В период с 1970 по 1980 год я работал по линии ГКЭС (Государственный комитет по экономическим связям с зарубежными странами) в качестве специалиста-переводчика и геолога в составе групп советских геологов на территории развивающихся стран Африки и Ближнего Востока. В задачу этих групп входило оказание помощи правительствам этих стран при проведении геологических изысканий и поиске месторождений полезных ископаемых (золота, алмазов, драгоценных камней, нефти, радиоактивных минералов и других природных ресурсов). Из стран, где мне довелось работать, наиболее уникальными оказались Танзания, Сомали, Ливия, Сирия, Иран.
Я не стану утомлять читателей подробным описанием географии, уникальной природы, самобытности населения, животного мира и других достопримечательностей этих стран, с чем каждый может легко познакомиться в различных публикациях, увидеть по телевизору или на Интернете. Хочу лишь рассказать о тех комических, зачастую трагикомических случаях и событиях, которые сопровождали мою деятельность в течение всего 10-летнего периода пребывания в этих странах. Признаюсь, что наиболее привлекательной и таинственной в этом отношении для меня оказалась Танзания, где в качестве полевого геолога и переводчика я проработал целых четыре года, и где со мной происходили самые невероятные случаи.
Один из них произошел со мной в связи с моим еврейским происхождением — при подготовке к первой длительной зарубежной командировке. Всем известно, как трудно было еврею в те времена попасть на работу за границу. Я помню, с каким трудом продирался в группу геологов, направлявшихся в Танзанию, требовались обязательные рекомендации парторганизации в институте, райкома партии с 12 ветеранами, собеседования в ЦК и других организациях. Я был благодарен своему отцу, геройски погибшему в Польше в 1941 г., который подозревая, что в будущем у меня могут возникнуть проблемы в связи с еврейским происхождением, в метриках написал: Отец — тат (горский еврей), мать — еврейка. Девушка в Отделе кадров этого не знала и поставила точку после тат, решив, что это сокращение от слова «татарин», и эта ошибка отнесла меня к группе народов нацменьшинств, открыв таким образом для меня широкий доступ для поездок в зарубежные страны.
Ливия — страна пустынь
Возвратившись после более чем 4-летней работы в Танзании и получив достаточно крупную сумму денег в валюте за свои труды, я позволил себе и своей семье полностью насладиться жизнью, и, в отличие от рядовых граждан, я на чеки без очереди купил автомобиль, съездил с женой и сыном в Крым, часто посещал престижный магазин «Березка», где на те же чеки можно было приобрести без пошлины дефицитную импортную технику, одежду и обувь, а также любые продукты, вкючая спиртное и сигаретты.
В мае 1977 г. мне позвонили из ГКЭС (Государственый Комитет по Экономичским Связям с зарубежными странами) и предложили поездку в Ливию на три месяца для сопровождения в качестве геолога/переводчика группы советских геологов — экспертов по разведке и добыче уранового сырья. Данное предложение меня чрезвычайно обрадовало. Вот, радостно подумал я, для меня вновь окрылись ворота в Африку. К тому времени было подписано межправительственное соглашение, согласно которому в Ливию и напралялась группа советских специалистов для переговоров, полевой оценки, составления планов геологоразведочных работ и добычи на урановом месторождении, расположенном в юго-восточном углу Ливии, у границ с Египтом, Суданом и ЧАД. Видимо, полковник Каддафи тоже заинтересовался атомной тематикой. CCCР не был заинтересован в том, чтобы Каддафи получил доступ к урановому сырью для создания атомной бомбы, и нам строго в Москве указали, чтобы мы не подписывали никаких документов, а дали обещание ливийской стороне, что окончательная оценка месторождения будет предоставлена после анализа в Москве образцов, которые отберут на самом месторождении.
После прибыттия в Триполи нашу группу в составе 5 специалистов разместили в 5-звездочном отеле «Клеопатра» в центре столицы. Первое, что меня особенно поразило в гостинице и ресторане, это обслуживающий персонал (повара, официанты, горничные, коридорные, уборщицы и др.), который был представлен главным образом девушками и парнями выходцами из Европы, приехавшими, видимо, в Ливию на заработки, и обладающими, кстати, нормальным уровнем знания английского языка. Руководящие и упраляющие должности занимали ливийцы, являвшиеся представителями коренного населения Ливии. Меня смутил тот факт, что в тех странах Африки, где я уже побывал, почти весь обслуживающий персонал в гостиницах и ресторанах, включая менеджеров, как правило, набирался из местных африканцев, за исключением иногда владельцев или управяющих этих заведений, являющихся выходцами из Европы, Азии или Америки. Я обратился к сопрвождаемому нас ливийскому инженеру с просьбой объяснить мне такую социальную метаморфозу, которую я наблюдал в Ливии и которая явно отсутствует у других стран Африки. Он объяснил: несмотря на то? что территория Ливии в основном занята пустыней, она является одной из богатейших стран Африки благодаря своим огромным запасам нефти и газа. Наш лидер Муаммар Каддафи, произнес он с гордостью. Все богатства страны принадлежат коренному населению Ливии и направлены на повышение его жизненного уровня, в частности, на бесплатное обучение (включая университетское образование за границей), бесплатное медицинское обслуживание, представление беспроцентных кредитов на строительство жилья и открытие бизнеса, иногда даже с 50-процентным участием государства, ежегодные выплаты в размере $1000 на каждого ребенка и другие многочисленные дотации. Все эти преимущества рапространялись лишь на коренных жителей Ливии, число которых составляло тогда около 3.5 млн. Почти такое же число прибыло в эту страну на заработки из соседних африканских стран, Европы и Ближнего Востока. Среди многочисленных работников из соседних африканских стран, приезжающих на заработки, в сфере обслуживания занято белое население Европы.
По приезде в страну нас известили, что в Ливии введен сухой закон. При этом правительство предусматривает жесткие меры в отношении нарушителей этого закона. При обнаружении алкоголя у иностранца его штрафуют на 500 долларов и высылают из страны, своих же наказывают плетнями. Местные жители рассказывали, что раньше в Ливии действовал закон в отношении воровства. Вору отрубали руку до кисти. Я сам, конечно, не был свидетелем такой казни, но на базаре видел одноруких жертв. Мне стало понятно, почему в стране так мало иностранных туристов — их отпугивали такие жестокие правила поведения в стране. Нас несколько раз возили на экскурсии в древний римский Колизей в Сабрате и во дворцы древнего Карфагена. Но, кроме одиноких пастухов, предлагавших нам древние монеты, никаких иностранных туристов мы там не встретили, видимо, их напугал в том числе и сухой закон Каддафи.
А тем временем продолжались переговоры с представителями министерства индустрии Ливии по контракту на выполнение оценочных, разведочных работ на урановом месторождении. По контракту на выполнение работ предусматривалось нанять большое число местных рабочих различной квалификации, и острым вопросом на переговорах была стоимость и оплата этого персонала. Ливийская сторона настаивала на том, чтобы для такой категории рабочих была обеспечена почасовая ставка не менее $20, специальная рабочая одежда, бесплатное медицинское обслуживание, страховки, жилье, транспорт, питание и другие услуги. Мы все схватились за голову. Выходит, что месячные затраты на одного квалифицированного рабочего-ливийца в 10 раз превысят ставку советского инженера, которого планировалось привлечь к работам по контракту! О какой прибыли для страны советов может идти речь? Мы связались с Москвой и объяснили ситуацию, но нам приказали продолжать переговоры, руководствуясь, видимо, политическими соображениями. Очевидно, страна не желала терять такого богатого клиента, как Каддафи.
Где-то через месяц к нам в гостиницу неожиданно заявились человек 20 молодых ребят из Одессы, которые были cтудентами Одесского мореходного училища. Мы сразу подружились, и в номере гостиницы распили с ними пару бутылок коньяку, которые они нелегально прихватили из Одессы. Далее они поведали нам о причине такого везения.
Дальнейшую информацию я получил уже от своего приятеля, который работал в посольстве. В связи с огромным строительным бумом в Ливии в порту Триполи скопилось огромное количество сухогрузных судов со строительным материалом, в особенности цементом, для выгрузки которых число докеров в порту катастрафически не хватало, а местные ливийцы неохотно шли в докеры — им и так хорошо жилось. Боясь выплаты крупных неустоек за задержку выгрузки материалов, главным образом мешков с цементом, владельцы судов решили объявить конкурс на выгрузку цемента. Помимо стандартной оплаты, каждый участник конкурса при выполнении оговоренного срока выгрузки получает премию в размере $1,000. Советское посольство в Ливии решило воспользоваться этой ситуацией и хорошо на ней заработать. Они связались с руководством Одесского мореходного училища и предложили направить в Ливию двадцать крепких парней для участия в конкурсе по выгрузке цемента, умолчав при этом об условиях конкурса и пообещав выплачивать каждому по $50 в день. Для ребят такое предложение показалось очень соблазнительным, и они с радостью согласились, да еще в Ливию и за $50 в день.
После первой смены работы на судне ребята вернулись в гостиницу в хорошем настроении. Но когда на третий день, наблюдая, как эти здоровые парни после 12 часов работы на судне, перетаскивая мешки с цементом, от усталости почти вползали в свои номера, забыв об ужине, мы решили пожаловаться в посольстве. Нас попросили не вмешиваться в данное мероприятие. Но с каждым днем конкурс по выгрузке цемента приобретал все более жуткие формы. Проблема заключалась в том, что у ребят отсутствовала специальная одежда для работы с цементом. Цемент из мешков, попадая на спецовку ребят во время выгрузки, разъедал ткань и оголял тело. Чтобы как-то помочь нашим докерам выдержать до конца этот конкурс, мы из своего багажа собрали всю свою рабочую одежду и передали нашим ребятам. Мы видели, что во время походов в город ребята старались меньше тратить на себя, а экономить свою дневную оплату для покупки подарков и сувениров своим близким. Мы же шутили, мол, не бойтесь, вы все равно получите премию по тысяче долларов за такой каторжный труд на судне. Они почему-то этому не верили. А накануне их возвращения в Одессу за прощальным ужином мы узнали, что российское посольство в Ливии, по всей видимости, получив полностью объявленную награду, решило не выдавать никакой премии студентам Одесского мореходки, полагая, видимо, что дневной оплаты достаточно. Трудно описать наш гнев и обиду за ребят из Одессы — стало невероятно стыдно за свою страну. Ребята вкалывали по 12 часов, чтобы победить в конкурсе, а работники посольства повели себя крайне недостойно, по сути дела, обокрав их на $20,000…
А тем временем первый этап наших переговоров в Триполи завершился, и нам предстояла полевая поездка на юго-восток Ливии для проведения оценки уранового месторождения и отбора проб. Планом предусматривался перелет в Бенгази и затем на джипах в сопровождении водовозки добираться через всю ливийскую пустыню в район горы Эль-Увайнат, рядом с которой расположено месторождение. В пути нам предстояла ночевка прямо в пустыне и остановка на несколько дней в знаменитом оазисе Куфра, где осуществлялся в то время самый грандиозный в мире сельскохозяйственный проект, инициированный и оплачиваемый правительством Каддафи. Но об этом позже.
Перед поездкой мой шеф попросил меня изучить имеющиеся карты территорий, через которые пройдет наш маршрут. В архиве библиотеки министерства индустрии я увидел такое изобилие картографического материала, что решил познакомиться с более ранними картами. Некоторые оказались на немецком языке. Меня очень заинтересовал период 1940-х годов, когда большая часть Северной Африки была оккупирована Германией, и там размещался штаб и танковый корпус генерала Роммеля. Мне хотелось найти исторические артефакты, связанные с теми событиями: базы, аэродромы и вообще какие-либо останки того периода Второй мировой войны, включая поход британского генерала Монтгомери. Я обнаружил с радостью, что часть исторических объектов располагалась недалеко от линии нашего маршрута. Мой шеф сказал, что он поговорит с сопровождающими, и мы сможем посетить некоторые из этих мест.
Из Триполи мы перелетели в Бенгази — второй крупный портовый и промышленный центр на востоке Ливии. Мы провели там одну ночь, и на следующее утро наша группа вместе с обслуживающим персоналом и сопровождающими специалистами из министерства индустрии погрузились в три японских джипа и отправились в свое дальнее путешествие по пустыне Сахара. Огромная цистерна с водой, установленная, кстати, на шасси трака “Мерседес”, следовала за нами.
Как только мы выехали на открытые просторы пустыни, наших водителей вдруг обуял непонятный ажиотаж. Все три джипа рванулись врассыпную и с большой скоростью устремились вперед, как бы соревнуясь в скорости друг с другом. При этом почти каждую минуту наш водитель поворачивал голову и следил за положением своего соперника слева. Нам это порядком надоело. Cкорость была бешеной, нас прижало к сиденьям, и почувствовали мы себя скверно, а среди нас находились пожилые люди. Я громко высказал недовольство сопровождавшему нас ливийскому инженеру. Он моментально приказал водителю остановиться, вышел из машины, сделал знак другим джипам подъехать и строго предупредил всех водителей по поводу устроенной гонки.
Ливийский инженер Умед, находившийся с нами в джипе и ставший моим хорошим приятелем, рассказал мне о причине странного поведения водителей. Дело в том, что бывший король Ливии Идрис coздал кавалерийский корпус, состоявший из отборных воинов на арабских скакунах, типа турецких янычар, которые служили надежной охраной королю и его семье. Когда Идрис был низложен, и власть захватил полковник Каддафи, этот конный корпус оказался не нужен, и всадников естественно всех уволили. Но Каддафи в благодарность за их верную службу стране и королю предложил им переучиться на автоводителей и найти себя в различных отраслях промышленности в новой стране. В Триполи и Бенгази были срочно организованы курсы шоферов для бывших кавалеристов. Кстати, некоторые выпускники этих курсов и стали водителями наших джипов. Неудивительно, но с самого начала поездки мы отметили их прекрасную военную выправку, привычку аккуратно одеваться и, в отличие от других, иметь пушистые усы. Мы поняли, что страсть к гонкам на джипах явилась наследием их славного кавалерийского прошлого, во времена, когда носились они по пустыне на арабских скакунах.
Было невыносимо жарко, и страшно мучила жажда. Все ринулись к водовозке, схватили шланг и стали утолять жажду. К сожалению, вода оказалась теплой. Наблюдая за мной и видя мое разочарование, водитель трака подозвал меня, вручил два брезентовых мешочка объемом где-то по два литра, посоветовал наполнить их водой из цистерны и прикрепить к переднему бамперу джипа, в котором мы ехали. Под недоуменными взглядами моих коллег я последовал совету водителя водовозки и с помощью шнурков из запасных кед укрепил эти два мешочка на переднем бампере автомобиля. После краткой стоянки мы продолжили движение.
Около полудня мы остановились для краткого отдыха. Жара и жажда были невыносимые. Термометр, установленный на джипе, показывал 58 градусов по Цельсию. Я выскочил из джипа, подбежал к бамперу и отвязал свои брезентовые мешочки. Невозможно передать чувство радости, когда я коснулся руками этих мешочков — они были на ощупь так холодны, как если бы я их вытащил из холодильника. Я быстро развязал один из мешочков, прильнул к отверстию и, что вы думаете — вода оказалась ледяной, и от нее ломило зубы! Я готов был пить без остановки этот божественный напиток, но вспомнил о друзьях и тут же отнес мешочек с водой своим коллегам, которые сидели в джипе и боялись выйти на это пекло. Я подошел к водителю водовозки, поблагодарил за такой чудесный подарок и попросил раскрыть секрет превращения теплой воды из цистерны в ледяную. На ломаном английском языке он рассказал мне, что люди часто используют этот метод, в особенности при длительных поездках по пустыне. При воздействии встречного ветра на прикрепленный к переднему бамперу автомобиля мешочек с теплой водой на границе между брезентом и внешней средой возникает зона, в которой начинается химическая реакция, в результате которой уходит тепло из содержимого мешочка. Температура воды в нем падает, и вода становится постепенно холодной. Век живи — век учись, подумал я, возвращаясь к своему джипу.
К полудню мы подъехали к небольшому оазису, похожему на хутор, где среди пальм увидели несколько жилых и хозяйственных построек. Умед объяснил нам, что здесь проживает семья берберов, ведущих натуральное хозяйство, для которых посещение гостей является большой радостью, и нам, согласно традиции, следует поблагодарить хозяев за теплый прием и выпить c ними по чашке чая. Я не предполагал тогда, каким чаем нас собираются угостить. После краткого приветствия нас пригласили в большое помещение, где, видимо, проживал глава семьи, усадили на ковер, на котором помещался довольно большой круглый стол на коротких ножках. На столе мы увидели восточные сладости, сахар и чашки для чая. Нам показалось, что чашки из китайского фарфора не мылись годами. Неужели нам придется пить чай из таких чашек? Наши подозрения начали сбываться, когда мы увидели, как один из членов семьи разливает горячее молоко в чашки и сверху из чайничка добавляет густую чайную заварку — чифир. На мой немой вопрос Умед разъяснил, что угощают нас чаем на верблюжьем молоке, и надеются, что он придется нам по вкусу. Мы одновременно глянули в свои чашки, и нам стало плохо — верблюжье молоко оказалось таким, что жировые пятна и жировые пузыри плавали по всей чашке. Наш шеф жестом указал нам выпить этот чай и поблагодарить хозяина. Я быстро справился со своей задачей, но шеф все еще медлил, держа чашку чая в руке. Затем я услышал его шопот: «Юра, пожалуйста, спаси меня, иначе меня вырвет». Мне стало его жаль. Я взял у него чашку и залпом выпил чай, благо он уже остыл. На этом наш визит завершился, все вышли, шеф с благодарностью похлопал меня по спине, а я рванул к своему джипу, и меня вырвало.
Вскоре мы двинулись дальше. Наступала ночь, и нас ожидала ночевка прямо в пустыне. Наши водители, которые были одновременно обслуживающим персоналом, достали из багажников спальные мешки, пакеты с бутербродами, развели костер и, пользуясь ручными горелками, приготовили горячий чай. После ужина и краткого совещания о плане на следующий день все разошлись по своим спальным местам. Хотя ночь была безлунной, было светло, словно днем, благодаря мириадам звезд на небосклоне. Я решил расположиться в стороне от костра, чтобы остаться наедине с небом. За ужином доктор наук Владимир Николаевич поведал об уникальности песков пустыни Сахара. В отличие от пустынь Азии, Африки или Ближнего Востока, где пески в основном мелкозернистые или пылевидные, пустыня Сахара — это крупнозернистые пески, которые, благодаря своим очистительным качествам, создают гигантский блок уникально прозрачного и чистого воздушного пространства над Сахарой, вплоть до ионосферы, которое как бы выполняло роль увеличительного стекла для звездного неба. Мною вдруг овладел неописуемый восторг! Надо мною раскинулся гигантский свод, усыпанный миллионами звезд, настолько ярких и близких, что захотелось протянуть руку и прикоснуться к ним. Было светло, как днем. Такого блаженства от ощущения близости к космосу и звездам я не испытывал никогда в жизни. Советую читателям посетить эти места, дабы приобщиться к таинственному миру звездного неба.
Во время кратких остановок, когда каждый член нашей группы был счастлив испить холодной водицы из моего волшебного мешочка, мы с шефом изучали карту нашего маршрута и сравнивали ее с картой, изъятой мною из архива библиотеки министерства. Наш артефакт (аэродром Роммеля) находился в южной части бассейна Куфра. Если нам повезет, мы сможем познакомиться поближе с этим объектом через несколько дней. Через день мы прибыли в район бассейна Куфра, где располагался самый крупный оазис в ливийской пустыне, и где велось строительство разрекламированного по всему миру уникального сельскохозяйственного проекта, полностью спонсированного правительством Ливии. Наступали сумерки, все устали и с нетерпением ждали конца пути. Караван джипов и водовозка медленно двигались по бесконечным песчаным просторам. Неожиданно впереди мы увидели огни, и сразу же перед нами возник ультрасовременный городок, состоявший из прямоугольных и куполообразных построек и башен и напоминавший космический лагерь на Луне. Мой ливийский коллега известил нас, что это и есть лагерь строителей проекта, что нас уже ждут здесь, и что проведем мы в этом лагере несколько дней.
Мы подъехали к одному из зданий, видимо, административному, и на пороге нас встретил руководитель проекта и поздравил с благополучным прибытием в международный лагерь строителей. После обмена приветствиями нас отвели в гостиничный комплекс, видимо, для гостей, поселили в отдельных номерах и пригласили на ужин. Мы никак не ожидали, что в центре пустыни Сахара нам предоставят такие идеальные условия. Комната, в которую меня поселили, была снабжена всем необходимым и почти не отличалась от номера в гостинице в Триполи. Приняв душ, мы отправились в столовую, расположенную в достаточно крупном куполообразном здании рядом с гостиницей. Мы вошли в большой зал, уставленный обеденными столиками, посреди которого стоял огромный шведский стол. Наш сопровождающий ливийский инженер Умед сообщил, что на утро в конференц-зале намечена встреча ведущих специалистов проекта и русских геологов, и пригласил нас к шведскому столу. Вокруг стола уже сгрудились работники проекта в специальной униформе с эмблемой “KUFRA PROJECT” и накладывали себе еду. Мы подошли к столу и обомлели от разнообразия блюд. Предлагалось меню поистине международное, включающее европейскую, ближневосточную, индусскую, китайскую и местную кухни. Наше любопытство удовлетворил ливийский коллега. Он разъяснил нам, что, поскольку весь научный и инженерно-технический персонал проекта состоит в основном из представителей разных стран, ливийское руководство постаралось удовлетворить потребности этих специалистов в еде и в условиях жизни с учетом их национальных вкусов. Утром мы собрались в конференц-зале, где научные руководители проекта познакомили нас с научным и практическим обоснованием выполняемых работ в пределах бассейна Куфра. Как сообщил нам главный гидрогеолог проекта, проблема заключалась в том, что почти 98% территории Ливии занято песками, в связи с чем правительством Ливии строились планы по освоению части пустыни для развития сельского хозяйства и промышленности. Наиболее перспективным участком для выполнения такой задачи был выбран бассейн Куфра и районы, богатые грунтовыми и подземными водами.
Каддафи привлек группу известных ученых — гидрологов, геологов и геоморфологов из США, Франции и Германии — и предложил им провести оценку запасов и качества грунтовых и подземных вод на территории бассейна Куфра и соседних областей пустыни. Группа выполнила большой объем бурения с отбором проб и провела тщательный анализ данных, в результате чего подтвердила наличие мощного водоносного горизонта пресных вод на небольшой глубине в районе бассейна и Оазиса Куфра. Следующим шагом был набор инженеров и конструкторов для разработки проекта. Через международные средства информации был объявлен конкурс на подбор кадров для работы над данным проектом. В конкурсе приняли участие специалисты из многих стран. В результате был подобран надежный международный коллектив энтузиастов, которые и приступили к работе над проектом. При этом они обеспечивались исключительно высокой оплатой и очень хорошими условиями для работы. Помимо оплаты, у каждого работника была бесплатная медицинская страховка, индивидуальное жилье, круглосуточное питание, спортивный и игровой зал и другие услуги. Также каждому работнику предоставлялся радиофицированный внедорожник для поездок по пустыне. В связи с отсутствием в лагере женщин по выходным дням работникам организовывались полеты на вертолете на остров Мальта, где они могли насладиться прелестями цивилизации.
В соответствии с проектом, на территории, прилегавшей к оазису Куфра, создавались круговые участки диаметром 2 км, затем эти круги делились на 12 секторов, в каждый из которых планировалось заселить одну ливийскую семью с усадьбой, постройками, участками для возделывания сельскохозяйственных продуктов и выпаса овец, т.e, для развития натурального хозяйства. В центре круга бурилась артезианская скважина большого диаметра, снабженная мощными насосами, для набора воды из подземного водоносного резервуара для полива и других нужд. Над кругом на высоте 10 м устанавливалась специальная металлическая ферма, представлявшая систему поливных труб, которая автоматически два раза в сутки вращалась по кругу и обеспечивала полив соответствующих участков. С внешней стороны круга высаживалась полоса пальмовых деревьев с целью защиты обитателей круга от губительных ветров пустыни. По замыслу ученых-гидрогеологов, завоевание территории пустыни будет происходить по мере увеличения числа кругов, последующего испарения растительного покрова, образования облаков и естественного выпадения осадков, которые будут компенсировать объемы отобранной из подземного горизонта воды. Наш доктор наук Смирнов высказал мнение, что, поскольку темпы отбора воды для хозяйственных нужд значительно превысят предполагаемые объемы осадков, то это в конечном итоге может привести к истощению подземного водоема. Американский ученый гидрогеолог ответил, что их группа на основе детального анализа имеющихся данных пришла к выводу, что запасы грунтовых и подземных вод на территории бассейна Куфра достаточны для эксплуатации в течение 30 лет. Больше того, планом предусматривается также строительство трубопровода до Бенгази для снабжения водой промышленных предприятий этого города. В конце заседания нас пригласили совершить обзорную прогулку на вертолете для ознакомления с ходом выполнения работ по проекту. На следующее утро нас посадили на вертолет, и сопровождавший нас представитель проекта стал указывать на участки, где ведутся работы. По его сообщению, было создано уже более ста кругов. Летели мы на небольшой высоте. Я прильнул к смотровому окну, и меня охватил восторг — мы парили над волшебным ковром, усыпанным множеством ярко-зеленых колец. Их видно было даже за горизонтом. На фоне окружавшей пустыни все выглядело как в сказке. Я заметил, что мои коллеги, как и я, были в неописуемом восторге. Мы почти поверили в то, что ливийцам удастся завоевать пустыню.
После нескольких дней, проведенных в лагере строителей этого грандиозного проекта, наша группа отправилась в дальше по бескрайней ливийской пустыне. В тот же вечер мы остановились на ночевку в небольшом оазисе, в котором проживали, как мне показалось, несколько семей племени бедуинов и где, видимо, по предварительной договоренности, нам предоставили небольшой шатер для ночевки и пригласили на ужин. Убранство шатра-столовой не отличалось от приема с угощениями уникальным чаем на верблюжьем молоке. Б-же мой, с содроганием подумал я, неужели нам придется испытать те же муки? За таким же низким круглым столиком сидели несколько молодых и не очень членов жителей оазиса, облаченных в традиционные национальные одежды. Женщин не было. Они с нескрываемым любопытством разглядывали нас, поскольку впервые в жизни увидели представителей России. Меня особенно восхитили молодые бедуины — рослые и стройные юноши с очень привлекательными чертами лица, поистине римским профилем и жгуче-черными волосами до плеч. Поскольку я родом из Грузии, они напомнили мне отличавшихся красотой грузинских юношей. Cудя по лицам коллег, им также понравились молодые бедуины. За ужином мы пытались расспросить хозяев об укладе их жизни, обычаях и истории. Переводчиками был я и один из молодых бедуинов, сносно владевший английским. В соответствии с указом Каддафи, все молодое поколение ливийцев (берберов и бедуинов) должно обязательно получить среднее образование, и детям приходилось на верблюдах добираться до школы в соседнем крупном оазисе, расположенном в сотне миль от дома. Другой интересной традицией этого народа было испытание подростков на выживание в пустыне. Мальчик, достигший 10-летнего возраста, отсылался на верблюде на 6 месяцев на дальние пастбища, ему выдавалась циновка для сна, а единственной пищей служило молоко верблюда, которое он пас. Если через год мальчик и верблюд возвращаются домой живыми и здоровыми, родители ребенка устраивают праздник, где объявляют, что он успешно прошел испытания и может как настоящий мужчина присоединиться к своим старшим братьям. Я поинтересовался у моего нового друга, который переводил нашу беседу на арабский язык, не знает ли он что-нибудь о наличии исторических объектов в районе, окружавшем их оазис, и тут же я поведал ему историю с генералом Роммелем. Он ответил, что слышал о Роммеле и даже в школе об этом говорили, но где эти базы, он не знает. Однако он видел, как жители их оазиса на верблюдах куда-то уезжали и возвращались, нагруженные кирпичами и железными конструкциями для крепления своих жилищ и крыш для шатров. Я попросил его узнать у соседей хотя бы об общем направлении и расстоянии до того места, откуда те привозили стройматериалы. Утром, когда мы собирались уезжать из этого гостеприимного оазиса, ко мне подбежал мой вечерний друг и сообщил, что караван верблюдов с материалами пришел с юго-запада, и шли они домой полдня. В джипе мы с шефом проанализировали эту информацию, сверились с официальной картой, выданной нам в министерстве и мною добытой немецкой картой из архива, и пришли к выводу, что наш объект находится от нас на расстоянии 40 миль. На очередной остановке я известил сопровождавшего нашу группу ливийского инженера Умеда о ранее согласованном в Триполи посещении исторического артефакта. Мой шеф разложил на капоте карту, где, наряду с линией нашего маршрута, мы проложили маршрут к участку, находившемуся в 40 милях от места, где мы остановились. Во избежание проблем в связи с наличием у нас немецкой карты со свастикой и значками, указывавшими на расположение немецких баз и аэродромов, мы решили никому не показывать и не напоминать о ней. Тут же на стоянке состоялось краткое совещание наших экспертов и сопровождавших нас специалистов-ливийцев из Министерства индустрии, которые по радиотелефону сообщили руководству в Триполи о временном изменeнии основного маршрута с целью посещения исторического объекта. Мы двинулись в нужном направлении, и где-то через час я почувствовал, что мы едем не по песку, а по твердой поверхности. Вскоре мы выехали на огромную площадь, усеянную многочисленными небольшими дюнами весьма разнообразной формы, крупными и мелкими засыпанными песками каменными постройками и зданиями. Мы с шефом радостно переглянулись — наконец мы прибыли на основную военную базу одного из самых талантливых и мудрых военных генералов Третьего рейха Эрвина Роммеля (по прозвищу «Лис пустыни»), который в 1942 году во главе до зубов вооруженного корпуса прибыл в Триполи для защиты итальянских войск, терпевших поражение от британской армии. Будучи великолепным военным стратегом, Роммель разместил на ключевых участках пустыни свои базы и аэродромы, оснащенные самыми мощными в мире видами вооружений, блестяще проявивших себя в ходе победоносного блиц-крига третьего рейха на европейской арене. В список вооружений в составе т.н. Африканского корпуса генерала Роммеля входили самолеты «Юнкерс», «Мессершмит», быстроходные танки «Панцирь», крупнокалиберная артиллерия и моторизированная пехота. Роммель нанес ряд крупных поражений войскам Британии. В 1943г. его вызвали в Берлин, а в 1944 г. он был казнен за измену фюреру. Так закончилась жизнь одного из боевых генералов третьего рейха Эрвина Роммеля.
Теперь, спустя много лет, мы здесь в пустыне, на территории его базы, можем легко рассмотреть и даже потрогать остатки былой военной мощи Германии. Обходя это кладбище когда-то страшных машин и видя многочисленные все еще сохранившиеся надписи на немецком языке и знаки свастики на фюзеляжах самолетов и танках, я вспомнил свое детство 1942-1943 гг., когда мы (мама и нас четверо детей) оказались в оккупированном немцами городке на Северном Кавказе. Для нас, мальчишек 7-8 лет, война казалась игрой, мы не боялись немцев, бегали за ними, выпрашивая еду, в общем дружили с ними. К нам они относились очень дружелюбно, видимо считая нас беспризорниками, снабжали нас едой, конфетами и даже деньгами, разрешали нам лазать по танкам и орудиям когда они их чистили или ремонтировали. Нам особенно нравилась вращающая гаубица любовно называемая немцами “Ванюша” в противовес советской “Катюши”. Все увиденное в пустыне всколыхнуло мою память детства, а ведь прошло более 35 лет!
Недалеко мы заметили несколько верблюдов и бедуинов, которые во всю старались отпилить броневую плиту с боковой стенки танка Панцырь. Врял ли вам это удастся — подумал я — немцы установили эти плиты насмерть. Мы с шефом обошли это кладбище останков былой славы германского оружия и сделали много снимков. Мне лишь удалось найти несколько немецких монет, жетонов и полусгнившихся лычек и портсигар, который я случайно обнаружил в одной из кабин юнкерса. Все остальные более менее ценные артифакты на этом историческом объекте были либо уничтожены, либо увезены на верблюдах, поскольку военная база находилась на перекрестке караванных путей из Судана, соседнего Египта и республики Чад. Единственно, что хранила еще эта база в Ливийской пустыне это память о боях легендарного воина пустынь — генерала Эрвина Роммеля.
На следующий день наш караван, наконец, прибыл на конечный пункт назначения — к подножию горы Джебел Уайнат, где заранее для нашей геологической группы был построен оборудованный полевой лагерь, где уже находились члены военизированной охраны для его защиты и обеспечения безопасности персонала на случай возможного нападения повстанческих банд, проникающих на территорию Ливии из находившихся рядом Чада и Судана. По радио мы уже услышали, что в Чаде повстанцы захватили в заложники несколько французских технических специалистов, работавших в стране. Нас это, конечно, очень нервировало. Расстояние от лагеря до уранового месторождения, находившегося в районе Бесистских гор, почти на границе с Республикой Чад, составляло около 100 км. Каждый день в течение недели мы выполняли маршруты на месторождение, вооружившись тяжелыми свинцовыми контейнерами для взятия проб, счетчиками Гейгера-Мюллера для регистрации и учета уровня радиации и специальными свинцовыми накладками для защиты от радиации особо уязвимых участков тела. Мы определили, что уже при подъезде к месторождению радиационный фон превышал допустимый в несколько раз. Во избежание риска заражения нашим троим спецам по урановому сырью и шефу приходилось заранее по карте намечать места осмотра и отбора проб и образцов пород, как можно быстрее отбирать их в поле и срочно покидать зону заражения. Такая операция проводилась каждый раз при посещении месторождения.
Где-то за два дня до окончания исследований в лагере произошло ЧП. Во время ужина мы услышали несколько выстрелов недалеко от лагеря. Через некоторое время охранники буквально втащили в палатку человека, явно не африканца, который не мог стоять на ногах, выглядел как бомж, крайне изможденный и шепотом повторял «воды, воды» на французском языке (мои знания французского были достаточны для кухонного разговора). Мы попросили охрану срочно отвести его в палатку — медпункт, напоить, накормить и оказать необходимую медицинскую помощь. Затем я и руководитель ливийского персонала Умед отправились в медпункт для допроса прибившего к нам француза. Несмотря на языковые барьеры, картина с беглецом прояснилась. Имени его я не заполнил — не то Карл Будие не то Карл Бадиер. Пять французских специалистов выполняли контрактные работы на территории Чад. Одна из повстанческих группировок захватила их в качестве заложников и требовала от Франции за них выкуп, и в течение нескольких месяцев они содержались в ужасных условиях, в тюремной яме, в ожидании решения своей судьбы. Нашему собеседнику это надоело — он нашел способ выползти из ямы, улизнуть в пустыню, пересечь ливийскую границу и укрыться в Бесистских горах, где находилось наше злополучное месторождение, и, видимо, по нашим следам направился к нам. Умед по радиотелефону известил свое начальство о спасенном французе и попросил сообщить об этом посольству Франции в Ливии. В своей палатке мы посовещались и решили, что если француза планируют забрать из лагеря на вертолете, то мы обратимся с просьбой к ливийской стороне, посольству СССР в Ливии и посольству Франции в Ливии, чтобы вместе с французом в Триполи была доставлена советская группа геологов. Через сутки мы получили согласие. Сразу же быстро проверили надежность и безопасность хранения радиоактивных проб и образцов пород уранового месторождения в цинковых контейнерах, поставили на них пробы и загрузили все на джипы, которые под охраной должны доставить в Триполи. Честно говоря, нам не очень хотелось повторять свой маршрут по пустыне. В конечном итоге почти так и вышло: вместе с героем-французом нас на вертолете доставили в Куфру, затем на нем же — в Бенгази, где после теплого с нами прощания француз ушел к своим. Из Бенгази на самолете мы вернулись в Триполи.
Юрий ПРИЗОВ
Об авторе: В 90-е годы бежал из Союза и стал невозращенцем. С момента эмиграции в США до выхода на пенсию работал переводчиком в компании EXXON—MOBIL
DIRECTV & AT&T. 155 Channels & 1000s of Shows/Movies On Demand (w/SELECT Package.) AT&T Internet 99 Percent Reliability. Unlimited Texts to 120 Countries w/AT&T Wireless.
Call 4 FREE Quote- 1-855-972-1400
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
