Дорогие читатели!
В № 792 была опубликована статья известной израильской журналистки Евгении Гай «Ассимилянты».
Сегодня мы предлагаем вашему вниманию ответ на данную статью — «О жизни и кошерном патриотизме», автор Валентин Гринер.
Приглашаем вас к полемике.
Редакция
Уважаемая госпожа Гай!
Патриотический крик Вашей души, бичующий ассимилянтов-крестоносцев еврейской национальности, услышан мировой общественностью. Во всяком случае, частью моих знакомых, родственников и близких, проживающих ныне в Америке, Германии, Франции, Италии, Швейцарии Австралии…
Как Вы понимаете, все они — люди нашего профиля (Б. Слуцкий). В прошлом большие советские начальники (кандидаты и доктора всех существующих наук — от физиков до лириков), с непременной приставкой «главный»: инженер, экономист, редактор, врач, режиссёр, дирижёр, специалист… Никто из них не жил в Израиле. Кроме меня. Я репатриировался на историческую родину в ноябре 1990-го и прожил, представьте, в Хайфе до декабря 95-го. Затем перебрался в Новую Зеландию — к детям и внукам.
Так вот, уважаемая Евгения, друзья и родственники (в том числе израильские), не сговариваясь, пересылают по электронной почте Ваши гневные послания, считая меня «беспристрастным прокуратором Иудеи». Они знают, что в течение сорока лет служения советской журналистике и литературе я никогда не вступал в антиеврейские сделки с начальством и, тем более, в противоречия с совестью. Такими принципами намерен руководствоваться до скончания дней своих, будь они солнечными или пасмурными, относительно короткими или относительно долгими.
Вы приводите в качестве эпиграфа суждение великого Гейне относительно бесформенной массы наших соплеменников. Как литератору Вам должен быть известен вердикт другого еврея, не менее знаменитого, но более близкого нам во времени, — Альберта Эйнштейна. Когда был образован Израиль, отцы-сионисты предложили выдающемуся физику кресло президента — зиц-председателя. Как известно, гениальный шутник заметил: «В рассеянии евреи служат удобрением для стран, где живут. Но когда в одном месте собирается много удобрений…». И показал язык, теперь знакомый всему цивилизованному человечеству по миллионам фотографий. Большой еврейский язык. Вполне достаточный для хорошей порции «заливного». Особенно аппетитного в сочетании с израильским чесноком, горчицей и красным хреном.
Вы не думаете, что приговор автора теории относительности менее обиден для израильтян, нежели высказывание фальшивой интеллигентки Марии Арбатовой, возомнившей себя гениальным писателем и предводителем мирового феминизма? Эйнштейн утверждал, что «единственно бесконечная величина — человеческая глупость». Он был пророком не только в физике, в политике — тоже. И не предвещал новому еврейскому образованию ничего хорошего.
Горе тому, кто не видит деградации Израиля, растления его изначальных идеалов, падения общественных нравов, губительного внутригосударственного антисемитизма, оскудения национальной элиты — явлений не менее опасных, чем в путинской России, с аналогичной пропагандой потёмкинского благополучия и настойчивых проявлений фальшивого патриотизма одурманенной части населения.
Долгое время гордостью народа Эрец Исраэль была его Армия. После прошлогодней Ливанской войны мир увидел, что непобедимость ЦаХаЛа — такой же блеф, как всё остальное национальное величие. Стало понятно: не сила еврейской армии, а слабость противников создали миф о её непобедимости. Что же касается противоздушной и гражданской обороны, то это просто жуткое зрелище — натуральное избиение младенцев.
Будучи в ранней молодости офицером ПВО советской армии, я задыхался от потрясающей беспомощности военно-политического руководства Израиля, которое бросило на произвол судьбы население Севера и преступно прикрылось фиговым листом телевизионного трёпа на уровне пионерской «Зарницы».
Незнание или неумение руководить боевыми армии не может служить оправданием для высшего командования любой цивилизованной страны. В военное время за такие действия (вернее — бездействия) расстреливают без следствия и суда. Ольмерт и его министры, учуяв запах палёного, побежали сбрасывать акции. Я не удивлюсь, если в более критической ситуации эти трусливые крысы бросят на растерзание арабам еврейское население и помчатся в аэропорт Бен-Гуриона спасать свои шкуры. Думаю, что правительственный «Боинг» всегда при полных баках, а элитный экипаж живет в постоянной готовности № 1.
Американская «Буря в пустыне» весны 91-го застала Израиль врасплох, хотя высшее руководство во главе с Шамиром было, несомненно, предупреждено союзниками о дне и часе начала операции. Никто не сомневался, что при первом столкновении с американской армией Хусейн начнёт атаковать Израиль ракетами. Но это ничего не могло изменить в плане защиты населения с воздуха. Средства ПВО отсутствовали полностью, как и 15 лет спустя. Совершенно очевидно, что горе-стратеги не понимали и не понимают, что крошечное государство, окружённое лютыми врагами, должно, в первую очередь, обеспечить неприступность для противника своих воздушных границ.
Не надеясь на защиту союзников усилиями еврейского Б-га, американцы в срочном порядке доставили на Святую Землю две батареи ракет Patriot с полной обслугой чернокожих артиллеристов. Один комплекс был установлен на подступах к Тель-Авиву, второй в Хайфе — на самой вершине восточного склона горы Кармель — как раз напротив дома, в котором я жил по улице Бренер. Эта улица петляет над глубоким оврагом, разделяющим библейскую гору с жилой застройкой. Почти все дома здесь возведены на крутом косогоре, и тыльная сторона зданий стоит на бетонных сваях сомнительного сечения.
Когда начинался обстрел Скадами советского производства, система Patriot открывала упредительный залповый огонь. Наш дом и соседние здания аналогичной конструкции ходили ходуном, как при многобалльном землетрясении. В квартирах было страшно находиться, хотя это предписывалось правилами гражданской обороны: ждали химической атаки и сидели в оклеенных скотчем «хедэр-атумах», напялив противогазы.
К счастью, газовой атаки не последовало. Зато по окончании войны специальная комиссия кнессета проверила средства индивидуальной защиты населения и выяснила, что противогазы были безнадёжно просрочены и представляли собой сотни тысяч маленьких душегубок периода «окончательного решения еврейского вопроса». Это характерный пример готовности государства к защите своих граждан от гибели. Спустя 15 лет история повторилась, но в ещё в более страшных реалиях.
Предполагаю, госпожа Гай, что Вы родились после Победы (и благодаря ей). Следовательно, Ваши глаза и мозг, вся чувственная конструкция будущей женщины-матери и писателя не впитали в себя горы трупов и реки крови. Вы не видели, как горит земля и плавится железо. А Ваше сообщение о том, что оставались под обстрелом катюш из чувства солидарности с теми, у кого не было возможности покинуть зону обстрела, — это, извините, детская бравада, элементарная глупость, синдром стада, обречённого на заклание по воле бездарных пастухов.
Летом 44-го года, спустя несколько месяцев после освобождения Киева от оккупантов, я, будучи четырнадцатилетним подростком, спускался в Бабий Яр. Глубокий овраг был ещё покрыт слоем серого пепла от сожжённых человеческих тел — попытка варваров скрыть следы преступления. Я слышал рассказы взрослых о расстреле 120 тысяч евреев. Оказалось, не только евреев. Там были и цыгане, и партизаны, и городские мародёры, и умалишённые из расположенной неподалёку знаменитой Кирилловской больницы, и гомосексуалисты, и уличные проститутки, и неподвижные калеки, и дауны, и военнопленные разных национальностей, и коммунисты-подпольщики, и семьи красных командиров… Но «прочих» убивали чуть позже. Главные враги Гитлера и всего человечества шли, как всегда и всюду, в первых рядах.
29 сентября 41-го, ровно через неделю после оккупации города, по приказу немецкого командования к Бабьему Яру потянулись нескончаемые колонны киевских евреев, которые не смогли или не захотели покинуть город. С полудня того трагического числа в овраге уже не смолкали пулемётные очереди. Говорят, что в первый день до наступления темноты успели расстрелять 20 тысяч. Остальная очередь, обреченная на смерть, терпеливо ждала своей пули. И это был синдром стадности, поразительная демонстрация непротивления злу. Такого ужаса мировая история войн больше не знала.
Меня душили слёзы гнева, приступы ярости и бессилия. Я люто ненавидел немцев. Всех! Без исключения! Хотя понимал, что не все были убийцами.
К тому же мой отец уже три года находился в действующей армии, и каждый день мог оказаться последним днём его жизни.
Вам, госпожа Гай, мой рассказ ничего не напомнил? Не вызвал ассоциаций, связанных с солидарностью писателя, разделяющего смертельную опасность несчастных жителей Хайфы?
Убеждённый противник всякого насилия, я хотел бы видеть под градом катюш не Вас, а господина Ольмерта во главе всей его бездарной камарильи. Причём — прикованными к позорным столбам, чтобы не могли спрятаться или убежать.
Годы спустя, уже в качестве журналиста, я опросил в Киеве десятки свидетелей фашистского преступления. Это были сторонние наблюдатели, как правило, — неевреи, жители окрестных домов и улиц. Впрочем, нескольким евреям чудом удалось остаться в живых и выбраться ночью из оврага смерти. Мне были известны их фамилии. Но я не смог разыскать этих счастливцев. Да и люди в то время не очень склонялись к откровениям. Жили под страхом — «как бы чего не вышло».
Некоторые сведения я получил от писателя Анатолия Кузнецова — автора знаменитой книги «Бабий Яр», увидевшей свет в конце хрущёвской «оттепели». Сбежав в Лондон, Кузнецов отрёкся от всех своих книг, изданных на родине, в том числе от «Бабьего Яра». В Москве говорили, что в эмиграции он издал роман в совершенно новой редакции, без советских купюр. Но я этой книги не видел.
О незаживающей трагедии Бабьего Яра я рассказал при посредстве главного героя повести «Взрыв» — Иосифа Флигинкопа. Повесть вошла в однотомник «ДЕТИ ШАББАТА». До выхода в свет рукопись была опубликована на сайте «Самиздат». Там, при желании, Вы можете познакомиться с этим сочинением. Или хотя бы прочесть о событиях, рассказанных выше. Кстати, действие повести начинается на хорошо узнаваемой олимовской «толкучке» Адара и заканчивается тоже в Хайфе.
Трудно понять, какое эпохальное событие вынудило Вас так рьяно бичевать никчёмную Арбатову, демонстрируя фальшивый израильский патриотизм, достойный если не осуждения, то порицания. Повышенная опасность заключается в том, что Вы представляетесь журналисткой, писательницей, общественным обвинителем, которому наивные люди безоговорочно верят, не зная истинного положения дел. Народные вредители в лице Ольмерта и Ко пытались позорный провал выдать за военное достижение. Славу Б-гу, нашлись силы, которые кое-как развенчали пиррову победу, с большим трудом добились отставки некоторых её апологетов. Хотя требовалась не просто отставка, но суд Высшего суда справедливости…
Гитлер собирал евреев по всей Европе, чтобы загнать в лагеря смерти и устроить Холокост. Здесь же все собраны в анклав, окружённый лютыми врагами. Шестьдесят лет непрестанной борьбы за выживание должны были хоть чему-нибудь научить израильский Синедрион. Но евреи, «присвоив» себе корону Б-жьих избранников и умнейших представителей рода человеческого, пытаются перехитрить самих себя.
Общеизвестно, что жизнь любит сильных — и в дикой природе, и в человеческом сообществе. Если не отстреливать волков, то они съедят всех баранов: поголовно вырежут в одном районе — перейдут в другой, постоянно расширяя территорию своих злодеяний. А когда закончится дармовое мясо, начнут жрать своих сородичей, как зэки в групповом побеге. Так будет до тех пор, пока на пути волчьей стаи не встретится львиная свора или сообщество вооружённых людей с красными флажками.
Пока «израильские агрессоры» давали железный отпор врагам, евреев уважали и побаивались. Когда же боевой дух и соответствующая готовность сменились шапкозакидательством, потерей бдительности, откровенным разгильдяйством — получилось то, что получилось при столкновении с террористической бандой Насраллы. Регулярная армия, владеющая всеми родами наступательных войск и вооружений (включая ядерные), превратилась в посмешище. А иранский разбойник стал заявлять на каждом углу о своём намерении стереть Израиль с лица земли.
Не надо быть большим военным специалистом, чтобы понять: потеря за месяц 50 танков «Меркава» — это поражение уровня танкового сражения средних масштабов времён Великой Отечественной. Виновников таких потерь совершенно справедливо ставили к стенке. Железо железом, но в каждом железном гробу есть экипаж, как минимум, из трёх молодых парней, которых родные и близкие ждут живыми. Кто из театра марионеток израильского руководства понёс наказание за эти преступные потери? Что, не знали о наличии у «Хизбаллы» российских противотанковых средств? А где были и за что получали деньги знаменитые ШАБАК с «Мосадом»? Играли в русских казаков-разбойников? Или изучали биографию Джеймса Бонда?
Двух атомных бомб, которые чуть раньше или чуть позже слепит вручную Иран (самостоятельно или при помощи «Аль-Каиды», Кореи, Пакистана), вполне достаточно для полного уничтожения главных городов Израиля, его военной и гражданской инфраструктур. На примере Газы мы видим, что ради уничтожения «еврейских оккупантов» жалеть своих братьев арабы не станут. В этом, на мой взгляд, не рядовой просчёт, а трагедия создателей «израильского проекта», который Вы, миссис Гай, так рьяно защищаете.
Дина Рубина, на которую Вы ссылаетесь, хороший писатель и большая патриотка родного государства, но свои профессиональные проблемы она решает в Москве. Прокормиться талантливым пером у себя дома, насколько мне известно, она не может. А писать в стол — не хочет. И не должна. Поэтому её патриотизм абстрактен, а философия не вполне искренна. Человеку, способному мыслить реальными категориями, это совершенно очевидно. Таким же путём идут другие русскоязычные писатели (Губерман, например, или лауреат московского кинофестиваля Аркадий Красильщиков, востребованные актёры и режиссёры). Пренебрежительная ненужность даже очень талантливых людей — показательный аспект израильской жизни, её печальная реальность.
Умная нация не может ставить непробиваемый заслон на пути своих талантливых сограждан потому только, что они эмигрировали из других стран. В конце концов в Израиле все репатрианты разных временных потоков. И не пускать в литературу, искусство, медицину, технические области своих единокровных собратьев только потому, что они вернулись на историческую родину позже «первопроходцев» — это преступление, не уступающее российскому антисемитизму. И что бы Вы, госпожа Гай, ни говорили по этому поводу, но в шахтёрских забоях и у доменных печей рядовых рабочих еврейской национальности я почти не встречал.
Когда говорят, что Израиль маленькая страна и потому в ней слабо развиты или вообще отсутствуют многие национальные виды искусства, литературы, спорта — это печальная заслуга элитного слоя общества, именуемого «сабрами». Эти люди присвоили себе права цезарей и не пускают мнимых чужаков в свои ряды. На самом деле — затхлая местечковость взглядов, панический страх конкуренции тормозят развитие страны, в том числе её обороноспособности. Служить в ЦаХаЛе — святая обязанность юношей и девушек. Но карьерный рост «инопланетян», как правило, не идёт дальше младших командиров. Уже четверть состава армии — выходцы из бывшего СССР. А сколько среди них действующих офицеров, генералов и адмиралов? Хотя у многих высших военных чинов из первой волны эмигрантов — российские корни. Именно они одержали все громкие победы и заложили основы Государства Израиль. Теперь эти основы не просто рассыпаются на наших глазах, но возникают и публично обсуждаются сомнения в жизнеспособности еврейского общества на своей исконной земле.
Я профессионально изучал в течение пяти лет все аспекты возвращения, даже опубликовал (опять же в России) повесть «Домой!». Поражала преступная расточительность руководителей Израиля, не готовых к приёму двухсоттысячного потока алии 90-го. А ведь под это были получены многомиллионные американские гранты, львиная доля которых осела в бездонных карманах чиновников всех уровней — от министров до писарей в мэриях. Некоторые «узники совести» из Сионистского форума лично объезжали американские города для сбора еврейских пожертвований. Наличными! Чудодейственным образом эти «общественные» деньги испарились. Их примитивно украли. И многие знают похитителей.
Подавляющее большинство талантливых специалистов из Союза покидали историческую родину в течение первых лет унизительной олимовской жизни. Они переезжали в Америку, Канаду, Австралию, реже — в перенасыщенную теснину Европы. И были востребованы по своим профессиям на достойные должности. Когда правительство Шамира расчухалось, что огромная масса репатриантов с израильскими визами проезжает «мимо еврейской кассы» и кучкуется в Риме, откуда её разбирают представители американских общин, министерство абсорбции поставило вопрос ребром и потребовало отправки потенциальных олим по месту назначения. На тот момент в Риме скопились более 30 тысяч евреев из СССР, которые подняли бунт против отправки в Израиль. Мне хорошо известны детали тех бурных событий, поскольку непосредственной участницей «римских каникул» была моя киевская кузина, ожидавшая австралийскую визу. И дождалась, потратив 2,5 года. Все детали этой эпопеи я узнал от неё в Мельбурне.
А тогдашний министр строительства Арик Шарон предлагал профессионалам высокого класса, какие Израилю даже не снились, начинать рытье судоходного канала от Средиземного до Мёртвого моря. Профессора и доценты на такую работу не согласились. Они генетически помнили судьбу строителей Беломорканала. Шарон выступал ярым глашатаем многочисленных поселений на оккупированных территориях. И строил их, вопреки протестам здравомыслящих членов правительства. А спустя два десятилетия сгонял доверчивых поселенцев с жестокостью, достойной лучшего применения. За что был проклят пострадавшими…
Кроме немалого числа друзей, у моей жены в Израиле давно живут два брата с семьями — один в Хайфе, другой в Бат-Яме. Поэтому я постоянно получаю обширную информацию не только с израильских сайтов и СМИ сомнительной достоверности, но и от живых, непредвзятых, квалифицированных источников. И эта информация не вызывает энтузиазма. Скорее — наоборот.
Теперь коротко о «морально-политическом» облике Израиля. Думаю, последние события не нуждаются в комментариях. К примеру, местечковые «фрейлэхсы» Кацава говорят сами за себя. И это первый человек государства! Грязные манипуляции Ольмерта и его кабинета. Смешные действия комиссии Винограда. Возведение в ранг президента шнобелевского лауреата Переса — старого прохиндея и авантюриста на правительственном игровом поле, тайного ослянского переговорщика, который должен быть приговорён к десяти пожизненным срокам за предательство своего народа. Коррупция чиновников, не уступающая российским только потому, что не те масштабы и возможности — негде развернуться: нет нефтегазовых кранов, якутских алмазов, норильского никеля… Разложение армии; бездарность военного руководства; бегство из боевой авиации лучших лётчиков, которые предчувствуют вероятность небезопасных полётов в Иран.
Жизнь дороже кошерного патриотизма. Судьба Матросова сегодня не прельщает даже потомков маккавеев…
Сразу после «Бури в пустыне» израильские военные специалисты приступили к созданию противоракетной системы «Хец». Периодически появлялась информация об успешных испытаниях и доводках. Интересно, где же был этот комплекс, когда «Хизбалла» выпустила несколько тысяч ракет по еврейской территории? Хотя бы испытали в деле новинку, которая стала ассоциироваться с известным трёхбуквенным ругательством на идиш…
Список пороков нынешнего израильского общества можно продолжать бесконечно. И Вы, г-жа Гай, живущая там, обязаны знать истину, если хотите быть проводником и трибуном нации. Но я чувствую, что Ваше оскорблённое самолюбие продолжает оставаться в тех временах, когда сына гнобили антисемиты-преподаватели МГУ.
Искренне советую: избавляйтесь от старых обид. Нетерпимость (особенно к прошлому) разъедает человеческие души, делает их чёрствыми, истеричными. Будьте добрее. Скромнее. Мне понятно Ваше желание выглядеть Анной Политковской. Но здесь одного желания мало. Нужны и другие, более существенные качества. Думайте о своём удачливом сыне-профессоре. Поверьте, у меня тоже были серьёзные столкновения с жизнью в Советском Союзе, в том числе — с поступлением в университет.
Я пережил две жестокие голодовки: 33-го года в Киеве, вторую — во время Великой Отечественной и после неё. Страшное отступление вместе с обескровленной «непобедимой и легендарной» армией, которой нечем было стрелять; многокилометровые переходы по раскисшим дорогам, под непрерывными бомбёжками и пулеметными обстрелами штурмовиков, бесчинствовавших в воздухе так же нагло, как ракетчики «Хизбаллы» летом прошлого года. Мне было больно видеть всё это по телевидению, моя боль проливалась из тех далёких времён — позорного отступления 41-го. Это намертво врезалось в мою детскую память и живёт в ней уже 66 лет.
С двенадцати я начал работать на хлопковых полях и виноградниках Бухарской области — за краюху жмыхового хлеба и миску каши из джугары — по 10 — 12 часов на пятидесятиградусной жаре. Жестоко страдал от приступов малярии и брюшного тифа с кровавым поносом. В 14 лет уже работал токарем на военном заводе, точил головки авиационных взрывателей. Стационарно закончил до войны три класса, все остальные науки осваивал самостоятельно. Экстерном сдал экзамены на аттестат зрелости. Был призван в армию. Окончил зенитно-артиллерийское училище. После ухода в запас подал документы на факультет журналистики. Прилично сдал экзамены, имея право внеконкурсного поступления. Но в списках «награждённых» себя не нашёл. Было в разгаре «дело» кремлёвских врачей-отравителей. Поэтому декан факультета заявил открытым текстом, что ему не нужны студенты с окончанием фамилии на «рэ», которые завтра могут стать пособниками врагов народа. Или скрытыми врагами.
Как артиллерийский офицер я неплохо знал геодезию (пушки без системы координат стрелять не могут). И начал работать в полевых экспедициях. Изыскивал и проектировал дороги для вывоза древесины из зон затопления Волжских ГЭС — Горьковской, Куйбышевской и Чебоксарской. С теодолитом и нивелиром обошёл леса и долы всего Северо-Запада России. Строил дороги в Коми АССР. В 1960-м добрался в постгулаговскую Воркуту, где перешёл на журналистскую работу в редакцию газеты «Заполярье». К тому времени я уже закончил заочное отделение филфака, круглогодично перебиваясь в спальных мешках и палатках.
В 1964-м был назначен собкором республиканских газет по Печорскому бассейну и Западному сектору Арктики. Последние десять лет жизни на Крайнем Севере служил пресс-секретарём объединения «Воркутауголь». Это огромное градообразующее предприятие (80.000 работающих). Ныне Воркута — умирающий город.
Продолжение следует.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...