100-летию Лидии Корнеевны Чуковской посвящается (1907 — 1996 гг.)
«Были казни, были бури,
И среди переполоха
В жизни и литературе
Вы — как целая эпоха».
В. Корнилов
«Сегодня вы приговорили меня к высшей для писателя мере наказания — несуществованию в литературе, — сказала 9 января 1974 года Лидия Чуковская, когда её исключали из Союза писателей. — Не забывайте, в ваших руках только настоящее и отчасти прошлое. Но есть ещё и будущее».
Чуковская не ошиблась: отнять у неё будущее было не в их силах.
Лидия Корнеевна родилась в Петербурге. Отец — Корней Чуковский, мать — Мария Арон-Беровна (Борисовна), урождённая Гольдфельд.
У Лиды было счастливое детство. Когда ей исполнилось 5 лет, семья переехала в Куоккала, дачную местность, принадлежавшую Финляндии, ныне посёлок Репино. Там постоянно жил известный художник Илья Репин — друг Чуковского. По воскресеньям к отцу из Петербурга приезжали писатели, поэты, художники, артисты. В своём доме Лида встречала Шаляпина, Маяковского, Андреева, Короленко… После 1917 года семья переехала в Петроград, где Лидия училась в гимназии, а затем посещала словесное отделение Государственных курсов при Институте истории искусств, а также курсы стенографии. Отец работал в издательстве «Всемирная литература», основанном Горьким, и в юности Лидии посчастливилось слышать и видеть Блока, Гумилёва, Горького, Зощенко, Каверина и др.
Летом 1926 года произошло событие, которое повлияло на всю её жизнь. Лидию, студентку 2-го курса, арестовали по обвинению в составлении антисоветской листовки и сослали в Саратов. Благодаря ходатайству отца, она провела в ссылке 11 месяцев. Родина не забыла проступок 19-летней девушки, и потом это «дело» многократно всплывало в КГБ в 1948, 1951, 1955, 1956, 1966, 1967 годах. Чуковская вернулась из ссылки и поступила на работу в Ленинградское отделение «Детиздата», возглавляемое Самуилом Маршаком, которого с её отцом связывала давняя дружба.
Много лет спустя (в 1957 году), 70-летний Маршак так поздравит 75-летнего Чуковского:
«Корней Иванович Чуковский,
Прими привет мой маршаковский.
5 лет, 6 месяцев, 3 дня
Ты прожил в мире без меня,
А целых 7 десятилетий
Мы вместе прожили на свете».
В 1929 году Лидия выходит замуж за историка литературы Цезаря Самуиловича Вольпе. В 1931 г. у них родилась дочь Елена. Но брак распался, и в 1933 г. Чуковская вышла замуж вторично.
Её второй муж — Матвей Петрович Бронштейн (1906 — 1938 гг.), талантливый физик, доктор наук. Он также писал научно-популярные книги, одна из которых — «Солнечное вещество». Дарственная надпись жене от 21 апреля 1936 г. гласит: «Дорогой Лидочке, без которой я никогда не смог бы написать эту книгу».
Репрессии,
репрессии…
Счастливая совместная жизнь продолжалась недолго, приближался роковой 1937-й. В августе 1937 Бронштейна арестовали за якобы антисоветскую деятельность. Ходатайства крупных учёных — Иоффе, Вавилова, Тамма, а также Чуковского, Маршака — не возымели никакого успеха. 18 февраля 1938 года суд, который заседал с 8 часов 40 минут до 9 часов, за 20 минут признал вину Бронштейна, еврея, беспартийного, и приговорил его к высшей мере наказания — расстрелу. В 1957 году Чуковская получила справку о посмертной реабилитации мужа за отсутствием состава «преступления». А тогда ей сообщили, что Бронштейн осуждён на 10 лет «без права переписки». Для Лидии началось «хождение по мукам» — по тюрьмам.
«Я шла к Неве припомнить ночи,
Проплаканные у реки.
Твоей гробнице глянуть в очи,
Измерить глубину тоски.
О, как сегодня глубока
Моя река, моя тоска»!
1939 г.
В очереди около страшной тюрьмы «Кресты» горе сблизило Лидию с Анной Ахматовой, единственный сын которой находился там же в заключении.
В то время люди не только боялись писать, говорить, но даже и думать о происходящем. Анна Ахматова читала свои стихи и рукописи тут же сжигала. Чуковская понимала, как важно сохранить эти материалы для истории, для потомков. Она колебалась между страхом обыска и необходимостью записывать каждое слово поэта. Пересиливало чувство долга. Разговоры она записывала, а стихи Ахматовой запоминала. В 1976 — 1980 гг. на Западе вышел трёхтомник Чуковской «Записки об Анне Ахматовой».
А в 1964 году, по просьбе Ахматовой, Лидия Корнеевна составила её сборник стихов «Бег времени», оказавшийся последним прижизненным изданием Анны Андреевны.
В 1940 году Лидия узнаёт правду о судьбе мужа.
«Куда они бросили тело твоё? В люк?
Где расстреливали? В подвале?
Слышал ли ты звук
Выстрела? Нет, едва ли.
Выстрел в затылок милосерд:
Вдребезги память.
Вспомнил ли ты тот рассвет?
Нет. Торопился падать».
1956 г.
В сентябре 1937 года была разгромлена детская редакция Маршака, арестованы многие редакторы и авторы. Чуковской «повезло»: в ту ночь, когда за ней пришли, она уезжала в Москву хлопотать о муже. Друг Бронштейна, Герш Исаакович Егудин, предупредил Лидию об опасности, и она скрывалась в Киеве у родителей мужа.
«Софья Петровна»
Зимой 1939 — 1940 г. после двухлетнего стояния в тюремных очередях, по свежим следам событий Чуковская пишет повесть «Софья Петровна». После гибели Бронштейна она хотела, «чтобы винтик за винтиком была исследована машина, которая превращает полного жизни, цветущего и деятельного человека (31 год) в холодный труп, чтобы ей (этой машине) был вынесен приговор».
Главная героиня повести — мать, у которой тюрьма забрала единственного сына. Это простая женщина из тех людей, которые безгранично верили советской власти: «У нас зря не посадят». И в то же время мать уверена в невиновности собственного сына. А то, что сын в тюрьме, — для неё страшное недоразумение. Софья Петровна не может совместить две правды и теряет рассудок.
«Я пытаюсь отобразить такую степень отравления общества ложью, которую только можно сравнить с отравлением армии газом», — пишет Чуковская. «Софья Петровна» для неё «не столько художественное произведение, сколько свидетельские показания» (для потомков).
Судьба повести тоже драматична.
Единственный экземпляр рукописи с риском для жизни сохранили друзья Чуковских в блокадном Ленинграде. Впервые «Софья Петровна» была издана с купюрами в Париже в 1965 году под названием «Опустевший дом». А в 1966-м она без купюр опубликована в США, в «Новом журнале». Повесть переведена на многие языки мира: английский, французский, немецкий, шведский и др. И только после 1987 года она была опубликована в России, когда писательнице было уже за 80. В Америке же повесть оценили очень высоко, и она находится в списках рекомендованной литературы для студентов, изучающих русский язык. (Наша внучка, студентка, недавно читала «Софью Петровну» на английском и, потрясённая, проплакала всю ночь.)
Другая повесть «Спуск под воду» (1951 — 1957 гг.), рассказывающая о борьбе с «космополитами», то есть об организованной властями вспышке антисемитизма и о сталинском терроре, тоже вышла только на Западе, в СССР — нет.
Всю жизнь Лидия Чуковская писала стихи. Только в 1978 году они выйдут в сборнике «По ту сторону смерти».
«Уже разведены мосты,
Мы не расстанемся с тобою.
Мы вместе, вместе — я и ты,
Сведённые навек судьбою.
Мосты разъяты над водой,
Как изваяния разлуки.
Над нашей, над твоей судьбой
Нева заламывает руки».
1940 г.
«…И напечатана
Чуковская»
Война застала Чуковскую в Москве, где она находилась после тяжёлой операции. Сначала Лидия вместе с дочерью и трёхлетним племянником эвакуировались в Чистополь. Маршак (её добрый гений) помог ей, больной и ослабленной, выбраться из холодного и голодного Чистополя. В декабре 1941 г. Корней Иванович пишет Самуилу Яковлевичу: «Я благодарю Вас и Софью Михайловну (жену Маршака) за дружеское отношение к Лиде. Без Вашей помощи Лида бы не доехала до Ташкента. Этого я никогда не забуду».
Чуковская помогла в свою очередь эвакуироваться в Ташкент Анне Ахматовой.
В 1943 году Лидия Корнеевна вернулась в Москву, занималась редакторской и литературно-педагогической деятельностью.
В период «оттепели» ей разрешили напечатать некоторые критические статьи. Один из литераторов даже откликнулся на это эпиграммой:
«Не день сегодня, а феерия,
Ликует публика московская:
Открылся ГУМ, закрылся Берия
И напечатана Чуковская».
В 60-е и начале 70-х Чуковская выступает против беззаконий, творимых властями, в защиту оболганных, против травли Даниэля и Синявского, Пастернака, Сахарова, Солженицына. Во время процесса над Синявским и Даниэлем (1966 г.) она обратилась с открытым письмом к участвовавшему в травле писателей М. Шолохову: «Идеям следует противопоставлять идеи, а не тюрьмы и лагеря»…
«Процесс
исключения»
Но «оттепель», названная так с лёгкой руки Ильи Эренбурга, быстро заканчивается, и статья «Гнев народа» в защиту Пастернака, Солженицына и Сахарова стала поводом для её исключения из Союза писателей. На заседании правления Союза, которое Войнович назвал «мафией единомышленников», Чуковскую обвинили в том, что она «погрязла в антисоветском болоте», припомнили публикации на Западе, выступления на радио Свобода и т. д. Причём исключили её не только из СП, но и из семьи Чуковских. Например, писали, что у Чуковского трое детей, не упоминая Лиду.
В 1986 году Лидию Корнеевну избрали членом Баварской Академии Наук, а на родине уже 15 лет её имя было под запретом. В «Сборнике воспоминаний о Корнее Чуковском» и в книге «Творчество Корнея Чуковского» имя дочери, автора этих книг, тщательно вымарано. И только летом 1987 года, как пишет Лидия Корнеевна в автобиографии, у неё появилась надежда: «Дом Чуковского — музей, организованный мною, моими друзьями и моей дочерью в Переделкино, уцелеет после попыток выселить нас с дочерью, вывезти уникальную библиотеку и картины знаменитых художников…»
Одна из последних книг писательницы — «Процесс исключения», в которой рассказывается о её правозащитной деятельности.
Нельзя не упомянуть и такой факт. Когда Чуковские во время гонений на Солженицына предоставили ему свою городскую квартиру и дачу (статья В. Островского «Чукоккала»), примерно в то же время (декабрь 1965 г.) Солженицын, живя в семье еврейки, потерявшей в застенках мужа-еврея, заканчивал антисемитскую книгу «Евреи в СССР и в России» — первый набросок «200 лет вместе».
В 1982 году писатель-диссидент, живший в то время в Париже, Виктор Некрасов из парижской студии радио Свобода, поздравляя Лидию Корнеевну с её 75-летием, сказал о ней:
«Не так много есть на свете людей, к которым я относился бы с таким уважением и даже поклонением. Она не только человек кристальной честности и порядочности. Этого мало. Есть ещё в ней редкое в среде советской интеллигенции качество — смелость. Быть смелым, ничего не боящимся советским писателем — это почти нонсенс. А вот она такая».
А также исключённый из Союза писателей Владимир Корнилов пожелал ей:
«Знаю, Лидия Корнеевна,
Как нерадостно и трудно
Так стараться ежедневно,
Ежечасно и — минутно.
Но за долгую невзгоду
Пусть расплатится бездарность,
А высокий гнев народа
Обратится в благодарность».
Использованы материалы сайта «Отдав искусству жизнь без сдачи» www.chukfamily.ru
Оцените пост
(голосовало: 2, средняя оценка: 2,00 из 5)
Загрузка...
