Обещал в начале каждого обзора сообщать о хороших новостях, но в этот раз обещание придется нарушить. Просто потому, что сегодня главная новость в сфере медиа — то, что закрылся журналTheNewTimes. И это очень плохая новость.
10 лет продолжался эксперимент по выживанию качественного журнала в условиях, в принципе не пригодных для существования качественной прессы. Россия стала не местом для качественной прессы не только потому, что здесь цензура, хотя и поэтому тоже. И не только потому, что в России нет нормального рынка рекламы, и рекламодатель боится давать рекламу в СМИ, которые критикуют власть. Хотя и поэтому тоже. И не только потому, что фактически исчезли все каналы распространения прессы. Хотя и поэтому тоже.
Главный редактор журнала Евгения Альбац объясняет просто: «Деньги кончились». По ее словам, для того чтобы журнал продолжал выходить, нужно было 20 тысяч подписчиков, а их в 2017 году оказалось 6 тысяч. TheNewTimes убила не цензура, а тотальная зачистка политического и экономического полей.
В России никому, или очень мало кому, нужна качественная политическая аналитика, поскольку нет политической конкуренции и нет выборов. А значит, вся эта политическая аналитика не имеет для людей практического применения, да и анализировать при отсутствии автономных политических авторов нечего. В России никому, или очень мало кому, нужна качественная экономическая аналитика, поскольку нет экономической конкуренции, и в ситуации, когда государственный сектор составляет 70% экономики, абсолютному большинству граждан не интересен анализ того, что в этой самой экономике происходит. Именно поэтому там, «у них», тираж WSJ составляет 2 миллиона экземпляров, тираж NYT— миллион, а у нас тираж «Ведомостей» не превышает 75 тысяч, а The New Times вообще умер.
Что же происходит в медиафреническом базисе путинского режима — в телевизоре? Когда Борис Николаевич Ельцин, будучи навеселе, дирижировал немецким оркестром или когда в Ирландии не смог выйти из самолета, чтобы встретиться с местным премьером, мне было неловко за него. А вот когда Путин, будучи абсолютно трезвым, кривляется, предлагая американской журналистке таблетку от русофобии, я испытываю не неловкость, а, пожалуй, удовлетворение от того, что этот человек в очередной раз позорится на весь мир. Это потому, что Ельцин был, пусть довольно скверным, но все-таки президентом моей страны, а значит, каким-то боком входил в ту общность, которую объединяет для меня местоимение «мы». А Путин входит в совершенно другое «мы», в то, которое постоянно кривляется в его, путинском, телевизоре. И им за него никогда не бывает неловко. Наоборот, любая пошлость и глупость в путинском исполнении немедленно преподносится как гениальность и тысячекратно повторяется с экрана телевизора.
Слова «цифровая экономика» во время своего выступления на Петербургском международном экономическом форуме Путин повторял практически в каждой фразе. Иногда по два-три раза подряд. Поскольку сам Путин компьютером, видимо, не пользуется, эти слова в его исполнении звучали загадочно, и в чем-то даже угрожающе. Но информационная обслуга восприняла новое увлечение президента с восторгом и стала так часто упоминать подряд слова «Путин» и «цифровая экономика», что у россиян должна была возникнуть уверенность, что Путин и есть создатель этого чуда. Особенно хорошо это получалось у тех, кто сам в это верит. По крайней мере, у тех, кто демонстрирует веру убедительно. Например, у депутата Ирины Яровой. В программе «Вечер с Владимиром Соловьевым» от 4.06.2017 она очень убедительно рассказывала, чем Россия отличается от Запада. «Стратегия. Всегда важна стратегия, — растолковывала депутат Яровая суть текущего момента. — Наша страна всегда была сильна стратегией. Для меня важна новая стратегия — стратегия цифровой экономики». Учитывая, что концепция цифровой экономики на Западе появилась в середине 90-х годов прошлого века, очевидно, что Яровая и Путин, говоря о «новизне стратегии цифровой экономики», имеют в виду нечто совершенно иное, чем во всем мире. Бурный поток исторического оптимизма, льющийся из депутата Яровой, поддержал международник Петр Федоров, который заявил: «Россия никогда не жила лучше, чем сейчас. Мы живем хорошо, а будем жить еще лучше!». Сделав это важное заявление, международник Федоров перешел к оценке положения и роли России в мире: «Наша журналистика разрушила монополию на правду! Теперь мир вступил в новую фазу. И правила будет писать не Америка!».
При слове «Америка» проснулся американский политолог Николай Злобин, поняв, что ему надо что-то сказать против, иначе что он тут вообще делает. «На вас 17 лет лился нефтяной дождь, и где российский Apple?» — закричал американский политолог. Это был явный перебор. Все понимали, что Злобина зовут для того, чтобы он говорил что-то поперек общего течения, но чтобы настолько… То, что Злобин со своим Apple переборщил, ему дали понять сразу. «Что ж ваш Apple не помог вам в Сирии против террористов?» — задал резонный вопрос Соловьев. И этим дал старт лавине, которая в конечном итоге погребла под собой американского политолога и всуе помянутую им американскую корпорацию. В битву против Америки сразу вступил режиссер Шахназаров, который немедленно поставил США жирную запятую: «По поводуApple… Вот как-то в последнее время не видно американских автомобилей…».
Совершенно новый подход к борьбе с американской гегемонией предложил Жириновский. «Если завтра все евреи уедут в Израиль, все русские уедут в Россию, все китайцы — в Китай, то вы останетесь с тремя ковбоями с поломанным пистолетом», — злорадно закричал лидер ЛДПР, и было видно, что эта картина внезапно опустевшей Америки стоит перед его глазами и согревает его сердце. Но окончательно добила политолога Злобина и его жалкую фирмочку по производству гаджетов депутат Яровая. «Наш президент, — начала депутат Яровая, и голос ее зазвенел от патриотического подъема и вдохновения, — сказал, что мы будем заниматься цифровой экономикой и цифровым образованием. Будет ваш Apple отдыхать на полянке, на лужайке!».
Покончив с Америкой и ее технологиями, кукольный театр Соловьева решил заглянуть в будущее России. Но если похоронить Америку было легко и просто, то в попытке найти слова для описания перспектив страны обитания, патриоты не преуспели. Нужные слова никак не желали находиться, а те, которые находились, все равно складывались в ругань в адрес неприятеля, а не в какую-то картину будущей России.
Первым про будущее России попытался рассказать режиссер Кургинян. Но не рассказал. Вместо этого он объяснил, что те бухгалтеры, которые пытались на Форуме в Петербурге построить программу движения к будущему, этого сделать не могут потому, что это должны делать другие люди. На этом режиссер Кургинян умолк, и было ясно, что в круг людей, знающих путь к будущей России, Кургинян включает и себя, но посвящать в эти планы телезрителей не хочет, поскольку, видимо, не всем из них доверяет.
Так совпало, что в ту неделю, которая завершилась закрытием одного из последних изданий, где жила качественная журналистика, развернулась довольно бурная дискуссия о кризисе в этой профессии. Участники дискуссии — журналисты «Эха Москвы» Плющев и Фельгенгауэр с одной стороны и Алексей Навальный с другой. Все началось с того, что пресс-секретарь Навального Кира Ярмыш сообщила Татьяне Фельгенгауэр, что Навальный не будет давать комментарий «Эху» и послала журналистов за информацией на свой YouTube-канал.
Татьяна Фельгенгауэр обиделась и написала в своем Telegram-канале: «Зачем Навальному вообще журналисты? Так удобно! Сам выбираешь вопросы, на которые отвечаешь. Сам решаешь, достаточно ли подробно и аргументированно ответил. Никто не перебивает и не мешает».
В дискуссию вступил коллега Фельгенгауэр, Плющев, который опубликовал в своем блоге текст под названием «Телеграмизация условного Навального». То есть самим названием Плющев вывел дискуссию с уровня перепалки на уровень обсуждения проблемы. Текст у него получился весьма комплиментарный по отношению к Навальному и весьма критичный по отношению к СМИ и журналистам. «Навальный едва ли не единственный политик, кто может сделать медиа, сравнимое по популярности и влиятельности (именно в таком порядке поступления) со многими традиционными СМИ», — пишет Плющев и далее перечисляет всех тех политиков, которые ничего подобного сделать не могут. «Все эти псевдополитики — ровным счетом никто без телевизора.
Пока телевизор сообщает, что они начальники, баре, их таковыми и воспринимают. Но добровольно смотреть более одного раза никто не пойдет». Похвалив Навального и изничтожив всех остальных политиков, Плющев обращается к судьбе СМИ. «Что делать СМИ, когда, по сути, теперь собственное СМИ есть чуть ли не у каждого встречного-поперечного?» И тут же дает ответ: «СМИ в этой ситуации надо крутиться… Время собственной исключительности и отраслевой монополии на внимание аудитории, а значит, на формирование мнений и предпочтений, прошло». В какую именно сторону и с какой скоростью следует крутиться СМИ, Плющев не сообщает, но в целом текст выглядит вполне бодро, как мотивирующая музыка для тренировок, когда смысл непонятен, но бежать все равно хочется.
Неблагодарный Навальный на плющевские комплименты отозвался текстом под названием «О кризисе в журналистике на примере Соколовского и Соболева», в котором списывает в утиль весь журналистский цех вместе со всеми СМИ. «Я тоже себя постоянно ловлю на том, что мне стало не интересно давать комментарии традиционным СМИ, — делится Навальный. — Зачем мне рассказывать о процессе согласования акции 12 июня трем информагентствам, если я сегодня вечером выступлю в прямом эфире в собственной передаче и расскажу все, что считаю нужным на гораздо большую аудиторию?».
И далее Навальный приводит в качестве примера того, как надо бы работать журналистам, ролики двух видеоблогеров, Соколовского и Соболева, в которых объясняется, кто такая Саша Спилберг, и почему Кремлю не стоит надеяться, что с ее помощью можно победить Навального. «Отлично. Ясно. Смешно. Простыми словами о том, зачем это происходит», — хвалит своих сторонников Алексей Навальный. И тут же — в адрес журналистов: «Без всякой мутной дряни, которую газетный автор обязательно запихнет в свою колонку для многозначительности и намека на инсайд. Без идиотского и невыносимого “политолог такой-то сообщил о том-то”».
Чтобы окончательно добить журналистов, показать им их полное ничтожество, Навальный приводит цифры: «Аудитория у одного — 1,1 миллиона, а у второго 2,2 миллиона». Уничтожив журналистов с помощью цифр, Навальный растирает их в порошок, сравнивая качество продукции своих сторонников и журналистов: «Штука в том, что эти самые “видеоблогеры”, так раздражающие профессиональных журналистов, уже обставили их с содержательной стороны. Они просто сделали продукт лучше». Приговор Навального суров и не оставляет шансов на спасение абсолютному большинству журналистов: «Промежуточный вывод в том, что 95% ”традиционных журналистов и СМИ” ни хрена не хотят работать. Они хотят писать колонки/новости/статьи по твитам»…
Российская журналистика должна быть благодарна Алексею Анатольевичу Навальному за начало разговора о ее, журналистики, судьбе. Но если есть желание понять что-то в военных конфликтах или в оборонке, я бы предпочел почитать колонку журналиста Александра Гольца, а если возникнет надобность разобраться в том, что происходит в мире, сверю часы с аналитикой, которую делает Лилия Шевцова. Так что не надо пугать журналистов размерами аудитории Соколовского и Соболева. Если цифры просмотров — главный ориентир, то журналистам надо брать пример не с них, а с лидеров ютьюба, у которых аудитория в разы больше
Популярные видеоблогеры не конкуренты профессиональным журналистам. Поле, на котором они работают, лишь частично, краешком, пересекается с полем журналистики. И да, в этом смысле наличие видеоблогеров, которые на своем языке и своими средствами, в своем стиле делают обзоры, сообщают о новостях и транслируют мнения, заставляет журналистику меняться, повышая прежде всего качество. Журналисту, профессионально знающему предмет, о котором он пишет и говорит, видеоблогер не конкурент. Если видеоблогер станет профессиональным знатоком предмета, тогда добро пожаловать в журналистский цех, коллега!
Теперь о реальных конкурентах. Путинский режим со своей цензурой довольно сильно деформировал журналистику. Но одновременно, уничтожив в стране публичную политику, превратил людей, обладающих политическим темпераментом и политическими амбициями, в журналистов и публицистов. Так появился прекрасный публицист Николай Травкин, замечательные аналитики Гарри Каспаров и Григорий Явлинский, ну и, конечно, лучший на сегодня журналист-расследователь Алексей Навальный. Вот они-то, а не видеоблогеры, как раз и составляют конкуренцию профессиональным журналистам. Впрочем, конкуренция — это всегда хорошо, так что похороны качественной журналистики в России следует на некоторое время отложить.
Игорь Яковенко
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 3,67 из 5)
Загрузка...
В современной России может выжить и нормально существовать только СМИ поддакивающее, подвякивающее, про-
пагандирующее то, что угодно власти, что нужно внушить людям — короче СМИ, занимающие промыванием мозгов и оболванивающие население.