Окончание.
Начало в № 785
— Дорогой и очень уважаемый Игорь Миронович, Ваши взгляды на мир и его толкования, полные юмора, помогают людям жить и верить. Человек рассмеявшийся — уже оптимист, а значит, жизнь продолжается.
— Спасибо большое за комплименты.
— Уважаемый Игорь Миронович!
Ответьте, пожалуйста, серьёзно: мне очень важно Ваше мнение. Каждый народ имеет такую власть, какую заслуживает?
— Вопрос, правда, очень серьезный. Вы знаете, я не думаю, потому что в истории каждого народа бывают периоды, когда он имеет какую-то странную власть.
Что касается сегодняшних дней, то здесь мое мнение время от времени колеблется. Я объясню почему. Когда я узнал, что, например, за Жириновского голосовали тринадцать миллионов, если я не путаю цифру, (по счастью, это было, по-моему, лет десять назад), я злобно подумал, что люди действительно этого стоят.
— Игорь Миронович, как известно, итальянцы отличаются своей эмоциональностью, французы — любвеобильностью. А какие самые яркие черты, на Ваш взгляд, характерны россиянам?
— Вы знаете, я не могу ответить на этот вопрос. Россиян чудовищное количество. И так обобщать я просто не могу. Вы знаете, когда-то одного очень образованного японца спросили во время его гостевого визита в Израиль, есть ли в Японии евреи, он задумался и сказал, что в Японии евреев нет, но «есть японцы еще хуже, чем евреи.» Вы знаете, с такой определенностью я обобщать не буду и поэтому уклоняюсь.
— Где Вы «выпекаете» Ваши замечательные «Гарики»? Появляются ли они у Вас мгновенно, или сначала приходит общий образ и потом Вы подбираете слова, или все это происходит как-то иначе?
— Я не могу, к сожалению, ответить на вопрос, потому что это зависит от массы причин. Иногда действительно просто за секунды. Иногда я сижу долго. Например, если попадается чья-нибудь чужая мысль, и я ее собираюсь украсть и зарифмовать, то очень тщательно прячу в сетку упаковочную из рифм подобранных слов, чтобы автор не сразу опознал. Например, в Москве есть замечательный автор афоризмов Борис Крутиев. Я у него уже украл пять или шесть мыслей. Вот я все эти мысли по-воровски быстро зарифмовал и спрятал, но ему признался. Он сказал: «На здоровье, я еще сочиню». А иногда бывает очень долго, потому что какая-то мысль очень нравится или какая-то рифма тревожит. В любом случае это большое удовольствие писать стишки.
— Уважаемый Игорь Миронович, что должно произойти, чтобы президентом России стал еврей?
— Я вам скажу как житель Израиля, как еврей, как человек, очень любящий евреев: «Не дай Господи!» Не допусти, Господи, чтоб во главе России был еврей. Лично мне хватит Троцкого».
— Над чем в последнее время смеялись?
— Наверное, над какой-нибудь шуткой своей, но не могу ее вспомнить, к сожалению. Анекдоты рассказывать неудобно. Но были какие-то хорошие анекдоты тоже. Совсем недавно я переделал строчку Пушкина и приспосабливаю ее ко всему нашему литературному цеху. Она звучит так: «Альцхаймер близится, а Нобеля все нет». Когда я это сочинил, то очень смеялся.
— Хотели бы вернуться в свои 20 лет?
— Ни в коем случае! Вы не представляете, каким я был идиотом.
— Как Вам пишется в Израиле, лучше, чем в России?
— Я не вижу в этом никаких перемен. Географическое переселение никак не сказалось. Мои стишки стали печальнее, возможно, суше, но это возрастное, я бы даже сказал старческое, но не потому, что переехал. И стало больше стихов о Б-ге: вы будете смеяться, но в Израиле действительно ужасно ощущается Его присутствие. Может быть, это дуновение истории, но там Он ближе.
— Расскажите о своей жизни в России, СССР, о годах отсидки, о друзьях, которые вам помогали выживать, о власти.
— Вопрос заслуживает книг отдельных… Мне было интересно, не очень страшно, потому что я еще не понимал, насколько длинные лапы у советских органов правосудия и главное — у органов пресечения. А глаз этих органов на меня упал еще в 60-м году, когда посадили замечательного человека Сашу Гинзбурга (известного под псевдонимом Галич)… Это он основал рукописный журнал «Синтаксис», там были только стихи. Я познакомился с Сашей, когда приближался третий номер этого журнала.
В 72-м году я принял участие в нелегальном, подпольном журнале, который назывался «Евреи в СССР». Это евреи-отказники, которых не выпускали. Все они доктора наук, там даже кандидатов не было. Они чтобы мускулы не ослабли, не одрябли, организовали научный семинар. И вот однажды на этом семинаре, в крохотной квартире ученого Марка Асбеля, физика, присутствовали 6 нобелевских лауреатов, которые приехали из разных стран мира. И вместо того, чтобы поселиться в гостинице и ходить на официальную конференцию, на которую они приехали, они ходили на семинары в эту квартиру. Удивительные люди, и живы по большей части, и Марк Асбель жив, завкафедрой физики, и Витя Брыловский — мой друг, и Саша Воронель, основатель этого журнала. И вот в связи с этим журналом меня и посадили… Меня вызвали в ГБ (это был 79-й год) и предложили открытым текстом: либо посадить Виктора Брыловского, либо садиться самому. Так что выхода у меня никакого не было. Я еще их очень разозлил тем, что отказался дать подписку о неразглашении. Сказал, что я такой болтун и всем расскажу, что меня вызывали. И меня посадили. Сидел я по замечательной статье, я очень этим горжусь, не по политической, а как скупщик краденого, по блатному — барыга. Очень этим интересовались в лагере все уголовники. Кто же этот человек с кликухой «профессор»? А кликуха была потому, что я разгадывал всем кроссворды. Формально меня посадили за скупку краденого; я коллекционер, и все отобрало советское государство. Мне предложили потом вернуть все, но я человек брезгливый и не стал обращаться в органы… Мне дали 5 лет. И тут произошел забавный казус: поскольку этих «краденых» икон у меня так и не нашли, их не было в природе, то я сидел не только за скупку краденого, но и за сбыт. Мне было очень интересно сидеть в тюрьме, потом в лагере, потом в ссылке. Я там написал книги. Любимую мою книгу «Прогулки вокруг барака» я написал в лагере, а в следственной тюрьме я написал большой сборник стихов, который до сих пор выходит под названием «Камерные гарики». Потом в ссылке я написал большую книгу стихов «Сибирский дневник».
Были всякие комитеты в мою защиту в Америке, во Франции…
О власти что тут говорить, Господи… К власти я не имею никаких претензий. Вы знаете, однажды Казанову спросили, имеет ли он какие-либо претензии к полиции, которая его все время ловила, и он ответил: «Полиции дело — ловить, у меня — убегать, у нас просто разные функции.»
— Надо ли выть, когда тебя избивают и топчут ногами? Может, лучше застыть и ответить палачам презрительным молчанием?
— Я думаю, это зависит от ситуации… Помню, как уголовники говорили, что если тебя забирают на улице, то надо обязательно сопротивляться и кричать. Может, им будет неприятно тебя забирать. А иногда действительно лучше замкнуться. Я вам приведу очень простой пример. Когда я сидел, чекист повидался с моей тещей и сказал ей вот что: «Если вы хотите, чтобы Игорь Миронович уцелел вообще и получил небольшой срок, то молчите, чтобы все прошло тихо-гладко». Она посоветовалась с двумя очень уважаемыми людьми, они дали прямо противоположный совет. И моя жена Тата лично выбрала второй вариант — кричать и сопротивляться. И это было абсолютно правильно, потому что неизвестно, что произошло бы, если бы не было этого крика и всяких статей. Но когда моя жена дала интервью английскому корреспонденту, в тот же вечер в Лаврушинском переулке ее встретил какой-то незнакомый человек, очень умело повалил на землю и стал избивать ногами. Бил профессионально, так, чтобы не осталось следов. Я видел такое в тюрьме, в лагере. И вот тут она молчала, и не потому что не было людей, она их даже не искала, она замкнулась в гордыне. Спасла ее, кстати, теща, которая видела все из окна и выскочила со скалкой для теста… Он убежал. Здесь, я думаю, была права она. А если с тобой поступают, мягко говоря, несправедливо, то, мне кажется, следует кричать — кто-то откликнется… В темноте, в тишине, тайно, с согласия жертвы, в мире происходят совершенно чудовищные события, уж не стану приводить факты…
— Есть ли в России шанс прекратить полный развал страны, не прибегая к таким жестким методам, как революция?
— Конечно, есть, мне вообще кажется, что страна не идет к полному развалу, в России всегда лучшим лекарем было время, и вот сейчас время работает на улучшение, потому что появляются другие люди, с походкой вольного человека, с другими речами, с другим сознанием, с другой информацией, с другим мировоззрением. Мне легко возразить, что появляются и с черным мировоззрением, и фашисты, но, думаю, свет все-таки восторжествует, когда — не знаю, думаю, что если ничего не произойдет, то при внуках-правнуках Россия возродится.
«Умом Россию не спасти,
Она уму не отворяется,
Здесь куры начали нести
Крутые яйца…»
«Слишком умных жизнь сама
Чешет с двух боков —
Горе им и от ума,
И от мудаков…»
Ну что же, если у вас кончились вопросы, то у меня кончилась возможность говорить глупости.
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
