Весна 1945 года в письмах евреев-солдат и офицеров Красной Армии
Российский Научно-просветительный Центр «Холокост» подготовил к публикации 50 отрывков писем и дневников, связанных с последними неделями войны — с середины апреля до середины мая 1945 г.
Эта серия под названием «Авторы Победы» (http://holocf.ru/?p=28237) — каждый день войны, отраженный на бумаге с краткой биографией человека, фотографиями и личными документами. Некоторые погибли в последние дни войны. Эти материалы ежедневно, с 11 апреля публикуются в ряде СМИ России, Израиля, Германии. Данная акция позволяет нам рассказать о забытых именах, найти новых людей с удивительными биографиями. И их письма… Нами уже собраны отклики на публикации. Например, интереснейшая коллекция писем двух братьев, погибших на фронте, пришла к нам из Удмуртии. Один из них погиб в 1943 г., другой — в конце апреля 1945 г. под Берлином… В 2007–2019 гг. Центром «Холокост» было издано пять выпусков сборника «Сохрани мои письма…». Немаловажно, что письма, дневники, фотографии и личные документы военного времени (в оригиналах или в электронных копиях) поступают в Архив Центра, в том числе, и от граждан США и Канады.
Мы хотим рассказать о чувствах, переживаниях и впечатлениях евреев — солдат и офицеров Красной Армии, встретивших победную весну 1945 года. Их эмоции и размышления нашли своё отражение во фронтовых дневниках и в письмах домой. Уникальность этих источников состоит в том, что они написаны прямо в разгар последних сражений войны. Письма и дневники, в отличие от воспоминаний и мемуаров, не подвергались редактуре в послевоенные годы. Большинство авторов, упомянутых здесь, непосредственно участвовали в Берлинской операции: Семён Мостов, Эфроим Генкин, Лев Городенский, Евсей Кругликов, Александр Эйнгорн, Эммануил Казакевич. Но это только несколько из всех «Авторов Победы».
Письма братьев Соломона и Ефима Гринкругов написаны из Восточной Пруссии. Евгений Войскунский застал последние дни войны в Финляндии. Они не участвовали в битве за Берлин — в их письмах интересен «взгляд издалека», отклик на информацию с передовой, которую передавало Советское информбюро. Яков Попелянский, служивший врачом в авиационном полку, также лично не участвовал в штурме столицы рейха, но оказался в ней сразу после капитуляции берлинского гарнизона.
Фронтовики — авторы приведённых нами писем и дневников — были представителями разных военных специальностей и родов войск, имели звание от ефрейтора до полковника. Это люди разных возрастов и даже разных поколений. Довоенные биографии некоторых умещались в пару строк. А другие, как известный писатель Эммануил Казакевич, были уже вполне состоявшимися людьми. Младший сержант Лев Городенский — самый молодой в нашей подборке, но, побывав на разных фронтах и даже в штрафной части, пережив пять ранений, он имел уже большой жизненный опыт. Самый возрастной — заместитель командира дивизии, кадровый военный, участник Гражданской войны, помнивший ещё германскую оккупацию 1918 года, — Евсей Кругликов (родился в 1902 году).
Авторы, чьи свидетельства мы публикуем ниже, до войны жили в Москве, Биробиджане, Баку, Ростове-на-Дону на Брянщине и Смоленщине, в Белоруссии и Украине. То есть многие — выходцы из тех мест, которые были оккупированы нацистами в 1941–1944 годах. Почти каждый потерял родных и близких, друзей. Погибших на фронтах, умерших в блокадном Ленинграде и расстрелянных только за то, что они евреи. У Семёна Мостова на передовой погибли три брата, у Евсея Кругликова один брат погиб под Сталинградом, другой вернулся инвалидом. Жена и дочь Соломона Гринкруга были уничтожены в Белоруссии, под Минском… Неудивительно, что в его письме от 9 мая радость идёт рука об руку со и скорбью.
Каковы были первые впечатления от вражеской земли у тех, кто вынес на себе страшные тяготы войны — и как еврей, и как боец Красной Армии? Е. Кругликов, письмо домой от 23 апреля: «Из Данцига на машине я поехал в немецкую Померанию. Мне кажется, что все немецкие города так же мрачны, как и города Восточной Пруссии». Семён Мостов, уроженец Витебской губернии, запись в дневнике от 24 апреля: «…поехали по направлению Берлина. Ехали через Кюстрин, от города буквально ничего не осталось, одни развалины, как-то страшно смотреть…За Одером нашли районы последних боев. Видно, что бои шли ожесточённые. Танков подбитых масса. И все вдоль берлинского шоссе».
В Германии бойцы Красной Армии встречали не только противника и местное население, но и последних узников нацизма. Подполковник медицинской службы, харьковчанин Александр Эйнгорн рассказывает в письме: «…Навстречу движутся тысячи групп с сияющими лицами и разноцветными флажками. Идут и французы с трехцветными тряпками, и американцы со своим звездочками, бельгийцы, голландцы и многие другие. Все они спешат к своим домам».
В своих письмах воины Красной Армии часто не могли удержаться от сравнения германского уровня жизни со своим довоенным. Л. Городенский 30 апреля подводит некоторый итог своим впечатлениям: «Кое-что есть в Германии хорошего и красивого, но это все равно за чужой счёт, за чужой пот, за чужую кровь. Скоро мы вернёмся на Родину с победой и не надо нам Германии с ее показной красотой, культурностью».
За день до начала Берлинской операции, 15 апреля, Соломон Гринкруг писал из Восточной Пруссии своему родственнику, известному фотографу Давиду Минскеру: «Обидно, что, наверное, не придется участвовать в финале, т. е. непосредственном участии — водружении Знамени Победы над Берлином». Кстати, сын Д. Минскера-Яков, живет в Нью-Иорке и давно сотрудничает с Центром «Холокост».
О наступлении на Берлин Совинформбюро сообщило на пятый день боёв, 21 апреля. Военный корреспондент Е. Войскунский отзывался на услышанную им сводку в письме жене: «…наши войска ведут бои в пригородах Берлина. Даже не верится, что война кончается — так крепко вошла она в сознание».
А те, кто пробивал дорогу на Берлин, ежедневно считали километры до столицы рейха. «Остановились в г. Ванзее, что восточнее Берлина 20 км. Это уже пригороды Берлина. Этот городок почти целый. Расположили неплохо. Но пробудем здесь совсем мало. Ведь Берлин уже окружен, и стоять здесь не придется», — записывает 24 апреля в дневнике Семён Мостов. Он не знал, да и едва ли мог знать об историческом значении этого места. Здесь, на Ванзейской конференции, в январе 1942 года, гитлеровцы «окончательно решали» еврейский вопрос.
«Лозунг один: даешь Берлин! Дивизию посадили на машины и бросили в пробитую брешь на Берлин». Это цитата из дневника капитана Эфраима Генкина. Запись сделана 21 апреля в Лойбсдорфе. А первого мая, Генкин запишет: «Там, где есть хоть 1 душа немецкого происхождения — вывешивается белый флаг. Это — символ сдачи. В Берлине несколько миллионов мирных жителей. Живут они в руинах. В Берлине голод».
Берлинский гарнизон капитулировал 2 мая. «Сегодня завершено уничтожение окружённой группировки юго-восточнее Берлина. Ночью я слушал приказ о капитуляции Берлина. Это очень радостная весть. Теперь конец войны уже явно близок» (из дневника С. Мостова). На следующий день в поверженном городе побывает капитан медслужбы Яков Попелянский: «3 мая я был в Берлине, это был первый день после взятия его. Тогда, по существу, был праздник победы, и там я это ощутил особенно остро. Особенно остро я ощутил праздник (о, какое ликование было в тот день в разбитой и жалкой столице)» (из письма невесте в Москву от 10 мая).
После капитуляции Германии авторы писем и дневниковых заметок могли внимательно вглядеться в противника. Немецких солдат и офицеров тогда ещё трудно было назвать «бывшим» врагом. «Мимо нас идут пыльные, угрюмые серо-зеленые колонны. Это гонят тысячи фрицев, пытавшихся убежать на ту сторону Эльбы. Их не приняли американцы, и теперь они плетутся, склонив головы, на восток» (из письма А. Эйнгорна). «Война кончена, гитлеровские головорезы под страхом окончательной гибели в случае дальнейшего сопротивления, сложили оружие. Вот они бредут колоннами, противные рожи» (из письма С. Гринкруга). Обе цитаты относятся к 9 мая.
Впервые увиденные мирные жители Германии тоже не вызывали симпатий. Из письма Е. Кругликова жене и дочери в Москву, 23 апреля: «На территории Западной Польши видел я много верениц немцев и немок (Frau), шествующих со своим скарбом из Польши в другие места. Наконец-то и они узнали, что такое война». «Чистокровные арийцы (и арийки) так же мрачны, как и их дома. Теперь-то они начинают понимать, что затеяли недоброе дело и расплачиваются за него, хотя полная расплата ещё впереди».
Живой интерес у советских воинов вызывали союзники по антигитлеровской коалиции. «Скоро думаю увидеть союзных солдат» (Л. Городенский, 14 апреля). «Война в Европе скоро окончится. Я тоже так думаю, да и все так думают. Мне бы очень хотелось еще побалакать по-английски, рассказать им обо всем», — писал 28 апреля Ефим, брат С. Гринкруга. А. Эйнгорн 9 мая сообщал жене: «Мы уже третий день не воюем, вышли к Эльбе, соединились с американцами».
В День Победы чувства солдат и офицеров были противоречивы. Казакевич писал: «Вспомнил я и о друзьях, погибших в сражениях этой войны или пропавших без вести». Не мог отдаться ощущению праздника и С. Гринкруг: «Печально только, что не дожила до этого моя семья. Как тяжело это переносить именно сейчас…».
Даже 9 мая и позже смерть была ещё рядом. Э. Генкин записал в дневнике: «Ну, вот война и кончилась. Сумасшедшие немцы продолжают стрелять. Сегодня они обстреляли меня в дороге. Как обидно было бы умереть в «последний» день войны». «А вверху плывут самолеты бомбить «непокорных» фрицев, а впереди где-то стрельба…». Как верно заметил 10 числа в письме невесте Я. Попелянский, подлинное осознание Победы должно было прийти позднее: «… через некоторое время только мы осозна́ем, что́ это за день — 9 мая 1945 г.». Но в том же письме он отмечал: «Весь день гремело «ура» и салюты. Даже немцы улыбались нам».
Подлинно праздничным было письмо А. Эйнгорна от 9 мая. «С Победой! С окончанием войны! Со скорой встречей!» «Сегодня празднуем в красивом немецком поместье. Разместились прекрасно. Сейчас готовим к вечеру зал помещика. Будет общий торжественный ужин. Выпьем за Победу».
Э. Казакевич, 9 мая: «А душа рвётся домой, в ликующую Россию, к вам». Е. Войскунский — жене, 11 мая: «Поздравляю тебя с победой, с долгожданным и светлым праздником. Даже как-то не верится, что война кончена и снова настала мирная жизнь…».
Мы не случайно завершаем нашу подборку письмами Казакевича, Попелянского и Войскунского. Военная повесть Эммануила Казакевича «Звезда» (1948 г.) выдержит свыше 50 переизданий и дважды будет экранизирована. Евгений Войскунский (род. 1922) также станет популярным писателем, ныне он один из старейших писателей России. Яков Попелянский (1917–2003) — известный врач, профессор. Последние годы жил в Сиэтле.
Если в вашем домашнем архиве хранятся письма и дневники военного времени (вне зависимости от их содержания), фотографии, рисунки, личные документы или воспоминания — пожалуйста, пришлите их в Архив Центра «Холокост» (arch-holofond@mail.ru).
Илья АЛЬТМАН, Роман ЖИГУН, Леонид ТЁРУШКИН
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
