Еврейский Мир

А еще у нас есть океанский пролив и знаменитый подвесной мост над ним, названные все тем же, полюбившимся горожанам, помпезным именем. Помните, как замечательно описано строительство этого моста в главе «Сан-Франциско» «Одноэтажной Америки»?

Всех гостей — из Америки ли, Израиля, или России, впервые приехавших в наши края, мы непременно везем на берег пролива «Золотые Ворота», пешком в толпе туристов пересекаем с ними одноименный мост, а потом привозим их в наш знаменитый парк.

В парке мы показываем им местные аттракции: Японский Сад, старую ветряную мельницу, вольер с зубрами… Однако, у наиболее вдумчивых из наших гостей наибольший интерес вызывает огромная поляна, на которой в январе 67-года проходил общеамериканский слет 30-ти тысяч хиппи — «Human Be — In» — «Сбор всех племен».

Зимний слет интересен не только сам по себе, но и тем, что стал генеральной репетицией Лета Свободной Любви в Сан-Франциско — гигантской сходки, собравшей в летний сезон того же 67-го года в городском квартале Хэйт-Эшбори до 100 тысяч «детей цветов».

Январь в наших краях немногим отличается от июня, поэтому зимой в парке происходило примерно тоже, что и через полгода – под летним небом на улицах Сан-Франциско. Участникам обоих слетов раздавалсь бесплатная еда, которая нередко была приправлена главной пищевой добавкой 70-х – ЛСД.

Тысячи людей слушали на открытых площадках своих любимых рок-музыкантов и поэтов, до одури обкуривались травой, и под звуки психоделической музыки, в полном соответствии с именем, под которым это лето вошло в историю, предавались свободной любви там, где заставал их этот прекрасный зов природы.

Новомодный хит сезона зимы-лета 67-го года подхватил тогда весь Сан-Франциско, сделав его своим неофициальным гимном: «Если ты собираешься в Сан-Франциско, не забудь вплести цветы в волосы».

Девушки-хиппи, не дожидаясь этого совета, давно уже ему следовали, вплетая живые цветы и яркие ленты в свои по русалочьи длинные волосы и украшая ими же цветастые платья и сарафаны.

Нижним бельем девушки демонстративно пренебрегали.

Молодых людей, в свою очередь, изобличали драные джинсы-клеши, бороды «а ля мужик рюсс» и обобщенная лохматость.

У обоих полов наблюдалась страсть к живописно изношенной несовременной одежде и к самодельным разноцветным «фенечкам» (“friendship bracelets”) на запястьях и щиколотлах, а кроме того, презрение ко всему, снабженному фирменной этикеткой, то есть, престижному, модно дорогому, и оттого узко доступному.

Именно оттуда, из Лета Свободной Любви 67-го, пошел новый демократический тренд, открывший всем нам свободу одеваться по своему выбору. «Прикид» длинноволосых хиппи, своего рода – антимода, то есть стремление одеться вопреки всем трендам, незаметно сам стал на западе модным трендом. Это уравняло (в одежде) богатых и бедных до такой степени, что одеваться «с иголочки» в развитых странах сделалось просто неприлично.

С тех пор прошло, «протекло, как песок в корабельных песочных часах», 50 лет. И вот летом 2017-го в De Young Museum, расположенном в центре окультуренной части парка, буквально в 15 минутах ходьбы от той самой памятной поляны, открыли ностальгическую выставку “Summer of Love – 50 years” ».

Вообще говоря, именно с этого анонса, напрямую, опустив длинный разгон, и стоило бы, наверное, начать. Ну, раз так написалось, пусть будет. С разгоном.

Итак, музей, выставка.

Когда лет семь назад городские власти решились на реновацию старого музейного здания, прекрасно, кстати, вписанного в парковый ансамбль, – почему-то победил именно этот проект – ни дать ни взять, гигантский лагерный барак неопределенно-мрачного цвета, увенчанный трёхъярусной крематорской трубой. Правда, к дизайну самих выставок этот дорогостоящий архитектурный ублюдок никакого касательства не имеет.

Экспонаты на выставке трогают своей аутентичностью. Субкультура хиппи представлена на ней во всех ее мыслимых и немыслимых проявлениях. Манекены в радужных “психоделического” расцвета одежах 70-х выглядят как ряженные на веселом карнавале. Глаз радуется, глядя на все это этнически (с преобладанием индийских и индейских мотивов) расцвеченное разнообразие. «Девушки Покровского» хорошо бы смотрелись в этой компании.

На специальных дисплеях — аксессуары – от тяжелых «скифских» браслетов до тех самых обручий из бисера, кожи, шнурков, и мулине, которые независимо от пола носят, как уже было отмечено, на запястье и/или щиколотке. Из аннотации можно узнать, что «язык» определяемый цветом этих милейших самоделок, их сочетанием и типом узоров на них, несет в себе определенное информативное послание. Уникальный, чаще всего, любовный код «фенечек», работает на манер «языка веера» у испанских мах 17-го века.

Негромким фоном звучат на выставке миролюбивые гимны «детей цветов», музыкальный манифест их неприятию войны, насилия, границ, страсти к наживе, и… их жизнелюбивому пофигизму. «Strawberry field”, “Love is all you need”, “Feelin’ groovy”…

По всем залам экспозиции развешены подлинные постеры того времени. От выцветших под солнцем 67-го года “make love, not war!” пестрит в глазах. Они являют посетителям главнoe мотто «детей цветов» во всех формах, размерах, и материалах, от ручных вышивок и значков до баннеров размером со скатерть. Еще бросается в глаза постер “Don’t pay any attention to anyone over 30” – Игнорируй любого, кому больше 30.

Но самым интересным экспонатом на выставке были те ее посетители, которые тыча подагрическими пальцами в фотографии кумиров своей молодости, узнавали рядом с ними себя или своих друзей. А групповых снимков — с легендарным рок-гитаристом Джерри Гарсиа, нежноликим Скоттом Маккензи, автором той самой песни о Сан-Франциско, мятежным поэтом-битником Алленом Гинзбергом, или никому дотоле неизвестной Дженис Джоплин, было на выставке без счета.

Эти люди, узнававшие себя на снимках 67-года, пришли на встречу со своей юностью. Согнутые жизнью женщины были все еще живописны на самый что ни на есть хиповый манер: в сборчатых цыганистых юбках или цветастых платьях в пол, с торбами из грубой мешковины через плечо, и пускай с поредевшими и полуседыми, но, наперекор времени, распущенными волосами.

Мужчин жизнь искромсала еще сильней, но и они превратились не в обычных стариков, а скорее, в каких-то старых мальчиков. Большинство их друзей и возлюбленных, неумеренно потреблявших когда-то «расширяющие сознание» психоделики, уже давно в могиле. А эти вот чудом додержались до осени. И не только физически. Дожив до старости, они так и не сделались добропорядочными обывателями. Полвека прошло, а прежняя повадка — осталась.

Хотя и других примеров хоть отбавляй. Юным любителям мороженного марки «Ben & Jerry» может быть невдомек, что два удачливых антрепренера, давшие свои имена многомилионному бизнесу по производству мороженного, провели Лето Свободной Любви в Сан-Франциско. В память об этом свою первую мороженицу они открыли на культовом перекрестке Хэйт и Эшбори. Мы обычно ведем своих гостей отведать там hippie ice-cream под рассказ о городе образца 67-го года.

И эти двое, со временем подавшиеся из хиппи в капиталисты, и те, оставшиеся верными себе, что своей обособленной группкой бродили в тот день по выставке, наверняка, помнят не только причудливо-романтическую, но и другую, изнаночную сторону Лета Любви.

В прежде благополучнейшем районе города из-за страшной скученности (в квартире, сданной одному, проживало через какое-то время до двух десятков человек) развелись полчища крыс, началась вспышка менингита. Свободная любовь, сиречь, свободное от всяких условностей удовлетворение полового инстинкта, привели в многотысячной коммуне к вспышке венерических заболеваний такого небывалого масштаба, что власти вынуждены были открыть рядом со знаменитым перекрестком бесплатную клинику.

Интересно, какими глазами они увидели сегодня себя, тогдашних? Как насчет девиза игнорировать тех, кому за 30? 50 лет назад они страстно исповедовали этику свободной любви и гедонизма. Не обернулось ли это для них печально-одинокой старостью? Однако, не подойдешь, и не спросишь, и поэтому пора покидать мир прошлого, так любовно воссозданный создателями выставки.

Странное двойственное чувство остается после знакомства с субкультурой «детей цветов». С одной стороны — наркотики, неупорядоченный секс, сознательное неучастие в жизни общества, презрительное игнорирование всех его институтов. С другой – жажда самовыражения и свободы — «будь собой, не будь как все», непоказное равнодушие к богатству, миролюбие, ненасилие, практикуемое и во время протестов.

А между тем, есть простой способ разрешить этот когнитивный диссонанс. Сравните мирный протест хиппи 70-х годов с молодежным протестным движением наших дней «Antifa». Костяк его, как явствует из названия, составляют новоявленные борцы с несуществующим фантомом американского фашизма. Один единственный раз, увидев их в деле, вы, отбросив все сомнения, проникнитесь искренней симпатией к длинноволосым безумцам 70-х.

Члены Антифы — все как один, сторонники мира, любви и терпимости, — обвязав физиономии черными тряпками, бросаются на несогласных с их «анти-фашисткими» взглядами сограждан, и безо всяких интеллигентских рефлексий начинают крошить им черепа с помощью бейсбольных бит и велосипедных цепей.

Им все равно, где и против кого претворять в жизнь свои «гуманистические идеалы». На кампусах американских университетов из-за их угроз отменяют одно за другим выступления консервативных писателей, журналистов и политиков.

У входа на ралли Трампа они избивали всех, на ком замечена фирменная красная кепка с ненавистным им лозунгом «сделаем Америку великой опять». В последние две недели они яростно крушат памятники конфедератам по всем городам и весям Америки. Им все равно — где. Им все равно — кого. Им нравится сам процесс насилия и победы над инакомыслящими, над их культурными символами. А куда в будущем направлять священную ненависть молодых погромщиков-антифашистов, будут решать левые элиты, чьими боевыми отрядами все эти Antifa, Black Lives Matter, Democratic Socialists of America, по сути, давно уже являются.

Ознакомившись поближе с сегодняшней практикой борьбы против традиционных американских ценностей, поневоле с нежностью воспомнишь босоногих хиппи, с их невинными фенечками и веночками, с их культом промискуитета и бродяжничества, с их склонностью к восточным философиям и практикам. А главное, с их органической неспособностью к физическому насилию, в том числе, и против представителей общества потребления и традиционной культуры, столь чуждых мятежному духу «детей цветов» полвека назад.

Авторский блог