— Я попросил редакцию опубликовать это интервью вместо моей обычной недельной статьи. С его героем, прекрасным израильским поэтом и журналистом Фрэдди Зориным, мы сотрудничаем много лет. Читатели «ЕМ» хорошо знакомы с его оригинальным произведениями и переводами.
Фрэдди никогда не идёт проторенным путём и никому не подражает, он мыслит сильно и самостоятельно, а многих наших с ним совместным материалов он был инициатором. Что за этим — еврейская настырная самостоятельность или привычка шахматиста во всём разбираться самому? Давайте пожелаем ему в 70 лет и дальше постоянно обновлять нам на радость своё творчество!
Арье Юдасин
Известный израильский поэт и журналист Фрэдди Зорин (он же — Фрэдди Бен-Натан) отмечает 70-летие. Рубеж, у которого стоит остановиться, оглянуться на то, что прожито, и потом уже бросить взор в день грядущий, ибо жизнь продолжается.
Накануне значимой для Фрэдди даты с ним побеседовал журналист Михаил Свойский.
— Все мы родом из детства…
— Это не вопрос, но я уже готов отвечать, вернее — начать рассказывать. Удивительная вещь! Не знаю, как у Вас, а со мною вот, что происходит: чем дальше уводит дорога, тем ярче встающие перед глазами картины детской поры. Ее принято считать невозвратной, но детство часто снится по ночам: я слышу шелест листвы за окном, перед которым стояла моя кроватка, вдыхаю ароматы фруктовых деревьев, — они наполняли дом в пору цветения и когда на ветвях созревали плоды. Те давние впечатления и чувства снова и снова переполняют меня и выливаются поэтическими строками:
«Не оставляю я своих стараний,
И радостно порой, как малышу,
Но если детство сниться перестанет,
То больше ничего не напишу»
— Это было в Баку, не так ли?
— Да, родом я из бакинского детства. И оно памятно мне светлыми образами дедушки Шимона (Семена) и бабушки Эсфири. Они пели мне детские песенки на идиш и переходили на него всякий раз, когда хотели что-то скрыть от нас, с моей младшей сестрой, или обсуждая друг с другом события на Ближнем Востоке и политику советских властей. А в итоге, я довольно быстро начал понимать, о чем шепчутся дедушка и бабушка. И благодарен им за то, что они открыли для меня двери в удивительный мир идиша и богатейшей культуры, созданной на нем. В знак признательности и в память о Шимоне и Эсфири, я в продолжение многих лет вел на израильском радио одну из своих авторских рубрик «Мамэ-лошн — негасимый свет». А про то, как они оказались в Баку, можно написать большую статью — «О судьбах наших предков» — вынужденных переселенцев и скитальцев. Скажу только, что моя семья, в том поколении, которое я помню, проживала в столице Азербайджана с 1926 года.
— Ну, а истоки Вашего журналистского и поэтического творчества тоже следует искать в стране под названием «Детство»?
— Да, это так. Дух литературного творчества витал вокруг меня с самых ранних лет. Мой отец — Натан Зорин, участник Великой Отечественной войны, был известным в республике журналистом, руководил редакцией радиовещания на русском языке и порою брал меня к себе на работу, где я не только наблюдал за творческим процессом, но и озвучивал передачи,где требовался детский голос, приобретя уже тогда навыки работы с микрофоном. А дедушка водил меня в типографию — он был одним из тех, чьими усилиями создавалась в Азербайджане полиграфическая промышленность. На моих глазах рождались книги, брошюры, плакаты, и это привило мне уважение к труду типографских работников и к печатному слову. Когда мне исполнилось 7 лет, дедушка подарил альбом с зеленым замшевым переплетом, куда он сам, бабушка и мои родители красивым почерком вносили стихи нравившихся им поэтов, пробудив у меня, тем самым, вкус к поэтическому слову. А потом я начал, неожиданно для самого себя, писать уже и сам, а в год окончания школы мои стихи были опубликованы сразу в двух изданиях — молодежной республиканской газете и «взрослой» городской. Это были первые поэтические опыты. Я писал об улице, где вырос, о дворике детства, о котором продолжаю вспоминать и сегодня:
«Тихий дворик детства моего!
Нет, не позабыл я ничего.
От тебя теперь вдали мой дом,
Ты ко мне приходишь светлым сном»
Те, кому довелось жить в Баку в ту далекую уже пору, думаю, помнят эти уютные дворики, где все было на виду, где любой из жильцов знал обо всех практически всё. Жили в дружбе, помогая друг другу, в меру скромных возможностей, чуть ли ни ежедневно угощая соседей тем, что готовилось для своей семьи. Старые соседи… Как мне не хватает добрых этих людей в новой жизни!
«С ними вместе были мы в печали,
И под светом праздничных огней.
Никого тогда не различали
Мы из них по нации своей»…
А потом в Баку произошли трагические события — в погромы вылилась зревшая годами межнациональная рознь, и мы в том городе, где родились, где трудились, встретили любовь и создали семьи, почувствовали себя гостями. Вот тогда у меня, как и у многих моих соплеменников, созрело решение отправиться домой, на историческую родину своего народа.
— Это ведь был тогда шаг в неизвестность…
— Да, конечно. Это сейчас об Израиле у потенциальных репатриантов есть исчерпывающая информация, а в то время мы представления не имели, куда едем, и что нас ждет. Но на душе было не тревожно, а радостно:
«Полет закончен винтокрылой птицы.
Передо мною — чистая тетрадь.
Дано мне в жизни заново родиться,
И словно в детстве, с «алефа» начать.
Прохожим улыбаюсь мимоходом,
И незачем скрывать, что я — еврей.
Сольюсь отныне со своим народом,
Как с озером сливается ручей»
— И как проходил этот процесс, именуемый «абсорбцией»?
— Коротко не ответишь. Вскоре после репатриации, из жизни неожиданно ушла моя супруга, а следом я потерял отца, и сам, как мог, поднимал двоих детей. Было тяжело. Но глубокие переживания открыли новые страницы в моем творчестве. Мне не пришлось менять профессию, благо открылась радиостанция «РЭКа», куда я был принят с первым набором сотрудников и отработал в качестве редактора и ведущего программ более четверти века. Что же касается поэзии, то начал писать стихи в Израиле по-иному. Земля предков подарила мне высокое вдохновение. И более того, когда я стал посылать новые свои произведения друзьям, бросившим якорь в других странах — в США, в Германии, в Австралии, и оставшимся в СССР, а потом — на постсоветском пространстве, то они, не сговариваясь, откликнулись следующим образом: «У тебя в голове явно что-то перевернулось. Ты начал мыслить по-другому. И мы теперь пытаемся взглянуть вокруг твоими глазами, и делаем удивительные открытия». Мне кажется, речь идет о присущем нам, иудеям, особом, еврейском взгляде на мир, а он меняет сложившиеся представления, рушит стереотипы мышления:
«Спасибо, жизнь, за эту нить,
За счастье мир познать вторично,
И восхищаясь, находить
Необычайное в обычном»
— Насколько мне известно, Вы не только поэт и журналист, пишущий, главным образом, на еврейские темы, но и юморист со стажем. Помогает ли Вам юмор, если не строить, то жить, что тоже немало?
— В ранней молодости я входил в состав легендарной сборной команды КВН города Баку, которая, под руководством прославленного капитана Юлия Гусмана, стала чемпионом во всесоюзном розыгрыше Клуба весёлых и находчивых. Традиции юмора у меня семейные, и это — тема для отдельного разговора. Но приведу несколько цитат из написанной мною книги «Шутки ради, о…». Она была признана лучшей юмористической книгой года и удостоилась премии Союза русскоязычных писателей Израиля. Так вот: дед Шимон был одним из 16-ти в семье. В те времена подобное в еврейских местечках наблюдалось сплошь и рядом. Отец его, прадед мой Гирша, однажды пошел к раввину с просьбой посодействовать ему в поисках работы, ведь на нем — жена и 16 душ. Мудрый ребе, внимательно выслушав Гиршу, поинтересовался: «А что ты еще умеешь делать?». И мой отец не утрачивал чувства юмора до последнего часа. В больнице, перенеся инфаркт, он изрек: «Реаниматоры — это те, кто не дают людям спокойно умереть».
— А из юмористического творчества Фрэдди Зорина?
— Вот несколько моих афоризмов, родившихся на исторической родине:
Есть лица без гражданства. Есть граждане без лица. И есть лица, на которых гражданство написано.
***
Страна, где солнечно, но ни хрена не ясно.
***
Каждая пятая женщина у нас, по статистике, страдает от сексуальных притязаний. Остальные — от их отсутствия.
— К слову, раз уж про женский пол… Творческому человеку нужна Муза…
— Б-г послал мне ее, ту, что любит беззаветно, отодвигая мой закат:
«И если не слились в ночи бессонной,
В холодном свете звездного луча,
То тень моя, надеясь быть прощенной,
Коснется нежно твоего плеча»
— Как сочетается у Вас журналистское творчество с творчеством поэтическим?
— Это два моих крыла, или, если хотите, переливающиеся сосуды. Поэзию подпитывают журналистские впечатления, а стихи иной раз подсказывают темы для публицистических выступлений, и становятся важными их составляющими.
— Журналистика — жанр не кабинетный. Он подразумевает частые перемещения в пространстве, поиски тем и сюжетов для публикаций, контакты с интересными людьми.
— Судьба подарила мне немало встреч с замечательными личностями. Об этом можно, и стоит, наверное, написать книгу. Упомяну о личном знакомстве с рыцарем идиш — культуры, как его по праву называли, композитором и талантливым певцом Эмилем Горовцом. Так случилось, что интервью, которое он дал мне в конце декабря 1999 года, стало последним в его жизни, и в нем я спросил у Эмиля (а вообще-то, настоящее его имя — Рахмиль) о том, каким представляется ему будущее языка и культуры идиш. Точнее говоря, видит ли он его.
«Когда я начал петь на идиш, — рассказал Горовец, мой отец сказал мне: «Сынок, зачем ты это делаешь? У этого языка нет будущего». Но вот я прожил в этой культуре, посвятив ей десятилетия, и убежден, что идиш переживет не только меня. Пока хоть один еврей будет говорить, читать книги на этом языке и распевать песни, то, как сказал в одном из стихотворений замечательный поэт Лев Квитко, идиш будет жить. Такой язык и такая культура не могут перестать существовать: это все равно, как в бою — если знаменосец выпускает древко из рук, то знамя непременно подхватит другой».
Слова эти можно считать духовным завещанием Эмиля Горовца.
Мне очень дороги добрые отношения, которые связывают меня с Леонидом Зориным, драматургом, прозаиком, поэтом, автором «Варшавской мелодии», «Покровских ворот» и других замечательных произведений. Леонид Генрихович родом из Баку, вместе с моим отцом начинал там творческую деятельность. И потому я испытываю к писателю поистине сыновние чувства. А у него каждый мой звонок и каждое письмо, отправляемое в Москву по электронной почте, вызывают приятное волнение. Может быть, еще и по той причине, что нашу фамилию, приглянувшуюся ему, он, переехав из Баку в Москву в начале пятидесятых годов прошлого века, выбрал себе литературным псевдонимом, под которым и стал широко известен. В ноябре, с Б-жьей помощью, Леонид Генрихович отметит 95-летие (до 120-ти, как минимум!), продолжая трудиться за письменным столом. Плодовитый и неутомимый автор сетует на дефицит времени, хотя и поясняет: «Да, его у меня хронически не хватает. Но если честно, то хорошо, что так. Это лучше, чем, если было бы наоборот».
— А Вам, Фрэдди, время позволяет заниматься еще чем-то, кроме всего, уже перечисленного выше? Есть ли у Вас какое-то хобби?
— Мы с сыном Эмилем собираем коллекцию сувенирных миниатюрных наборов, состоящих их чайничков, чашечек и блюдечек на подставочках, с различной символикой. Коллекция включает уже более, чем 800 экспонатов. К сожалению, среди них — всего-навсего один набор «наш»— на нем есть надпись: «С любовью из Израиля», но никаких рисунков, связанных с еврейским государством, нет. Других комплектов просто не выпускалось. А ведь такая серия наверняка привлекла бы внимание и жителей страны, и ее многочисленных гостей, ведь у нас столько достопримечательностей, которые стоило бы отразить на миниатюрных чайных сувенирах. Почти все прочие уже давно примелькались и не вызывают большого интереса. К тому же, на чайных мини-наборах можно неплохо заработать, что давно уже поняли, к примеру, на Кипре, на Мальте и некоторых других странах Европы, Азии и Америки. Ну, и то, что израильская символика распространяется по дружественным нам странам, можно было бы только приветствовать. Пока же, в этом смысле, нам с сыном, как говорится, «за державу обидно…»
— Вы упомянули о сыне…
— Он отслужил в израильской армии, работает в тель-авивской больнице «Ихилов». Дочь Элина занята в торговле. Растет внук Натанэль — продолжатель рода Зориных — ему пошел шестой год…
— Юбилей для творческой личности — это отчет…
— К нынешней дате у меня вышли из печати две книги — сборник новых стихов под названием «Семидесятник» и переведенная мною с языка идиш книга поэта Моисея Лемстера, одного из немногих, продолжающих творить на этом языке — «Колокольчик на ветру». Кроме того, к юбилею выходит музыкальный альбом с песнями на мои стихи и с музыкой композитора Алекса Ческиса, исполненные им, а также Анной Резниковой, Павлом Кравецким, Геннадием Ицхаковым, Свеланой Мироновой. Думаю, эти имена не нуждаются в особом представлении.
— Каждая новая книга — ступенька лестницы, по которой автор поднимается к небесам, к звездам…
— Но это не должно, и не может быть самоцелью. Люди творчества зовут за собой других, помогая воспарять над суетой, над едкой пылью повседневности. В этом я и вижу свое призвание, и буду продолжать, пока не покинут меня силы и вдохновение.
«Над зловонием сточных вод,
Над трубой, что коптит на крыше,
Первозданно чист небосвод,—
Надо только подняться выше.
Над землей, где идет война,
И звериный рев ее слышен —
Абсолютная тишина,—
Надо только подняться выше.
Небеса нам даруют свет.
В нем, извечном, надежда дышит.
Вот и верится: смерти нет! —
Надо только подняться выше».
— Спасибо за интервью. Здоровья, благополучия и новых творческих удач, дорогой юбиляр!
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 4,50 из 5)
Загрузка...
