Противоядие

Противоядие, даваемое при отравлении, специалисты называют антидотом. Это новое для широких масс слово появилось в СМИ в октябре 2002 года в связи с трагедией в Москве, когда при штурме захваченного террористами Дома культуры на Дубровке доблестные спецназовцы отравили неизвестным газом массу людей, а антидот подготовлен не был, и отравленных спасти не удалось.

Образ с отравлением ни в чем не повинных людей я использую в расширенном смысле: Россия отравлена ксенофобией. Не вся, конечно, отравлена и не так смертельно, как те жертвы газовой атаки, но потребность в антидоте от отравления ксенофобией для России очевидна.

Образ «книги-антидота» я уже однажды использовал в рецензии на труд Семена Резника «Вместе или врозь», Москва, 2005. Но вот уже и другая подобная книга издана: Валерий Каджая. «Почему не любят евреев», Москва, 2007. Ее автор, известный публицист, два года назад был награжден премией Союза журналистов России за цикл статей о ксенофобии. «Почему не любят евреев?» — задаётся он вопросом, добавляя при этом: «А также грузин, русских, армян, цыган, китайцев, янки и прочая, и прочая…» Действительно, почему? Разве есть для этого какое-либо оправдание? Оправдания нет, но есть мифы, есть злонамеренная пропаганда, есть недобросовестные политики, увлекшиеся ею, есть и тёмная народная масса, ей податливая. Огромными тиражами в России распространяется ксенофобская литература, явная и замаскированная, прикрытая демагогией или псевдоисторическими изысканиями. К последним можно отнести двухтомник Александра Солженицына «Двести лет вместе».

Книга Валерия Каджая — это ответ бывшего восторженного ценителя и поклонника Солженицына, разочарованного его последней книгой. «Как горько и обидно, — пишет он во введении, — что писатель, бывший почти полвека властителем дум всех тех, кто не хотел жить по лжи, стал властителем дум Бондаренко, Проханова, Крутова, Макашова… кто и прежде жил по лжи, и продолжает жить по лжи поныне».

То, что книга Валерия Каджая — это ответ на книгу Солженицына, я прочитал в аннотации. Однако, углубившись в чтение, вскоре увидел, что это не совсем так. Автор не следует за главами критикуемой книги — это было бы скучно и неплодотворно. Он не отвечает Солженицыну, да тот его (и никого другого), собственно говоря, не спрашивал. К тому же книга Каджая глубже в историческом и культурологическом аспектах, охватывает не двести лет, а тысячелетия, включая современность, и шире территориально, поскольку Россией не ограничивается. В целом это самовыражение представлений автора по так называемому «еврейскому вопросу», которое явилось обобщением многих его аналитических работ, публиковавшихся десятилетиями. Но что безусловно — поводом для данной публикации явился двухтомник Солженицына.

Маленькая главка в новой книге обозначена как «вход в тему». Читателю предлагаются две цитаты. Они родственны по содержанию, только в одной из них экономическая система (капитализм) и демократия объявлены «детищем евреев», а в другой — «творением евреев». Первая цитата — из книги Солженицына «Двести лет вместе», вторая — из гитлеровского опуса «Моя борьба». Еще пара цитат, на сей раз о коллективизации. Чем эти цитаты отличаются, так это числом погубленных евреями (?!) русских крестьян — по Солженицыну их 15 миллионов, по Гитлеру — 30 миллионов. «Повторять почти слово в слово Гитлера в этом контексте для русского писателя, по-моему, верх непотребства, — пишет Каджая. — Что тогда говорить о скинхедах, цепляющих на рукава свастику и приветствующих друг друга нацистским выбрасыванием руки? Они-то не ведают, что творят, не ведают того, что Гитлер замышлял уничтожить русский народ практически полностью — не 15, не 30, а все 150 миллионов, оставив незначительную часть его для обслуживания господ-победителей. Солженицыну все это хорошо ведомо!».

«Ни один народ, — констатирует автор, — не замифологизирован до такой степени, как евреи. Не избежал магии этих мифов, столь плотно окутавших историю евреев, что они сами стали их историей, и Александр Исаевич Солженицын в своей последней книге «Двести лет вместе». Беру на себя смелость утверждать, что сама книга — от начала и до конца — в своем роде полное собрание этих мифов, освященных авторитетом нобелевского лауреата и патриарха русской свободной мысли».

Одним из выражений солженицынского мифотворчества является внесенное им толкование двух революций 1917 года: Февральская трактуется еще как в какой-то мере «русская», Октябрьская — как «еврейская». «В ее идеологии, — утверждает Солженицын, — сыграла значительную, доминирующую роль та абсолютная непримиримость к русской исторической власти, на которую у русских достаточного повода не было, а у евреев был. И русская интеллигенция усвоила этот взгляд». «Вот так, походя, — пишет Каджая, — облив грязью русскую интеллигенцию, Солженицын в очередной раз извратил историческую правду. Более чем у кого бы то ни было в России, именно у русских в первую очередь накипела абсолютная непримиримость к русской исторической власти, то есть — к самодержавию. Монархист Солженицын органически не в состоянии образумить в этом вопросе Солженицына-правозащитника. Непримиримость к самодержавию пропитала все слои русского общества — от беднейшего крестьянства до потомственной аристократии».

Перефразируя Ленина, Каджая иронизирует: Лев Толстой как зеркало «еврейской» (по Солженицыну) революции? Из письма Толстого Николаю II, цитируемого Валерием Каджая среди многих интересных, но малоизвестных современному читателю документов: «Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в Центральной Африке, отделенной от всего мира, но не требованиям русского народа. И потому поддерживать эту форму правления можно только, как это и делается теперь, посредством всякого насилия: усиленной охраны, административных ссылок, казней, религиозных гонений, запрещения книг и газет и вообще всякого рода дурных и жестоких дел». «С точки зрения Солженицына, это и есть «еврейский взгляд» на самодержавие, но выразил его почему-то русский аристократ… Так что же, это Лев Николаевич усвоил «еврейский взгляд» на самодержавие, или наоборот, евреи усвоили русский взгляд, наиболее ярким выразителем которого был величайший русский писатель?»

Вопросов много, в рецензии всего не охватить. Суть же ответа на главный вопрос, поставленный в названии книги, в какой-то мере выражается автором: «Любой тоталитарный режим, будь он фашистский или коммунистический, держится на принципе:

«разделяй и властвуй», то есть разделяй народы, даже если, как это было в СССР, на словах декларировалась «дружба народов». Не случайно, что после распада СССР национализм так буйно заколосился на всем постсоветском пространстве».

Каджая цитирует Солженицына: «Именно о евреях… выносить общенациональные суждения наиболее затруднительно… Редко какой народ являет собой такой богатый спектр типов, характеров и мнений, от светлейших умов человечества до темных дельцов. И какое бы правило вы ни составили о евреях, какую бы суммарную характеристику вы ни пытались им дать, — тотчас вам справедливо представят самые яркие и убедительные исключения из того». «Оригинальность и новизна сих «размышлизмов», — восклицает Каджая, — замечательна как своей универсальностью, так и всеобщим вселенским охватом, сам Сократ снял бы шляпу, если бы носил ее: замените в этой фразе еврея на русского, на француза, немца, грузина и т. д.- что изменится?». Ничего, конечно, не изменится, и предвзятость автора «Двухсот лет вместе», как ни старался он представить себя объективным, очевидна.

«В 1998 году, — вспоминает Каджая, — когда отмечалось 80-летие расстрела царской семьи и когда упорно муссировались слухи о ритуальном характере этого убийства, якобы совершенного евреями, я написал статью и напечатал ее в журнале «Новое время», где подробно рассказал об истории кровавого навета, тянущейся аж с одиннадцатого века, и что навет сей неоднократно осуждался Римскими Папами, и что из почти двух десятков расстрельщиков царской семьи еврей, да и тот — крещеный, был только один, а бойня, учиненная в подвале Ипатьевского дома, ритуалом не может быть по определению, и так далее, и так далее… В день выхода журнала известный комментатор радио «Эхо Москвы» Андрей Черкизов, а тогда еще и ведущий программы «Час быка» на НТВ, сообщил своим зрителям об этой статье и провел интерактивный опрос — верят телезрители или нет, что евреи используют кровь христианских детей в ритуальных целях. И что вы думаете? Аудитория разделилась практически фифти-фифти: оказалось, что 48 процентов верят в кровавый навет, а 52 — нет… И это в 1998 году! В просвещенной Москве!! Среди интеллигентной публики, которая составляла в основном аудиторию Черкизова!!!»

Почему? А потому, например, что эта злонамеренная клевета внедрена в сознание поколений даже великими творениями русской литературы. Об одном из них Каджая пишет: «Яд, которым пропитал Достоевский этот маленький кусочек в «Братьях Карамазовых», продолжает отравлять несведущих людей по сей день. Кто читает сегодня филиппики Достоевского против евреев? Очень узкий круг специалистов или упертых антисемитов. А «Братьев Карамазовых»? Миллионы! И крошечный эпизод, подобно 25-му кадру в кино, остается в подсознании, вселяя отвращение к «кровожадным евреям».

Немало внимания Валерий Каджая уделил в своей книге записке «Еврей в России» другого классика русской литературы — Николая Лескова. Эта замечательная работа, к сожалению, почти неизвестная в современной России, теперь целиком представлена в приложении. Там же читатель увидит интересные и впечатляющие «Записки губернатора» Сергея Урусова и «Письмо Солженицыну» Льва Копелева. Эти произведения кратко цитируются в основном тексте книги с комментариями автора. Например: «Такой увидел трагедию еврейского народа русский писатель-христианин. Солженицын тоже писатель, тоже выдает себя за христианина, но вчитайтесь в то, что пишет он, и сравните с тем, что пишет Лесков… Но уж коли не охота заниматься самому кропотливым трудом историка, почитай Лескова, почитай Герцена, хоть и не люб он тебе, ибо революционер, противник самодержавия, то есть почти что еврей».

О книге «Вместе или врозь»: «Книга Семена Резника — это не просто параллельное прочтение двухтомника Александра Солженицына «Двести лет вместе». Это еще и раскрытие большой лжи, которую обрушил на евреев человек, когда-то завоевавший наши души призывом «жить не по лжи»… Речь идет не о ложной концепции, в конце концов, заблуждаться могут даже гении. Но Резник приводит конкретные факты прямых подлогов, фальсификаций, передергивания цитат и так далее, — весь тот совсем не джентльменский набор, который использует Солженицын в качестве своего «научного» инструментария. И не один Резник поймал нобелевского лауреата за руку: у лжи, известно ведь, короткие ноги… К сожалению, книга Резника… осталась, увы, почти незамеченной, тогда как, на первый взгляд, совершенно ангажированный труд Солженицына вошел в десятку наиболее читаемых произведений за 2003 год. Вот что значит имя и тема!.. Если бы книга «Двести лет вместе» вышла под другим именем, на нее вообще бы не обратили внимания — серая, плоская и вязкая, как тундра поздней осенью».

Всё так, но не только имя Солженицына и привлекательная тема обеспечили успех его книги. Решающий фактор — другой: книга попала, что называется, в струю поддерживаемой государственной властью идеологии, оттого распространялась и пропагандировалась всеми средствами. Вспомним, что успех повести «Один день Ивана Денисовича» совершенно тогда безвестного бывшего зэка был определён тем, что попал в струю речей «верного ленинца» Хрущева против его соперников-сталинистов, боявшихся раскрытия преступлений ГУЛАГа. Так же получилось и теперь, когда кремлёвские политтехнологи сделали ставку на русский национализм. Солженицын понадобился, а книги-противоядия государством, к сожалению, не востребованы, точно как тогда, в 2002 году, не было востребовано противоядие-антидот, которым отравленных смертельным газом можно было спасти. И Государственная премия, которой Солженицын теперь удостоен, не оставляет сомнений в том, что он — человек государственный и следует государственным курсом.

Когда Валерий Каджая работал над своей книгой, он вряд ли мог предвидеть, что российская власть так обласкает бывшего диссидента Солженицына, но не скрою, что теперь я с особым интересом читал сведенные в его книге воедино факты и мнения о вербовке заключенного Солженицына в стукачи под кликухой Ветров. Процитирую фрагмент: «Шила в мешке не утаить и, как заметил еще Иисус Христос, к которому впоследствии Ветров переметнулся от «кума», ничего нет тайного, что не стало бы явным. Поэтому вполне убедительным представляется предположение Войновича, что свое чистосердечное признание в «Архипелаге» Солженицын сделал как хитроумный опережающий шаг, не дожидаясь, пока сами гэбисты в ответ на его «бодания» не раскроют подноготную своего секретного сотрудника Ветрова».

Тематика рекомендуемой книги, как я уже заметил, глубока и широка. То, что я из нее здесь представил, — это лишь малая выборка, а целиком книгу можно прочитать на сайте Еврейского интернет-клуба при Российском еврейском конгрессе по адресу: