Жена поэта — такое же редкое призвание, как и поэт. В наши дни много женщин, способных выделить из толпы самого способного и слепить из него гения. А вот тех, кто способен разделить с мужчиной не только успех, но и его боль, становится всё труднее отыскать. И всё же такие женщины существуют, — утверждает известный поэт, очень интересный и весёлый человек Юрий Сергеевич Энтин. К нему я и обратился, чтобы узнать, что же это за призвание — жена поэта.
— Если бы не заявленная вами тема интервью, я бы не знал, о чём ещё говорить с журналистом. Столько лет отвечаю на вопросы ваших коллег и уже научился делать это автоматически. Но ваш вопрос меня заинтриговал. Прочтите его снова, пожалуйста.
— Юрий Сергеевич, удовлетворите нездоровое любопытство. В 1968 году вы работали в фирме «Мелодия», руководили детской редакцией. Но вдруг покинули фирму, прихватив с собой ценную сотрудницу. Марина Воронцова ушла за вами в никуда, в жизнь без определённого будущего. На языке права захват или увод заложника — это 206-я статья, от 5 до 12 лет. Но вы пошли ещё дальше, склонив её, как честную женщину, выйти за вас замуж! Видите, что вы натворили. Ответьте, пожалуйста, за свои действия. Я бы хотел, чтобы вы немного рассказали о Марине Леонидовне. Думаю, она интересный человек.
— Спасибо за неожиданный и такой большой вопрос. Не знаю, с чего начать, поэтому, позвольте, всё-таки начну с того, что человек в любви — как пьяный за рулём. Правда, это не смягчающее обстоятельство, но пока вы шили мне дело, я уже пятьдесят лет отсидел. Как говорится, получил по закону. Знаете, открытым текстом скажу: у нас с ней произошёл служебный роман. Начинался он довольно буднично: женщина поступила на работу в фирму «Мелодия», у неё был ребёнок, она была замужем. Мы работали рядом. Я — заведующим детской редакцией, она — заведующей редакцией «Музыка народов СССР». В большой редакторской комнате нас было шестеро. Отдельные кабинеты тогда полагались только редакторам отделов симфонической музыки и эстрады, а литературная редакция и все остальные сидели в одном помещении. Наверное, это делалось для того, чтобы сотрудники присматривали друг за другом. Вот тогда я свою Марину и присмотрел.
Буквально через несколько дней после её прихода — она ещё даже не освоилась — нас послали «на картошку». Помню, что стоял очень красивый солнечный осенний день, листья падали, и мы сидели с ней вдвоём, поскольку все остальные из нашей комнаты были очень немолодыми людьми и им разрешили не ехать. А мы, два молодых человека, сидели рядом и разговаривали. И вот во время разговора произошло… как это назвать?.. Ещё не короткое замыкание, но уже слияние двух лун. И в плане духовном, потому что мы нашли много общих тем, и в плане физическом, потому что сидели плечом к плечу. Потом всё повторилось у костра, где все немного выпили и традиционно пекли картошку. Поздно вечером, когда мы от костра возвращались, я уже осторожно взял её за руки, и она их не отняла.
Пощёчину давать вроде неудобно — мы ведь только что сидели рядом…
Что произошло на следующее утро? Я принёс поэму «Любовь — не картошка». Поэма — это я, конечно, в кавычках сказал, но заканчивалась она словами:
Я затянул стихи немножко,
Но ты не хмурь, Маринка, бровь.
Любовь, конечно, не картошка,
А может, всё-таки любовь?
И вот с этого момента наш служебный роман обрёл очертания, а вскоре перерос в отношения, которым недавно исполнилось пятьдесят лет.
— К золотой свадьбе, как я понимаю, вы тоже стихи написали? Теперь уже вам точно есть что сказать о долгой совместной жизни.
— Я бы предпочёл, чтобы за меня это сделал кто-нибудь другой — друзья, например.
— Ваш друг и соратник по «Бременским музыкантам» Василий Ливанов?—
У Василия Борисовича это бы получилось. В этом году исполняется пятьдесят лет «Бременским» и пятьдесят лет со дня нашей свадьбы. Всё случилось в один год.
— Юрий Сергеевич, когда вы работали над «Бременскими», у вас была молодая жена, причём она тоже творческий человек. Не может быть, чтобы вы её не приобщили к такому интересному делу — созданию мультфильма. Ведь даже Пушкину его молодая супруга помогала работать над «Сказкой о царе Салтане».
— В целом работа над «Бременскими» у меня заняла девять месяцев. Конечно, Марина не в стороне стояла. На первом этапе она играла в нашей творческой группе роль секретаря, но это не главное. Я человек честолюбивый, а значит, ранимый. В меня не верили ни отец, ни тёща, предрекали полный провал. Да и Ливанов с Гладковым, кажется, тоже не так чтобы очень на меня рассчитывали. А Олег Анофриев, ещё когда заглядывал ко мне на «Мелодию», говорил прямо: «Старик, тебя будут печатать, только пока ты сидишь здесь, в редакторском кресле. А как только отсюда уйдёшь, о тебе забудут». Марина была единственным человеком, кто в меня верил, кто не гасил, а поддерживал во мне искру. И когда я после звонка Гладкова и предложения поработать над «Бременскими» сорвался с тёплого места — для неё даже не стояло вопроса, пойти за мной или нет. И в любви, и в вере в меня Марина шла до конца. Мне было тридцать три года, и в тот период я работал на имя. Зато потом имя работало на меня: не было, пожалуй, ни одного серьёзного детского фильма или мультфильма, в котором не звучала бы моя песня. Это не хвастовство. Предложений поработать поступало очень много, и мне действительно порой приходилось выбирать из нескольких вариантов. Марина помогала сделать правильный выбор. Как результат нашей с ней деятельности я получил полушутливую награду, которая для нас — самая важная. Корейская фирма несколько лет назад ввезла в нашу страну караоке и решила перед этим провести маркетинг. Изучить, какие песни поёт русский народ. В результате они купили у меня сто восемь песен, приобрели авторские права на их использование в течение пяти лет.
Во-первых, я никогда в жизни таких гонораров не получал! А во-вторых, они затем провели чемпионат по караоке, и я там был самый крупный начальник — председатель жюри! Это происходило в большом ресторане, собрались очень много известных артистов, телеведущих, политиков, высадился десант деловых людей и, конечно, присутствовали поэты и композиторы.
— Уверен, там было весело.
— Особенно нам с Мариной. Это походило на мой бенефис, меня перепели от корки до корки. Больше всего запомнился голос телеведущей Татьяны Пушкиной, настолько блестяще она спела «Лесной олень».
— А не помните, кто победил?
— Нет, но я отдал свой голос Татьяне Пушкиной. Да, так к чему это я… Пятьдесят лет нашей с Мариной жизни были непростыми. Вначале я велел молодой жене взять толстую тетрадку. Она неплохо рисовала и на форзаце изобразила «Социалистические обязательства поэта Юрия Энтина», где он обещает своей жене Марине ежемесячно класть в семейную кубышку определённую сумму. Мечта у меня была зарабатывать четыреста рублей, а в «Мелодии» я получал сто двадцать. И где-то через полгода или даже раньше я свои обязательства выполнил. Стал зарабатывать обозначенную сумму и даже больше.
Но стимулом для меня, конечно, была Марина, она же и стимулятором. Как человек с тонким вкусом она добровольно стала моим редактором. Вообще это редкость, жёны поэтов обычно или понятия не имеют о творчестве мужа, или без конца критикуют. А Марине я всё читал первой, полагаясь на её такт, умение сказать мне всё прямо, но не обидно.
Марина не ошибается, она этого просто не умеет. И когда она неуверенно говорит «может быть», «мне так кажется» — это для меня служит сигналом: нужно всё проверить ещё раз. В шутку я называю её концептуалистом. Таким вот сложным словом. А сказать по-простому — это человек, который объясняет мне, что я написал. Каждому моему произведению она давала глубокую, просто математическую оценку и, не поверите, объясняла мне его смысл. Приведу пример. Я написал сказку «Багдадский вор», Давид Тухманов сочинил музыку, и мы это поставили в «Сатириконе» — тогда ещё молодом театре. Она продержалась в репертуаре, кажется, лет десять, пока мы с Тухмановым сами не попросили её снять. Театр к тому времени стал знаменитым, а спектакль был настолько дёшево сделан ещё во времена, когда денег не хватало, — что контраст с богатыми постановками последнего времени стал просто разительным. А ведь он претендовал на то, чтобы его поставить шикарно. Само название «Багдадский вор» требовало роскошной восточной атрибутики. Но хуже всего, что с годами всё больше падал энтузиазм занятых в нём актёров.
Марина, будучи редактором, сказала, что смысл моего произведения — это человек и судьба. Или человек следует по пути, предначертанному для него неизвестно кем, или, если человек необычный, если он страстен и честен, — он может победить судьбу.
Марина первой обратила наше внимание на тот стыд, с которым сталкивался зритель, отдавший деньги, чтобы увидеть восточную сказку. Вот так моя муза влияет даже на вещи, казалось бы, от неё довольно далёкие. В скобках замечу, что она окончила философский факультет МГУ.
— И философию изучала не по Гегелю?
— Почему вы так думаете? В отличие от меня, который почему-то терпеть не может никакой философии, она читала Гегеля, изучала его, писала по нему работы. Для неё это чай с мёдом, а я не смог себя заставить… Скорее, это я не по Гегелю. Я не задумывался, но, может быть, именно поэтому я всегда создавал короткие формы и не написал ни строчки прозы, ни романа, ни повести… Зато стал, если можно так нахально сказать, лучшим детским поэтом-песенником страны. Когда издательство собралось выпустить мои детские песни, то начали их считать, и набрался трёхтомник! Причём интерес к ним был таков, чтобы я его трижды переиздал!
Первый том называется «Луч солнца золотого», там сто одна песня, и все они действительно популярны. Многие знают их наизусть. Порой я их писал, особо не задумываясь, а иногда это была большая работа. Если позволите, мой метод написания заключался и сейчас заключается в том, что я никогда не брался за сценарий, которого не могу проиграть в своей голове. Мне присылали сценарии прямо на дом, и обычно в одном фильме звучало примерно восемь песен. Если я этот сценарий мог бы сам поставить как режиссёр, если «видел» этот фильм, то звонил настоящему режиссёру и говорил: здесь нужно ровно восемь песен, в таких-то и таких-то местах, и я готов их написать. С некоторых пор режиссёры стали мне верить, но бывали исключения. Например, сценарий «Буратино» был так написан Инной Веткиной, что сразу становилось ясно, что писать и про что эти песни, и даже места были уже помечены сценаристом. Совещательный голос Марины часто становился решающим. Лучшего контролёра моей творческой продукции придумать нельзя — она полноправно участвовала в рождении моих стихов, их правке, а также в деловой переписке. Марина давала мне и житейские советы. Она человек, мыслящий совершенно по-другому, нежели я, и чаще всего попадает в точку.
Но, конечно, теперь, после того как я вам дал интервью, меня больше не будут приглашать никуда, слишком много разболтал…
— Наоборот, Юрий Сергеевич, будут ещё больше приглашать.
— Дай Бог, чтоб вы оказались правы, конечно, если и мне здоровье позволит. Заканчивая рассказ о Марине, хочу отметить, что четыре года назад, когда отмечалось моё восьмидесятилетие, она к этой дате издала книгу и назвала её «Наконец-то к нам кто-то пришёл». Посвящена книга, естественно, всей моей жизни и нашей с ней совместной. Книга до сих пор пользуется успехом, она бестселлер. Люди, прочитав, звонят и говорят, что это нечто! Понимаете, в отличие от меня, она написала крупную форму — такую, за которую я никогда не брался. Настоящий женский роман. Очень эмоциональная, остроумная вещь, насыщенная перипетиями нашей жизни и бытовыми историями. С юмором и моралью тех умных женщин, которые предоставляют читателю самому решать, где и в чём герои оказались на высоте, а где их следовало бы отправить снова за парту.
В частности, она рассказала про моего нового автора, Давида Тухманова. Мало кто знает о нашем сотрудничестве. Мы написали с ним огромное количество песен, сто двадцать восемь, но эти произведения попали на такой период, когда детская песня уже умерла. Последняя прозвучала в 1994 году. С той поры не появилось ни одной детской песни, широко известной в народе, а мной написано свыше ста новых, и поэтому у меня третий том — это моя неспетая «101 песня с Давидом Тухмановым».
— Юрий Сергеевич, а как Марина Леонидовна подписала свою книгу о вас — Воронцова или Энтина?
— Обижаете! Марина Энтина. А название она придумала такое, потому что наш дом находился в центре Москвы, на Фрунзенской набережной. И друзья знали, что у нас дверь не закрывается, они могли прийти в любой момент. Однажды, когда мы спали, в два часа ночи раздался звонок, и я произнёс ту самую фразу: «Наконец-то к нам кто-то пришёл». Марина этому моему ночному смеху нашла гениальное применение. А заглянула к нам тогда Алла Коженкова, известный театральный художник. У неё в машине закончился бензин, как раз когда проезжала мимо нашего дома. Заправка далеко, но выход нашёлся: наша машина уже была заправлена бензином. Но как перелить? Выручил сын, которого мы разбудили. Оказалось, что он это умеет, и у него для этого есть «откачиватель» или «отсасыватель», — одним словом, то, к чему никакой рифмы не подберёшь. Он у нас толковый, всегда в технике понимал, любил машину. Встал, всё сделал, и она уехала. А в память о ночном приключении первую книгу мы подарили ей.
— Вы выбрали себе прекрасную спутницу жизни, умную помощницу, заботливого товарища, интересного человека. Спасибо, что познакомили читателей с вашей музой и главным критиком. Поскольку золотая свадьба у вас уже была, хочу к вам напроситься на новое интервью поближе к бриллиантовой.
— Договорились. Я даже покраснел от ваших эпитетов, и слово «покраснел» мне напомнило ещё об одной истории. Правда, о ней много писали, но мне не лень повторить: Принцесса из «Бременских музыкантов» срисована с неё!
— Но речь шла только о платье принцессы, красном и ультрамодном. Неужели мультфильм забрал не только платье, но и всю Марину?
— Это платье я ей подарил. Помните, мы с ней работали в одном кабинете? Кто-то пришёл к нам в комнату и стал махать платьем — французским! В моду входило мини, и оно как раз было таким. Красное, как пожарная машина. Я просто не мог не подарить ей его, пускай и выложил за покупку восемьдесят рублей. Знаете, видеть в глазах женщины настоящую радость — это ведь тоже дорогого стоит. Я был влюблён, как в первый раз в жизни, и этот подарок прекрасно дополнял мои чувства, а главное, объяснял, насколько они серьёзны. В нём она выходила за меня замуж, и это был уже подарок мне. С её стороны свидетелем был Василий Ливанов, который, как лицо творческое, конечно, взял на заметку прелестный образ моей невесты — тихо зарисовал.
— Скажите, Юрий Сергеевич, а в качестве музыкального сопровождения торжества у вас не Гладков играл на аккордеоне? — Нет, это было бы чересчур, он был свидетелем с моей стороны и просто весёлым гостем. Много танцевал, смешил, был само чувство юмора…
После выхода мультфильма в одном из журналов смело написали: «Принцесса — секс-символ страны!» Так что я женат на секс-символе. — С чем вас от души поздравляю! Спасибо за прекрасный рассказ о женщине.
— Вам тоже. Давно не давал таких больших пресс-конференций.
Беседовал Игорь КИСЕЛЁВ, Москва
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
