Еврейский Мир

Если животные творились «по роду их», по некоему возвышающемуся над ними закону, то созданный по образу и подобию Всевышнего человек не подчиняется какой-то внешней по отношению к нему необходимости, он сам творец, сам творит свой закон.

Этика Первого Человека

В недельной главе «Берешит» рассказывается о сотворении человека по образу и подобию Всевышнего: «И сказал Бог: да произведет земля существа живые по роду их, и скот, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так. И создал Бог зверей земных по роду их, и скот по роду его, и всех гадов земных по роду их. И увидел Бог, что хорошо. И сказал Бог: создадим человека по образу Нашему, по подобию Нашему, и да властвуют над рыбами морскими и над птицами небесными, и над скотом, и над всей землей, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину – сотворил Он их». (Берешит 1:24-27)
Итак, если животные творились «по роду их», по некоему возвышающемуся над ними закону, то созданный по образу и подобию Всевышнего человек уникален. Человек не подчиняется какой-то внешней по отношению к нему необходимости, он сам творец, сам творит свой закон. Род человеческий особый род, в нем каждый индивид не повторяет другого, как сказано: «Адам был создан единственным… ради мира между людьми, чтобы не говорил человек человеку: «Мой отец больше твоего» и чтобы выразить величие Пресвятого. Ибо человек чеканит много монет одним чеканом и все они похожи друг на друга. А Царь над царями царей отчеканил всех людей чеканом Первого Человека, но ни один из них не похож на другого. Поэтому каждый должен говорить: Ради меня создан мир» (Сангедрин.37а.)
Пико делла Мирандолла (1463-1494) в своей «Речи о достоинстве человека» вкладывает в уста Всевышнего следующие слова: «Не даем мы тебе, о Адам, ни своего места, ни определенного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно своей воли и своему решению. Образ прочих творений определен в пределах установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого Я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, сформировал себя в образе, который ты предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие, божественные».
В этом определении Пико на себя обращает внимание отсутствие у человека «обязанностей». В какой мере это верно? Ведь согласно еврейской традиции, человек получил шесть заповедей, как сказано: «Первый Человек был наставлен относительно шести заповедей: запрета идолослужения, запрета богохульства, кровопролития, кровосмешения, разбоя и учреждения справедливого суда…. Ноаху был добавлен запрет есть животных живьем». (Мишне Тора, Шофтим, Гилхот Малахим 9).
Тем не менее, эти заповеди все же с большим трудом можно было бы подвести под категорию «обязанностей». Так в трактате Бава Кама (38.а) сообщается, что Всевышний не засчитывает заповеди сыновей Ноаха за заповеди. Не засчитывает в том смысле, что никак не воздает за их исполнение. Награда состоит исключительно во внутреннем удовлетворении от достойно прожитой жизни. Таким образом, если слово «обязанность» в отношении шести заповедей применимо, то с оговоркой, что «обязанности» эти не заданы извне, как не задан ни образ человека, ни его место.
По существу это означает, что этика народов, и соответственно этика первого человека Адама – автономная этика, суть которой выражена Кантом в следующих ясных словах: “До тех пор пока практический разум имеет право направлять нас, мы будем считать поступки обязательными не потому, что они суть заповеди Бога, а будем считать их Божественными заповедями потому, что мы внутренне обязаны совершать их”. Итак, Адам не имел «ни своего места, ни определенного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность он имел по собственному желанию, согласно своей воли и своему решению».

Сближение моралей

Но человек пал, и ему на смену пришел Израиль – новое творение, в котором было восстановлено творение павшее. Между тем это обновление человеческого рода в лице Израиля оказалось сопряжено с «гетерономией». В полную противоположность автономной этике первого Человека, и казалось бы, вопреки общему замыслу уподобленности человека Творцу, у евреев не только появились «обязанности», но исполнение заповеди по обязанности стало цениться выше добровольного порыва: «Тот, кто исполнил заповедь по обязанности, стоит выше того, кто исполняет заповедь, не будучи обязан”. (Кидушин 31). Однако важно понимать, что гетерономная этика не отвергла этику автономную, не заместила ее, но лишь дополнила. Для еврейского мира характерна равная приверженность обеим этикам. Смысл этого понятен: оказываясь дополнительными к автономным заповедям Адама, гетерономные синайские заповеди Моше – это заповеди служения, заповеди, отделяющие Израиль от народов. Их сила именно в их дополнительной. И все же элемент внешней принужденности имеет свои недостатки, которые не ускользают от внимания еврейской традиции.
Так, например, предание о том, что Тора давалась евреям под угрозой их существованию, находит свое исправление в толковании, что после Пурима еврейский народ принял Тору добровольно (Эстер 9:27). Аналогичное скептическое отношение к чистой «гетерономии» отмечается в известном пророчестве Иеремиягу: «Вот, наступают дни, – сказал Господь, – когда с домом Израилевым и с домом Иудиным Я заключу новый союз, Не такой союз, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской, (не такой) союз Мой, который они нарушили, несмотря на то, что Я был им владыкою, – сказал Господь; А такой союз, какой заключу Я с домом Израилевым после тех дней: – сказал Господь, – вложу Я Тору Мою в глубину (души) их, и в сердце их впишу Я его, и буду Я им Богом, а они будут Мне народом. И не будет больше каждый учить ближнего своего и каждый – брата своего, говоря: «познайте Господа», ибо все они, от мала до велика, будут знать Меня» (Иерем 31:30-33).
Итак, мы видим, что заповеди Торы при всей их «гетерономности» в идеале также стремятся к «автономности», стремятся к погруженности в сердце. Стремятся в такой мере, что на протяжении веков еврейство ожидало вхождения в «Новый союз». Как бы то ни было, тенденция сближения автономной и гетерономной моралей безусловно имеет место в традиции иудаизма. Причем путей для этого сближения видится два. С одной стороны это путь «автоматизации» гетерономной морали, с другой «гетерономизация» морали автономной. Первый путь — это сознательное и прочувствованное исполнение заповедей («и назовешь субботу отрадою»), то есть исполнение заповедей «поистине». Как сказано в мидраше Танхума (“Таво” 1): “Каждому, кто соблюдает заповедь поистине, это засчитывается, как будто он сам даровал ее на горе Синай, как сказано: “Соблюдай и делай (сделаешь их)” (Дварим, 26:16). Что значит “делай (сделаешь) их”? То, что каждому, кто исполняет Тору и соблюдает ее поистине, засчитывается, как будто он сам создал ее и даровал на горе Синай” (Танхума “Таво” 1).
Второй путь – это именно осознание религиозного и духовного смысла секулярной (автономной) морали. Секулярный человек, живущий по принципу автономной морали (но не вопреки ей) – это восстановленный Адам, у которого Тора «написана в сердце». Это наблюдение принадлежит неокантианцу Герману Коэну, пытавшемуся свести иудаизм к автономной этике. Этот мыслитель подвергся заслуженной критике: иудаизм никак не сводится к кантианству. Однако обращение к двум этим опытам – автономному и гетерономному – как к опытам дополнительным в высшей степени уместно, и такую дополнительность подразумевает учение рава Авраама Ицхака Кука.

Оцените пост

(голосовало: 2, средняя оценка: 4,00 из 5)

Загрузка...

Поделиться