Исполнилось 20 лет со дня смерти Андрея Миронова — гениального актера, с именем которого связана, без преувеличения, целая эпоха в истории советского кинематографа, театра и эстрады.
Андрей Александрович Миронов появился на свет 8 марта 1941 года в семье известных актеров Марии Владимировны Мироновой и Александра Семеновича Менакера. Это была не совсем обычная семья — отношения между супругами завязались как курортный роман и переросли в брак, ради которого оба пожертвовали своими семьями. Решительная Мария Миронова объявила мужу о своем уходе, а Александру Семеновичу, в свою очередь, пришлось покинуть родной Ленинград, жену — балерину Ирину Ласкари — и маленького сына Кирилла. Кстати, впоследствии Александр Семенович сделал все возможное, чтобы его сыновья от первого и второго браков сдружились. Так и произошло: блистательный Андрюша Миронов и будущий известный хореограф Кирилл Ласкари стали не сводными, а практически родными братьями. В отрочестве оба увлеклись джазом: Андрей пытался научиться играть на ударных, а Кирилл подыгрывал ему на фортепиано. Музыкальная парочка часто устраивала концерты, в ходе которых находчивый Миронов за неимением лучшего молотил палочками о кастрюлю и сковородку.
Согласно легенде, Андрей родился прямо на сцене, что, якобы, стало своего рода предзнаменованием его будущего. На самом же деле Мария Миронова родила сына как все, в роддоме, хотя схватки действительно начались прямо за кулисами за день до этого. Фамилию матери он получил не сразу и до поступления в школу был записан в метрике как Менакер. Однако тяжелый 1948 год вряд ли располагал к тому, чтобы привлекать внимание к еврейскому происхождению, и родители сочли за лучшее не портить ребенку жизнь пресловутой «пятой графой». Тем не менее, когда Григорий Горин спросил уже взрослого Андрея Миронова, какую бы фамилию тот хотел бы носить, если бы не был Мироновым, артист без колебаний отвечал: «Менакер».
Отец Андрея, человек по натуре мягкий и преданный, все делал для того, чтобы сохранить мир в семье, и Мария Владимировна Миронова, почувствовав себя солидной дамой, постепенно прибрала к рукам бразды правления семьей. И в первую очередь это коснулось сына, для которого мать стала, по воспоминаниям близких к семейному кругу Мироновых людей, главной женщиной в жизни. Она жестко контролировала карьеру и личную жизнь сына, ревнуя его к каждому более-менее серьезному любовному увлечению.
Создавалось впечатление, что в Андрея влюблены все женщины Советского Союза. Эльдар Рязанов даже отказал ему в роли Жени Лукашина («Ирония судьбы») — только потому, что не смог поверить в искренность монолога великого актера, говорившего потупив взор: «Я у женщин никогда не пользовался успехом…». Впрочем, по воспоминаниям Кирилла Ласкари, «женщины Андрею взаимностью отвечали редко», а иногда просто передавали его друг другу — как знамя. Его бывшая любовь Наталья Фатеева, к примеру, на своем дне рождения познакомила Андрея со своей подругой Ларисой Голубкиной…
Трудно сейчас поверить, что Андрей Миронов мог избрать какой-то иной путь, кроме актерского. Тем не менее, это вполне могло случиться — родители долгое время прочили ему карьеру переводчика. Сам же он считал иначе и, пока старшее поколение разъезжало по гастролям поступил в Театральное училище имени Б. В. Щукина. Юноша добился красного диплома, став самым молодым выпускником училища, и с завидной легкостью был принят в Театр сатиры, где с самого начала стал играть ведущие роли. Художественный руководитель театра Валентин Плучек буквально влюбился в молодого актера и впоследствии помог ему реализовать себя и на режиссерском поприще. Миронов покорил зрителей и критиков своим мастерством в спектаклях «Клоп», «Баня», «Над пропастью во ржи». Уже была сыграна первая, пусть и небольшая, роль в большом кино: 19 марта 1962 года он блестяще дебютировал в фильме «А если это любовь?» в роли Петра.
От картины к картине он все шире развивал так легко дававшиеся ему образы — обаятельного плута, шикарного повесы, недотепы («Берегись автомобиля», «Три плюс два», «Урок литературы», «12 стульев», «Золотой теленок», «Обыкновенное чудо» и др.). В «Бриллиантовой руке» его герой Геша, он же Граф, даже запел, открыв тем самым новую главу в творчестве Миронова — мюзиклы. Позднее Миронов будет испытывать в отношении этой картины и этой роли смешанные чувства: «Мне очень горько и трудно смириться с мыслью, что для зрителей, я это знаю, высшее мое достижение в кино — фильм «Бриллиантовая рука». Действительно, в сознании массового зрителя Миронов навсегда остался комическим актером.
Шанс прорваться в сферу драматического кино пытался предоставить ему режиссер Марлен Хуциев, который на прослушивании попросил актера произнести всего одну фразу, принадлежавшую главному герою: «И потом, мне нужна женщина, которая бы меня понимала…». Требовалось передать всю трагедию одиночества героя, но Андрей Миронов не удержался и сострил: «… и потом, мне нужна женщина!» В ту же секунду все собравшиеся покатились со смеху, а режиссер — отклонил кандидатуру актера.
Тем не менее, к концу 70-х популярность Миронова была невероятной, и мало кого волновало то, что его не хотят приглашать сниматься «серьезные» мастера вроде Андрея Тарковского.
Осенью 1978 года во время гастролей в Ташкенте у Миронова произошло кровоизлияние в мозг. Врачи обнаружили у него менингит и настаивали на прекращении игры в театре. Миронов, однако, продолжал выходить на сцену. Зрителя завораживали потрясающая легкость и удивительная элегантность его игры. Вряд ли кто-то подозревал, что актера терзала жуткая боль. К тому времени у Андрея Миронова развился фурункулез, и в лечебных целях приходилось надрезать нарывы, образовавшиеся по всему телу. Михаил Державин рассказывал о мучениях Андрея во время одного из спектаклей: «В «Ревизоре», когда он падал, мы с Шурой Ширвиндтом пытались изловчиться и поймать его так, чтобы не дотронуться до больных мест под коленками, под мышками. Он страшно мучился». Болезнь то отступала, то возобновлялась, и об окончательном излечении говорить не приходилось.
14 августа 1987 года Андрей Миронов выступал на сцене Рижского оперного театра в спектакле «Женитьба Фигаро». За десять минут до конца, во время финального монолога Фигаро, на фразе «То ли потому, что я ей нравлюсь больше, сегодня она оказывает предпочтенье мне…», актер отступил назад, оперся рукой о беседку и стал оседать. Ширвиндт, игравший графа, унес его за кулисы, крикнув: «Занавес!» «Шура, голова болит», — это были последние слова Миронова. Его отвезли в местную больницу, но помочь уже было нельзя: он умер спустя два дня от кровоизлияния в мозг.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
