдружился с молодым поэтом по имени Кирилл. Они много времени проводили вместе, часто бывали друг у друга, читали стихи свои и друзей, спорили на разные темы. У них было немало общего, хотя в своем творчестве они шли разными путями. Молодой поэт стал знаменитым писателем Константином Симоновым, пишущим серьезные книги, а его друг стал не менее известен и любим народом как незаурядный юморист. Когда черная полоса прошла через жизнь Раскина, Симонов не сделал ни малейшей попытки защитить друга, помочь ему, хотя это было ему по силам: он был «литературным генералом», занимал большие должности. До конца жизни они так и не восстановили дружеских отношений.
Отказалась заступиться за Раскина и Вера Панова, роман которой стал поводом ко всей этой драме. То ли она не смогла, то ли побоялась проявить великодушие к коллеге по перу. Только после смерти Сталина перед Раскиным стали постепенно открываться двери редакций газет и журналов.
Есть у Раскина автобиографический фельетон «Телефонная хроника». Герой фельетона, он же автор, рассказывает: «Любопытно восстановить в памяти некоторые звонки, имевшие место в 1937, 1938, 1939, 1940 годах». Он вспоминает, как из «Литературной газеты» звонит сам редактор Евгений Петрович (мы можем догадаться, что это Е. П. Петров, соавтор и друг Ильфа). Он ругает Раскина, называет бездельником, требует, чтобы каждую неделю был фельетон и грозит: «Я вас научу работать!» Раскин восклицает: «Неужели мне приснился этот чарующий скандал из-за того, что в одном номере нет нашего фельетона?» Миновали годы, и вот наступает 1949-й. Автор с удивлением констатирует: «Мне почему-то не звонят». Он звонит сам, но редакторы избегают его. Только в 60-е его вновь начинают публиковать. Оживает телефон. Из «Литературки» звонят:
«Ваши пародии идут!» Автор не верит сам себе. Он утверждает, что в жизни так не бывает. А ему опять звонят: «Александр Борисович? Где же вы? Скорей!… Спасибо вам за подборку!»
***
До обидного мало прожил Александр Раскин. Всего 56 лет. Его подкосила смерть любимой жены. Он все сделал для ее спасения: приглашал лучших профессоров, добывал редкие лекарства, сутками он и дочери Галя и Саша не отходили от постели больной. Но победить рак не удалось. И его сердце не выдержало. Оно стало болеть и однажды остановилось, когда он сидел за своим письменным столом…
Раскин опубликовал немало веселых, остроумных книг. Одно их перечисление заняло бы немало места: «Очерки и почерки», «Это — я!», «Моментальные биографии», «Застарелые друзья» и много, много других. Есть у него циклы пародий. Например, он представил, как написали бы разные поэты и прозаики на тютчевскую тему «Люблю грозу в начале мая». Как, к примеру, это сделали бы Ярослав Смеляков, Лев Ошанин, Евгений Евтушенко, Юлия Друнина, Сергей Михалков, Лев Кассиль, Юрий Нагибин и другие. Как звучит начало блестящей пародии на поэта-песенника Льва Ошанина:
«Я люблю грозу в начале лета,
Первый гром, весенние капели…
Это ничего, что мы поэты,
Только бы читали нас и пели.
Я пою и ты, дружище, тоже,
Мы поем, резвяся и играя.
Это ничего, что мы похожи,
Слава Б-гу, музыка другая.»
С ним очень любили работать художники-карикатуристы. Он тесно сотрудничал с Борисом Пророковым, Иосифом Игиным, Евгением Гуровым и другими. Их карикатуры, сопровождаемые стихотворными текстами Раскина, пользовались неизменным успехом у любителей юмора и поэзии.
Сестра поэта Глория Раскина свидетельствует, что не все он считал возможным публиковать, немало произведений знаменитого юмориста осталось лежать в его архиве, который бережно хранят дочери Александра Раскина, живущие в Соединенных Штатах.
Прошло тридцать шесть лет со дня смерти Раскина. Но по-прежнему свежо и интересно звучат многие его произведения. А это значит, что им суждена долгая жизнь и они еще будут радовать читателей, вызывая у них добрую улыбку.
Олег Шустер,
Кирьят-Ата, Израиль
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
