Нынешняя суббота непосредственно предшествует празднику Песах. В этом году прямо за ней следует первый праздничный день, и поэтому пасхальный седер будет проводиться сразу после завершения шаббата. Предпасхальный шаббат называется «шаббат а-гадоль», Большая или Великая суббота. Она получила это название в память о том дне, когда евреи, готовясь к выходу из египетского рабства, привели в дом овцу, считавшуюся божеством у египтян, чтобы принести ее в жертву Б-гу. Египтяне были вне себя от ярости, но они не могли помешать «надругательству» рабов над своим идолом. Хотя евреи опасались мести египтян, они сумели преодолеть страх, потому что твердо уповали на Б-га и верили Его пророку Моше. Тот первый «шаббат а-гадоль» открыл дорогу к Исходу и спасению. Евреи были вознаграждены Б-жественной помощью и защитой за свою веру.
Египетское рабство было первым и последним в истории еврейского народа. В последующие эпохи нас преследовали, унижали, жгли на кострах инквизиции, убивали в погромах и нацистских лагерях. Но никогда больше мы не были ничьими рабами.
«… И собралось все общество у входа в Шатер откровения. И сказал Моше обществу: «Вот, что Б-г повелел сделать» (8:4-5). РАШИ отмечает в комментарии: на территории перед Шатром откровения, т. е. в Храмовом дворе, физически не могли разместиться сотни тысяч людей, из которых состояло «общество». Одних мужчин призывного возраста насчитывалось более 600 тысяч. Но произошло «обыкновенное» чудо, каких было много в период Исхода: тесное пространство вобрало в себя всех, кто стремился в него попасть.
У англичан есть поговорка: игольное ушко не слишком тесно для влюбленных, но весь огромный мир мал для ненавистников. Евреев, собравшихся перед Мишканом, сплотила взаимная любовь, поэтому им всем хватило места. Видя их трогательное единение, Моше-рабейну сказал: «Вот, что Б-г повелел…». Всевышний повелел евреям любить друг друга, проявлять сплоченность и взаимную заботу. Лишь тогда они удостоятся Б-жественного присутствия, как сказал им далее пророк: «И Слава Г-спода явится к вам».
Мистический камуфляж
«Повели Аарону и его сыновьям: вот закон о жертве всесожжения…» (6:2). В нашем мире ничего не скроешь. Все напоказ, все нараспашку: тело и мысли, личная жизнь звезд и государственные тайны. Причем средства идеально соответствуют целям: от интернета и папарацци никуда не скроешься. Журналисты охотятся за «разоблачительными» новостями, срывают маски и покровы, проникают сквозь замочные скважины. Ибо публика не верит тому, чего не видит или не может увидеть. В отсутствие духовных идеалов больше всего ценится именно то, что можно увидеть и пощупать руками.
Однако настоящей духовности чужда демонстративность. Она может существовать только в сокрытом виде, под плотным покровом таинства. Традиция утверждает, что в каждом поколении живут 36 праведников, на чьих заслугах держится весь мир. Но кто эти праведники, никто не знает. Они прозябают в безвестности, обречены прозябать.
Двадцать шесть лет назад в Иерусалиме умер раввин Шломо-Залман Ойербах. Ему было 84 года. В последний путь его провожали триста тысяч человек, что примерно соответствовало численности всех взрослых евреев, населявших тогда Святой город.
Такое столпотворение застало врасплох израильскую прессу. Газетчики не писали об умершем, потому что они его не знали. Рав Ойербах был с юности скромен и застенчив. Он не возглавлял советы мудрецов, и ревностные поклонники не раздавали магнитофонные кассеты с записями его проповедей. Он не выступал на стадионах и не спорил до хрипоты в телевизионных «ток-шоу». 45 лет он возглавлял одну из иерусалимских иешив и жил только на зарплату, которую в ней получал. До конца своих дней он жил с женой в маленькой двухкомнатной квартире, куда не зарастала народная тропа. Ибо рав Ойербах был законодателем поколения, ведущим галахическим авторитетом, учителем учителей, о чем триста тысяч скорбящих людей, пришедших на его похороны, знали не из газет и интернета.
Святость нуждается в покрове. РАШИ комментирует вышеприведенный стих: «Слово «цав» («повели») означает рвение и проворство. Рабби Шимон сказал, что Тора требует дополнительной расторопности, когда отсутствует покров».
Порядок принесения большинства видов храмовых жертвоприношений предусматривал, что часть принесенной жертвы должны были съедать ее хозяин и дежурный коэн. Это не гастрономическая компенсация. Сам процесс еды — чисто физическое действие — обеспечивал сокрытие мистической святости «корбана».
Правда, один «корбан» не предназначался для еды — его целиком сжигали. Это был «корбан ола», жертва всесожжения. Святость «ола» мог видеть каждый; у нее не было маскировочной сетки, сгущавшейся в плотный покров, когда коэн и владелец сосредоточенно ели части жертвенного животного. Вот почему «корбан ола» требовал особого «рвения и проворства». Открытую святость надо тщательно оберегать.
Пир на весь мир
Свой первый пасхальный седер я провел сорок лет назад у друзей-отказников в Москве. После долгого (очень долгого, как мне тогда показалось) рассказа об Исходе ведущий поднял первый бокал вина, произнес благословение и выпил вино, облокотившись на левую руку. Всем присутствующим было предложено сделать то же самое. Затем мы ели мацу в той же наклонной позе.
Оказалось, что пить четыре традиционных бокала вина, есть мацу в начале трапезы, а затем «корах» (сэндвич, состоящий из мацы, марора и харосет), а в конце трапезы мацу-афикоман на десерт надо обязательно в позе «свободного человека» — облокотившись. Таков один из обычаев седера.
Облокачиваться можно на подушку, сидя в кресле, на подлокотник стула, на другой стул или даже на соседа по столу.
Примерно так ели аристократы былых времен — не сидя прямо, а полулежа, и в эту ночь все евреи должны чувствовать и вести себя, как аристократы.
Кроме того, РАМБАМ объяснял, что каждый участник седера должен считать, что он сам лично выходит из египетского рабства, и поэтому всем своим поведением он должен показывать, что он уже не раб, а свободный человек, хозяин своей судьбы, которому дозволено расслабиться и сидеть развалившись.
Впрочем, такая «небрежность» тоже регламентирована. Облокачиваться надо на левую сторону, а брать еду и вино правой рукой. Это потому, что при наклоне влево нет опасности, что пища попадет в трахею, а правой рукой удобнее брать еду и бокал. Даже левши облокачиваются влево во время седера. Так принято. Заповедь облокачиваться исключительно важна. Если кто-то забыл принять эту позу, когда пил два первых бокала вина и ел первую порцию мацы, он должен повторить эти действия, облокотившись.
В обычное время сын не должен сидеть, развалившись, в присутствии отца, а ученик в присутствии своего раввина. Однако в ночь седера этот знак уважения к старшим отменяется. Отец и раввин готовы поступиться своей честью, чтобы дать возможность всем присутствующим ощутить дух Исхода и правильно выполнить заповеди седера. Принято также, сидеть облокотившись, в течение всей праздничной трапезы.
Однако, когда ешь марор (горькую зелень) и карпас (кусочек вареного овоща), надо сидеть прямо, поскольку эти продукты напоминают нам о «горьком времени» египетского рабства.
По мнению некоторых комментаторов, заповедь «наклонной позы» во время седера напоминает нам также о том, что в древние времена аристократы и богачи устраивали по особым случаям пиры со сложным, многоступенчатым церемониалом и с участием множества гостей.
Мы тоже устраиваем пир на весь мир — один раз в году, в годовщину главного события нашей долгой истории. Седер проводился особенно торжественно в эпоху Храма, когда на стол подавали жертвенного агнца. Его полагалось есть в большой группе людей, и это увеличивало радость, усиливало чувство благодарности Б-гу, восхищение Его могуществом и чудесами, благодаря которым мы вышли из рабства и обрели свободу.
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
