Константин Боровой: «Мы боролись с Путиным с самого начала»
Имя Константина Борового стало известно в начале 1990-х — сначала как бизнесмена, а потом — как политического и общественного деятеля. С тех пор прошло почти 30 лет, но Константин Натанович по-прежнему занимается политикой. 30 июня ему исполнится 70 лет, и незадолго до этой круглой даты наш корреспондент побеседовал с известным российским оппозиционером.
— Константин Натанович, ваш отец был математиком. А вы сами решили стать математиком или это было желание вашего отца?
— Я это решил сам: поступил в математическую спецшколу и по ее окончании попробовал поступить на мехмат МГУ, но тогда была довольно активная антисемитская кампания, поэтому у меня даже не приняли документы.
— Но позже вы все же окончили мехмат МГУ.
— Где-то через пять лет закончилась антисемитская кампания, которая нанесла мехмату МГУ слишком большой ущерб: наша математическая школа многое потеряла, поэтому основных антисемитов просто «отодвинули».
— Вам приходилось ощущать антисемитизм на собственной шкуре?
— Я думаю, вы понимаете, что в России человек с отчеством Натанович — не просто еврей, а «жидовская морда» и все прочее. Естественно, приходилось с этим сталкиваться, и меня много раз не принимали на работу. Было много и других проявлений антисемитизма.
— Кто вы сегодня — политик, общественный деятель, предприниматель?
— Сейчас в России предпринимательская деятельность просто невозможна, хотя мне удается осуществлять какие-то проекты, но они очень небольшие. Я вынужденно занимаюсь политикой, а мои большие экономические проекты были очень давно остановлены.
— Вы стали известны в СССР в начале 1990-х, когда создали и возглавили Российскую товарно-сырьевую биржу. Почему вас заинтересовало именно это направление деятельности?
— Биржа создавалась как организация, помогающая кооперативам. Во всяком случае, вначале. Это была особая форма совместной деятельности многих кооператоров. После того как появилась возможность развивать это направление, уже возникла чисто биржевая деятельность.
— Вы упомянули кооперативы. Они, как известно, достаточно быстро прекратили свое существование. Чем это было вызвано?
— Вы знаете, я читаю лекции по этому поводу. О том, как в 1987 г. на основании Закона о кооперативах в СССР начала развиваться предпринимательская деятельность. Но существовали большие ограничения, и некоторыми видами деятельности просто нельзя было заниматься. Затем, уже в 1990-е гг., появился Закон об акционерных обществах и возникла возможность создавать предприятия в иной форме, а не только в кооперативной.
— Как вы сегодня, спустя много лет, оцениваете правление Бориса Ельцина?
— Я думаю, что это время нужно называть коротким периодом демократизации России, на протяжении которого существовали различные формы политической деятельности: создавались партии, можно было не только выступать и делать заявления, но и конкурировать с властью. Тогда власть не являлась «священной коровой», а ее можно было критиковать, чем очень пользовались оппоненты Ельцина. В октябре 1993-го была осуществлена попытка остановить такое демократическое развитие, а Борису Ельцину хватило сил и мудрости, чтобы противостоять этой попытке переворота. После чего в том же 1993 г. была принята демократическая конституция. Она действовала еще семь лет — до появления Путина, и весь этот период можно назвать демократическим. Естественно, были и недостатки, существовали претензии к крупным предпринимателям, которые пытались влиять на власть, но это были не олигархи и не члены правительства. Главное — была конкуренция, когда разные предприниматели организовали различные СМИ, конкурировавшие между собой. Сегодняшняя пропагандистская кампания в тех условиях была просто невозможна.
— Большой претензией к Ельцину является проведение приватизации, в результате чего появились олигархи, которые за копейки скупили мощнейшие государственные предприятия и очень быстро обогатились. Как вы оцениваете этот аспект деятельности команды Ельцина?
— Я наблюдал этот процесс ваучерной приватизации, которая тогда проводилась непосредственно на бирже. В нем было много недостатков, но действительно многие граждане получили возможность и право стать владельцами предприятий. Наиболее типичный пример — это Олег Дерипаска, который потом стал самым богатым человеком России (наша беседа проходила до того как в результате введения западными странами санкций против ряда крупных российских предпринимателей Олег Дерипаска понес значительные материальные потери. — Е. К.). У меня на бирже он был не очень богатым студентом. Там существовала брокерская контора, где работали несколько человек, которые тратили приобретенные ресурсы не на девушек, а скупали ваучеры и приобретали на них предприятия. Многие предприниматели, которых тогда стали называть «новыми русскими», вели себя совершенно иначе, чем сегодняшние: работали и тратили эти средства. Олег Дерипаска для меня — очень типичный пример: студент, который, насколько я знаю, даже не всегда обедал и пытался создать крупные предприятия. И это ему, в общем, удалось. А то, что говорят обыватели и как их сегодня называют, «ватники», что кто-то нечестно приобретал предприятия… Да, были и такие случаи.
— Речь идет не о том, что приватизация прошла нечестно. Просто тогда существовали такие правила игры, которые сегодня кажутся не совсем справедливыми, но в то же время тогда никто не нарушал законов. Давайте вернемся к вашей политической деятельности. Почему вы начали ей заниматься?
— Возникновение кооперативов дало возможность заниматься свободной предпринимательской деятельностью. Это было проявление настоящей экономической свободы. Поэтому стало интересно не просиживать штаны где-нибудь на кафедре, а заняться собственным делом, создать его. Тогда я создал довольно крупный кооператив, который находился рядом с офисом Артема Тарасова, и у нас появилась возможность легально зарабатывать большие деньги, создавать предприятия, заниматься бизнесом. В начале моей работы на бирже я создал несколько десятков предприятий в самых разных областях…
— В 1992 г. вы также создали Партию экономической свободы, которая существовала до 2003 г. Насколько эффективной была эта политическая организация?
— Партия экономической свободы была эффективной. Она была в чистом виде либеральной в плане программы и устава — такой эталон и образец настоящей последовательной либеральной партии. Она возникла сразу после того как был подавлен путч ГКЧП, а предприниматели и биржевые брокеры вышли на улицу и совершенно однозначно заявили о том, что будут противодействовать этому перевороту. Это было политическое действие: мы тогда пронесли огромный флаг через центр Москвы, несмотря на танки. В общем, это стало запросом времени — создать политическую партию предпринимателей.
— Долгие годы вашей соратницей и единомышленницей была Валерия Ильинична Новодворская. Какой она вам запомнилась?
— Мы познакомились с ней в начале 1990-х, и Лера просто стала членом семьи. Мы начали с ней вместе работать, взаимодействовать и заниматься просветительской деятельностью, а в последние годы ее жизни мы выступали в социальных сетях. Наше активное сотрудничество началось тогда, когда против Валерии Ильиничны возбудили уголовное дело за «националистическую деятельность». Тогда была война в Чечне, против которой выступала не только Новодворская, но и я. Ее пытались обвинить в ненависти к русскому народу, хотя это была просто антивоенная деятельность. В 1995 г. мы все-таки победили, а те, кто пытались заставить ее замолчать, проиграли.
— В 2013 г. вы создали новую партию — «Западный выбор». Расскажите, пожалуйста, о ней.
— Партию экономической свободы практически запретили. Мы провели два съезда, однако Министерство юстиции РФ по каким-то формальным признакам отказалось нас регистрировать. Это уже был период правления Путина, когда началась борьба с независимыми СМИ и с независимыми политиками. Партия «Западный выбор» возникла в связи с существовавшим общественным запросом: эту инициативу поддержали несколько тысяч граждан. В условиях отсутствия свободы и демократии это стало очень сильным и смелым действием для разных людей. Поскольку у меня была Партия экономической свободы, а у Валерии Ильиничны — партия «Демократический союз», то мы решили создать новую партию с таким говорящим названием — «Западный выбор». И нас фактически зарегистрировали — и устав, и программу, хотя они были очень радикальными. После того как мы начали делать резкие заявления по Украине, проводить митинги и пикеты, партию практически запретили.
— Как вы восприняли приход к власти Владимира Путина?
— В 1999 г. я был депутатом Государственной думы и в сентябре, когда начались взрывы жилых домов, провел в парламенте пресс-конференцию, где обвинил Путина и ФСБ в этих преступлениях. На сей счет были свидетельства и доказательства. Ко мне тогда обратился Борис Березовский. Мы с ним встретились, и он стал мне доказывать, что я ошибаюсь в том, что взрывы домов организованы ФСБ. Тогда же НТВ фактически наложило запрет на мои выступления. Мне об этом рассказал Гусинский. Потому что я, по его словам, был недостаточно патриотичен. Новодворская тоже очень резко выступала против выбора чекиста сначала на должность премьер-министра, потом и президента России. Мы боролись с Путиным с самого начала, потому что было понятно, чем это все закончится. Я даже написал статью «Демократия в штатском». Вы знаете, есть такой термин «искусствовед в штатском», связанный с чекистами. «Демократия в штатском» — статья о том, что чекисты избрали новую тактику, в соответствии с которой они изображают из себя демократов и рвутся во власть. Речь шла и о Путине, и вообще о чекистах во власти, и о попытках Евгения Примакова приобщиться к власти. Тут не было никаких сомнений и было ясно, что все закончится узурпацией власти.
— Вы были активным противником войны в Чечне. Почему до сих пор бóльшая часть российского общества считает, что тогда все было сделано правильно? Это заслуга госпропаганды?
— Фактически с 2000 г. начала действовать мощная пропаганда. На это тратились огромные деньги, и в сегодняшних условиях оценивать адекватность мнения россиян неправильно, потому что оно скорректировано и извращено этой пропагандистской кампанией. Известный французский писатель Андре Жид в 1936 г. еще до Лиона Фейхтвангера посетил Советский Союз и произнес такую фразу: «С советскими людьми неинтересно разговаривать. Достаточно поговорить с одним, чтобы понять, что думают все остальные». Тогда пропагандистская технология действовала вовсю, а СМИ контролировались коммунистами, и просто невозможно было свободно высказывать свое мнение. Как и в сегодняшних условиях, когда даже выступления в социальных сетях иногда рассматриваются как антигосударственная деятельность, в результате чего люди оказываются в тюрьмах. В начале советского периода многие коммунисты-экономисты выступали против прекращения НЭПа, за какие-то разумные решения. И против них в 1928 г. был развернут первый политический процесс — «дело Промпартии», после чего даже намек на оппозиционную деятельность воспринимался властью как преступление. После 1934 г. начались массовые репрессивные процессы против самих коммунистов, позиции которых не совпадали с генеральной линией партии. В сегодняшних условиях пропаганда извратила сознание людей, поэтому многие граждане РФ спокойно воспринимают преступления, которые совершаются властью в Украине, в Сирии, в Грузии, в Молдове… Это считается важным (с точки зрения пропаганды) элементом войны с США. Это — сегодняшняя позиция пропагандистской кампании. Даже война в Украине и аннексия Крыма рассматриваются как противодействие Америке.
— В чем успех популярности украинской темы на российских федеральных каналах? Почему у зрителей не наступает усталость от ее муссирования?
— Я занимаюсь исследованием этой российской пропагандистской кампании и хочу сказать, что она построена очень профессионально. В ней используются современные методы воздействия на массовое сознание. В начале этой кампании они даже позволяли себе использовать «технологию 25-го кадра» и нейро-лингвистическое программирование. Чтобы граждане принимали факт того, что силовики находятся у власти, чтобы граждане боялись и «прижимались» к власти, необходимы эти действия и военные пропагандистские установки. Это делается, чтобы поддерживать имидж Путина как защитника граждан России. Пропаганда настолько профессиональна, что даже воздействует на инстинктивные установки. Гибель детей в сознании любого человека — это трагедия, и он готов их защищать и спасать, но массовая гибель сирийских детей или массовая гибель детей или молодых людей в Украине воспринимается нынешним обществом и современными «ватниками» как нормальное действие. В результате этой войны Россия не позволяет подчинить себя, говоря советскими штампами, «американскому империализму». Аннексия Крыма описывается пропагандой как действие, предотвратившее размещение враждебных России военных сил НАТО в Черном море. Этой кампанией занимаются тысячи людей: психологи, сотрудники спецслужб. Существуют центры массового воздействия — «фабрики троллей». Я даже как-то случайно оказался на подобной «фабрике», где 150 рабочих мест, на которых в три смены работают «тролли». Там висят огромные телеэкраны, на которых сообщаются последние установки. Потом они транслируются в разные социальные сети и на различные информационные ресурсы. Это очень дорогая деятельность, которая, как вы знаете, дает результаты, необходимые Кремлю и современной российской власти.
— А как вы оцениваете роль Русской православной церкви в современной России?
— Одна из составляющих современной российской идеологии — это так называемый патриотизм, который в действительности ближе не к любви к родине, а к нацизму и фашизму. РПЦ попыталась использовать этот инструмент для усиления своего влияния и стала идеологическим центром. Вы знаете заявление Патриарха Кирилла о том, что «права человека — это западные выдумки, которые совершенно не нужны России». Церковь поддерживает все пропагандистские установки и, безусловно, их умножает. РПЦ сегодня рассматривается как идеологический отдел или часть идеологического отдела. Но когда влияние Церкви чрезмерно усиливается, то ее немного «тормозят».
— Вас давно нет на телевидении. Вы входите в так называемый «черный список» федеральных каналов?
— У них это называется «стоп-лист». Он существует на многих каналах, но в обход его меня пару лет назад приглашали на телеканал «Звезда», на РЕН-ТВ и на ТВЦ. Они пытались меня использовать в качестве пропагандиста либо слабого оппонента в дискуссии с пропагандистами, но довольно быстро убедились в том, что это невозможно. То же самое происходило и с Новодворской: ее пытались использовать и превратить в «пугалку», но поскольку к ее словам многие прислушивались, как и к моим, то скоро стало ясно, что использовать нас в пропагандистских целях не удастся.
— Чем, по-вашему, был вызван ввод российских войск в Сирию?
— Путин таким путем пытается начать диалог с Западом. Первоначально это выглядело (и об этом откровенно говорили кремлевские пропагандисты) как призыв к проведению подобия Ялтинской конференции, на которой мир был бы разделен между Россией и Западом на «зоны влияния». Путин об этом откровенно говорит, даже про Украину, которая, по его мнению, является зоной влияния России, и попытка остановить РФ в ее стремлении влиять на Украину может закончиться для Запада ядерной войной. Это такая идеологическая установка, которая позволила или вынудила Путина искать пути создания конфликтов и конфликтных зон, ради которых Запад пошел бы на переговоры с Россией. О «зонах влияния» уже мало кто говорит, но еще была концепция многополярного мира, которую очень любил Евгений Максимович Примаков, хотя это та же концепция деления мира на зоны влияния — советскую или российскую и западную. Естественно, все это –формы политики XIX и XX, но не XXI века.
— Может ли скандальная история с отравлением Сергея Скрипаля и его дочери стать той последней каплей, которая переполнит чашу терпения Запада?
— Мне кажется, что отравление Скрипаля — это реакция Кремля и российских спецслужб на массовое явление. По существу, спецслужбы РФ в отсутствие идеологии и неограниченных финансовых ресурсов, которые были у них еще несколько лет назад, начали разваливаться. Типичный пример — история сотрудника ФСБ Григория Родченкова, который принимал участие в крупной операции ФСБ по подмене допинговых проб на сочинской Олимпиаде. Родченков просто успел убежать, а другого участника этого процесса, который оказался слишком разговорчивым, просто физически устранили. Разваливаются не только российские спецслужбы, но и их агентурные сети. Агентурная сеть с участием Анны Чапман была создана совсем не для разведывательных целей, а для отмывания денег и перевода значительных средств на Запад с целью инвестирования в западные компании. Один из участников этой сети просто их предал, и таких примеров очень много. Сам Скрипаль — пример того, как сотрудник ГРУ потерял веру в цели, которые перед ним ставила разведка. Он просто сдал информацию на Запад. Отравление Скрипаля — символическое действие, которое должно было показать другим участникам агентурных сетей (а их сейчас очень много — и в США, и в Европе), что российские спецслужбы в состоянии убивать предателей. Использование с этой целью химических отравляющих веществ — обычная практика КГБ: есть много разработок, они проверены и эффективно действуют. Это, насколько я понимаю, была неудачная попытка отравления, но есть очень много примеров «удачных» попыток. Например, случай с Александром Литвиненко — бывшим сотрудником ФСБ, который классифицировался как предатель и которого отравили полонием. Вы, вероятно, знаете, что в РФ принят закон, позволяющий легально преследовать и уничтожать предателей. С точки зрения Кремля, это законные действия.
— Вы — сторонник либерализма. Между тем, в России слово «либерал» — ругательное. Почему либеральная идея полностью дискредитирована в российском обществе?
— Я не думаю, что она дискредитирована: современные системные либералы, которые работают на Путина в правительстве, достаточно эффективны. Во всяком случае, сегодняшнее существование режима связано с тем, что в свое время именно либералы настояли на использовании шведской или норвежской модели накопления доходов от продажи углеводородов. Идея дискредитирована не в большей степени, чем идея демократии. В 1990-е гг. коммунисты и, к сожалению, некоторые СМИ, находившиеся тогда под влиянием консервативных спецслужб, называли демократов «дерьмократами». Сейчас про либералов говорят «либерасты», но это все та же история борьбы за монополизацию власти, за преодоление всех возможных влияний здравомыслия — не столько либеральных в плане экономики, а обычного человеческого здравомыслия, которое сегодня никак не приветствуется Кремлем.
— В российском обществе издавна существовали два главных вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?». Ответ на первый вопрос для вас, похоже, очевиден. А на второй?
— Оппозиционная деятельность в России осуществляется, и об этом свидетельствуют не только заявления, публикации, но и огромное число обвинительных приговоров, а также большое количество политзаключенных. Это деятельность по просвещению российского народа. В 1970–1980-х существовала подобная ситуация, когда действовала достаточно сильная коммунистическая пропаганда, но возникли диссиденты — они говорили правду, и к ним прислушивались граждане, хотя и не могли их открыто поддерживать, это было опасно, как это опасно и сейчас. Но и сейчас прислушиваются к авторитетам — известным писателям, политикам, которые борются с этой властью. Самое главное, что неэффективность монополистического авторитарного управления уже становится понятной самим гражданам, которые на своем желудке и кошельке испытывают неудобства. Как здесь говорят, через холодильник начинают понимать, что сегодняшняя форма власти опасна не только для демократов, диссидентов, «либерастов», но и для простых граждан. Очень многие теряют работу. Даже согласно данным фиктивной статистики Росстата, несколько десятков миллионов граждан РФ сегодня живут за чертой бедности. Даже на фоне пропагандистской кампании происходит некоторое понимание процессов, и вы правильно сказали, что наступает усталость от пропаганды, она очевидна. Сегодня очень редкие мазохисты смотрят телепередачи о том, какая Россия великая, как Путин всех победил. Люди просто отказываются от восприятия пропагандистской машины.
— То есть холодильник в этом споре побеждает телевизор?
— Да, я думаю, что происходит что-то в этом роде.
Евгений КУДРЯЦ
«Еврейская панорама», Берлин
Оцените пост
(голосовало: 6, средняя оценка: 4,17 из 5)
Загрузка...
