Неяркая, сдержанная и в то же время величественная красота берегов Немана в окрестностях Каунаса, Друскининкая и Гродно, где я когда-то бывал, возникает в моей памяти неизбежно в красках Микалоюса Чюрлениса и в поэтических интонациях «летящей» графики Стасиса Красаускаса — художников, родившихся в городах на этой реке.
И через много-много лет эти прекрасные места я называю литовским словом «райгардас», как они запомнились моему тогда семилетнему сыну. И вдруг оказалось, что есть другой художник, тоже родившийся на берегах Немана, но видящий окружающий «райгардас» совсем другими глазами. Живопись Ирины Савиной, нашей американской соотечественницы — это рапсодия из ярких цветов и цветовых контрастов, праздник красок, неожиданный ракурс и в то же время изящество формообразующего рисунка; рапсодия, отсылающая зрителя к фольклорным истокам. Сама Ирина говорит: «Я ценю в искусстве мастерство, граничащее с легкой небрежностью, буйство красок, энергию, динамику и размах: все это поражает мое воображение. Хочется экспериментировать».
Путь Ирины Савиной в искусство живописи необычен. Как правило, талант художника проявляется с детства. Ирина же говорит: «Все детство, сколько себя помню, я бегала и прыгала. Шагом ходить я просто не умела. При этом я все время что-то пела — вслух или про себя. В 6 лет меня отправили на учебу в Минск, в Республиканскую школу для одаренных детей. В школе было два отделения — музыкальное и художественное. Я попала на музыкальное. В художественный корпус мы тоже часто заглядывали. Там была своя жизнь: глина, холсты, запах разбавителя и масляной краски. Наши друзья-художники выглядели небрежно, всегда были перепачканы краской». Одиннадцать лет учебы в школе, затем консерватория по классу скрипки. Но музыкантом она не стала. Музыкальное образование привело ее в музыкальную редакцию Гостелерадио Беларуси. Появились собственные сюжеты, собственные программы и документальные фильмы. Все это было увлекательно и интересно. Работа в прямом эфире научила быть собранной, дала необыкновенное ощущение свободы и радости. Она смело начинала новые проекты, писала стихи и статьи об искусстве, много путешествовала и читала.
«Рисовать я всегда хотела, — рассказывает Ирина, — но боялась подступиться. Мне все казалось, что это очень трудно. Однажды открыла Интернет, увидела фотографию маков и срисовала». Это было уже после переезда в Америку. Маки окружающим понравились. Тем временем в Америке достаточно успешно продолжалась ее карьера на телевизионном поприще. А рисование стало своего рода отдушиной. Возможностью высказать то, что накопилось в душе, каким-то иным способом. «Я стала обращать внимание на оттенки, детали, — продолжает Ирина. — Раньше это проходило мимо. Но когда начинаешь наблюдать внимательней за тем, что тебя окружает, видишь то, что раньше не замечала, необычные сочетания красок и форм, видишь все несколько под другим углом, мир открывается по-новому».
Действительно, чем более осмысленным становится процесс творчества, тем интереснее создавать на полотне то, что будут воспринимать как второе «я» художника, отражая его ощущение цвета, его дыхание, музыку души.
Да, музыку, потому что и цветы с нежной пластикой их стеблей, и линии рисунка в абстрактных композициях Ирины — все это ассоциативно продиктовано скрытым музыкальным ритмом, и это, конечно, мостик к ее музыкальному таланту. Ирина Савина нашла себя в живописи уже в зрелом возрасте, тем самым еще раз подтвердив этот эмигрантский феномен. Она считает, что лучшее ее произведение пока еще не создано, а это значит, что она будет продолжать поиск своей собственной дороги к Храму по имени «Искусство». Ибо если дорога не ведет к Храму, то зачем она?
И здесь нельзя не вспомнить Пикассо, который сказал: «Есть художники, которые делают из солнца желтое пятно, но есть и такие художники, которые, благодаря своему умению и уму, превращают желтое пятно в солнце». Или в цветы, как это делает Ирина Савина.
Виталий ОРЛОВ
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
