Каждый раз, когда Евгений Евтушенко в своей страстной, атакующей манере, под гром несколько «смущенных аплодисментов» читал свой «Бабий Яр», меня охватывал трагедийный пафос этого произведения и становилось грустно от того, что оно высится одиноким памятником в русской поэзии.
Я будто попадаю в переполненный автобус моей юности, где мы с друзьями изо всех сил стараемся не обращать на себя внимание антисемитской публики, взбудораженной последней газетной кампанией.
Это стихотворение проговорено на одном возмущенном дыхании, дыхании человека, которому горько и стыдно от человеческой подлости, не сравнимой даже с жестокостью зверя.
И каждый раз я думал: а что же Борис Пастернак, а Иосиф Бродский, а Давид Самойлов, а Наум Коржавин? Только не надо говорить, что у них не случилось в тот момент, когда стала известна трагедия Бабьего Яра, вдохновения или что они не умеют писать «на случай», или что-то другое занимало их ум и сердце. Или что они не обязаны были на эту трагедию откликаться, и вообще никто поэту не может указывать. И все это будет ложью. Нет, они не сговорились, четверо самых знаменитых русских поэтов. Это ситуация все того же «московского автобуса», в котором стеснялись и боялись говорить на идиш и вообще обращать на себя внимание.
Однажды в бостонской синагоге я слушал, как Евгений Евтушенко читал «Бабий Яр», и у меня не укладывалось в сознании, как в 60-е могли травить поэта за голос боли и протеста после Холокоста, расстрела ЕАК, убийства Михоэлса, «дела врачей»…
И все же есть одно общее свойство, – писал Юрий Нагибин, – которое превращает население России в одно целое… Это антисемитизм… С людей, как с гуся вода, стекли все ужасы века: кровавая война, печи гитлеровских лагерей, Бабий Яр и Варшавское гетто, Колыма и Воркута. На этом историческом фоне, мягко говоря, странным выглядит тот факт, что ни один из поэтов-евреев не написал о трагедии Бабьего Яра даже «в стол», ни строчки в дневнике или в каких-то бумагах. Не нужна особая смелость там, где говорит скорбное вдохновение, где человек и поэт не в состоянии промолчать.
Вот что об этом сказал Евгений Евтушенко:
О, вспомнят с чувством горького стыда
потомки наши, расправляясь с мерзостью,
то время очень странное, когда
простую честность называли смелостью.
В 1944 году Борис Пастернак, окрыленный приближающейся Победой, пишет стихотворения «Ожившая фреска» и «Весна». То и другое поражают надуманностью, фальшивым пафосом поразительной примитивностью, что характерно вообще для его военных стихов.
Как прежде, падали снаряды.
Высокое, как в дальнем плаванье,
Ночное небо Сталинграда
Качалось в штукатурном саване.
Земля гудела, как молебен
От отвращенья бомбы воющей,
Кадильнецею дым и щебень
Выбрасывала из побоища.
Зачем было касаться святой темы случайными, равнодушными словами? Об этом уже Пастернака не спросишь…
Как живой свидетель, живший в голодной, светомаскировочной Москве в 1944 году, читаю написанное тогда же стихотворение «Весна».
Все нынешней весной особое.
Живее воробьев шумиха.
Я даже выразить не пробую,
Как на душе светло и тихо…
Иначе думается, пишется
И громкою октавой в хоре
Земной, могучий голос слышится
Освобожденных территорий.
И эти строки нестерпимо фальшивы. Какая октава и в каком хоре, какой к черту «могучий голос» ограбленных и уничтоженных городов и сел, угнанных в Германию людей? И как рука поднялась рифмовать такие прекраснодушные картины?
На самом же деле Киев был уже освобожден, и мир, который, казалось, уже ко всему привык, ужаснулся новым злодеяниям. И не «весеннее дыханье родины», а трупный запах ста тысяч убитых и заживо погребенных, в том числе и детей, накрыл «пространство». Откуда такое умилительное настроение у поэта, понять невозможно. А обожаемая Пастернаком родина ни тогда, ни после не желала знать и скрывала, объективно играя на руку нацистам, что в Бабьем Яру погибли в основном евреи. Погибли за то, как впервые сказал Виктор Некрасов, автор «В окопах Сталинграда», что они были евреями. Советская власть с ним расправилась: слишком настойчиво и честно Виктор Некрасов требовал поставить хоть какой-то памятник над Бабьим Яром. Но тогда пришлось бы открыть убийц этих ста тысяч и вспомнить, как развлекались киевляне, пришедшие посмотреть, как убивают евреев. Не так давно один известный украинский политик не побоялся сказать, видимо, находя сочувствие в своем окружении, мол, он гордится тем, что виновными в уничтожении евреев в Бабьем Яру были только четыреста немцев и тысяча двести украинских полицаев. Пастернак пишет о «заплаканных очах славянства», когда уже было известно и о трагедии в Едвабне, где польские крестьяне еще до прихода немцев сожгли в сарае еврейских женщин, стариков и детей.
Где «заплаканные очи еврейства»? Об этом у Пастернака ни строчки.
Дмитрий Быков в книге «Борис Пастернак» передает разговор Исайи Берлина с поэтом об отношении его к евреям. «Отношение было самое равнодушное, чтобы не сказать негативное. Ему страшно не хотелось затрагивать этой темы – просто она была ему очень неприятна. Он бы хотел, чтобы евреи ассимилировались». Во времена «Дела врачей» Пастернак так отреагировал в кругу друзей: «Не втягивайте меня в это, я ничего не знаю и знать не хочу». И даже трагедия Холокоста не сдвинула его с юдофобской позиции, не затронула его сердце. Впрочем, злобствующим антисемитом был и Александр Блок. Тонкий лирик, каким многие его себе представляют, заболевал от одной мысли, что его предки по отцу были евреями из Варшавы. Дневник Блока долгое время не решались опубликовать – такой злобой против евреев он пропитан.
Странные чувства, мягко говоря, одолевали и Иосифа Бродского. В 1980 году в стихотворении «Я входил вместо дикого зверя в клетку» он кается, что «бросил страну, которая меня вскормила». Все им пройденное – суд, психушку, ссылку – следует понимать под словом «вскормила»? Видимо, такое бывает…
Людмила Штерн в своей книге о Бродском пишет, что он категорически отказывался выступать в синагогах с чтением своих стихов, раз и навсегда отказался читать лекции или выступить с литературными вечерами, несмотря на прекрасные условия, предложенные ему Иерусалимским университетом. «Он даже не желал это обсуждать». Можно быть человеком любых взглядов и вкусов, но если ты все-таки человек и свидетель целенаправленного уничтожения целого народа, преследуемого на протяжении веков, а ты ведь еще и поэт с будто бы тонкой, ранимой душой и совестью, то как ты можешь не возмутиться ни одной строкой и ни единым словом?
Я читаю шестисотстраничный том «Перемена империи», составленный самим Бродским, и среди скучных, нудных, подчас беспредметных стихотворений натыкаюсь на текст «Резиденция». И вот по какому поводу в нем «затрагивается» еврейская тема, тема народа, страданиями вырвавшего у судьбы право на существование.
Здесь можно вечером щелкнуть дверным замком,
остаться в одной сиреневой телогрейке.
Вдали воронье гнездо, как шахна еврейки,
с которой был в молодости знаком,
но, спасибо, расстались.
Лауреат не нашел других слов для своего народа. Ему была невыносима сама мысль, – пишет Людмила Штерн, – что травля, суды, психушки, ссылка – именно эти гонения на родине способствовали его взлету на недосягаемые вершины мировой славы. Видимо, и свое еврейство, он полагал, мешает его славе.
Для меня, сказал однажды Бродский, когда его спросили, признает ли он себя евреем, – важным в человеке является другое – труслив он или смел, честен он или лжив, порядочен ли он. Золотые слова! Только зачем он ими себя высек? Поэтам-евреям Бабий Яр во всем его страшном, трагическом значении оказался не под силу. Мужества не хватило. Спасибо Евгению Евтушенко, который выручил человечество, доказав всем своим творчеством, в том числе «Бабьим Яром», что оно еще способно сочувствовать, негодовать и защищать.
Марк ФЕЛЬДМАН
Оцените пост
(голосовало: 17, средняя оценка: 4,71 из 5)
Загрузка...
К сожалению, Вы ни словом не упомянули стихотворение Миколы Бажана написанное в 1945 году и опубликованное только в 2009 «Яр». …»за Бабий Яр нет меры искупления….’, а зря… Надеюсь, это произошло по незнанию , а не потому, что он украинец…..
Мария, не в стихах дело, а в реакции на стихи. Стихотворение Миколы Бажана не сыграло практически никакой роли в истории Бабьего Яра. Никакой проблемы с украинцем Бажаном у нас , евреев, нет. Мы не о поэзии , а об убитых братьях говорим. Только Евтушенко своим авторитетом поднял тему. Его не смоли заткнуть.
Очень жалею, что не увидел Великого поэта во время его жизни во Флориде. Он гостил долгое время у моего знакомого Михаила Моргулиса
…это стихотворение «Яр» было написано Мыколой Бажаном в 1943 году, почти сразу же по освобождению Киева, при посещении Бабьего Яра…
«…грустно от того, что оно (произв. «Бабий Яр» Евг. Евтушенко) высится одиноким памятником в русской поэзии» — из статьи Марка Фельдмана «Простая честь…»
Можно понять г-на Фельдмана, его «обиду» на поэтическую братию (евреев по паспорту), не отражавшую в своём творчестве трагедию Бабьего Яра, но как объяснить причину его забывчивости как профессионального журналиста. Разве он мог «забыть», что в 1944 году на том же месте, на ту же тему евреем И.Эренбургом было написано и в январе 1945 года в журнале «Новый мир» опубликовано стихотворение «Бабий Яр» («К чему слова и что перо,/ Когда на сердце камень,/ Когда, как каторжник ядро,/ Я волочу чужую память…»).
В марте 1946 года в журнале «Октябрь» была опубликована поэма Льва Озерова ( Гольдберга, извините ) «Бабий Яр». ( Надо сказать, что эти произведения Эренбурга и Озерова произвели неизгладимое впечатление на подростка Женю Евтушенко…). Годом раньше композитор Дмитрий Клебанов написал симфонию «Бабий Яр» и за попытку исполнить её был обвинён в национализме, что поставило крест на его профессиональной карьере.
Прицепившись к «национальному признаку», надо бы напомнить нашему американскому товарищу Фельдману стихотворение украинского поэта Леонида Первомайского ( при рождении — да, Илья Соломонович Гуревич !) «В Бабьем Яру», за «идейные ошибки» которого он подвергался критике в советской печати… ( «Встань, сын мой, встань рядом со мною,/ Я ладонью глаза твои прикрою,/ Чтобысмерти своей ты не увидел,/ А лишь кровь мою в пальцах на солнце,/ Ту кровь, что и твоей стала кровью,/ И пролиься сейчас должна на землю»).
И коли мы уже коснулись времен до «евтушенковского прорыва» в 61-м, когда поэта уже хорошо знали, читали, слышали и за рубежом и в «родной сторонке», как не сказать о выступлении в «Литературной газете» большого РУССКОГО писателя Виктора Платоновича Некрасова. В 1959 году в ней была опубликована его статья «Почему это не сделано», посвящённая проблеме Бабьего Яра и отсутствия там памятника.
Ну, а «еврейский ответ» Пастернаку и Бродскому держать ныне только лишь Всевышнему. а нам, неравнодушным к поэзии, — остаётся только всё другое, главное, сотворённое ими.
У Эренбурга не только стихотворение. В 1947 (если не ошибаюсь?) году он получил сталинскую премию за традиционный роман-эпопею «Буря», посвященный 2МВ. Кстати, рекомендую! Даже сейчас читается неплохо, как реликт той эпохи… Этакий мультисемейный роман. И вот там есть линия про малышку Алю и ее бабушку, которых загнали в Бабий Яр. Очень подробная сцена. Впервые напечатано было, кажется, в журнальном отрывке в 1946 г.
Поддерживаю точку зрения Леонида Вольмана!
Глупцы от поэзии..
Как-будто восхваляя Евтушенко, мы унижаем или оскорбляем Эренбурга, Бажана или Виктора Некрасова.
«…надо бы напомнить нашему американскому товарищу Фельдману…» — в этом соль вашего праведного гнева, гусские патриоты
Бабий Яр, семьдесят лет спустя
Некого прощать
Я — каждый здесь расстрелянный старик.
Я — каждый здесь расстрелянный ребенок.
Е. Евтушенко
Забыть – намного проще, чем признать,
А отрицать – подлей, чем извиниться…
Но помнит дочь, как говорила мать:
«Ведуть до яру всiх жідів, дивіться».
Хранит земля седую память лет,
Их семьдесят прошло с годины страшной,
«Над Бабьим Яром памятников нет» –
Писал поэт об этом дне вчерашнем.
Издохли полицаи-палачи
Без слова покаянья, без огласки.
Их правнуки футбольные мячи
Гурьбой гоняют по могиле братской.
Не их вина в том, ЧТО произошло,
Не учат в школах нынче состраданью,
Им невдомёк: запамятовать зло –
Потворствовать повторному закланью.
Завис вопрос, безжалостный, как смерть,
Над выродками в званье человека:
Удастся ли из памяти стереть
Им боль и быль о преступленьи века?
Бессрочна вырождения печать,
И я кричу в их погреба забвенья
Проклятье тем, кто не хотел признать,
И тем, кто не вымаливал прощенья!
Читал статью и чувствовал, как заливает чувство стыда за собственное поведение. Не то, чтоб страшно было. Скорее неуютно и непривычно воспитанному советским крикливым патриотизмом, окунаться в это мерзкое коммунистическое болото. Встречался с Некрасовым в группе Олега Лапина и Анжелы Грабарь, каждое 29 сентября ходили к камню, где под руку с В.Некрасовым, противостояли милиции, По ночам читали нелегальную литературу. Но, боль Бабьего Яра, по настоящему, ощутил только, когда его начали осквернять самостийники. Тогда же, все были сосредоточены на внутреннем противостоянии, а не на эмоциональном перевоспитании рабского окружения. Первый фильм о Бабьем Яре поставил наш общий товарищ Александр Шлаен. Он жил этим фильмом и к 1990 году показал его нам. А тем талантливым поэтам, которые способны был создать атмосферу нетерпимости , мешали передряги в литературных сообществах, в которых все они погрязли. А евреи-литераторы вели себя так же, как ведут себя современные приспособленцы, крикливо демонстрирующие верность неповторимому языку..
«начали осквернять самостийники» Все эти самостийники во главе с Правы сектором и Свободой проплачены и вооружены Кремлем. Неужели непонятно? Если бы их не было, Кремль бы их выдумал, а так вдесятеро усилил. Не успевают они провести свое очередное мерзкое мероприятие (погром ромов, осквернение еврейских кладбищ, очередной вброс закона о языке и т.д.), как немедленно росTV со своими пропагандонами тиражируют эти новости и подогревают антифашистскую истерию в России. Если бы не эта истерия, отняли бы они Крым? Развязали бы войну на Донбассе? Все, что им надо — бесконечное противостояние по линии размежевания, которая проходит как раз над сланцевыми месторождениями газа, чтобы они никогда не разрабатывались.
Тема актуальна. Статья блестящая ! Спасибо !
Глупости говорите, уважаемый. 1) Стихотворение М. Бажана было ЗАПРЕЩЕНО к публикации и поэтому не было известным; 2) Заслуга Евтушенко только в том, что он принес поэму в редакцию «литературки», где редактор (к моему стыду признаюсь, что не помню его фамилии) пошел на самоубийство, отправив ее в печать. За что на следующий же день был уволен. Да и автором поэмы Евтушенко не был. Он украл ее у настоящего автора по фамилии Влодов.
Первым поднял тему «Бабьего Яра» не Евтушенко, а Анатолий Кузнецов в «Юности» — приоритет за прозой. Тот же Евтушенко обошёл по цензурным соображениям тему расстрелянных фашистами там же, в Бабьем Яру, бандеровцев, хотя, скорей всего, знал об этом.
Тон статьи меня покоробил: восхваляя Евтушенко (на это имеет право каждый), зачем же топтать и мочить других: Пастернака, Бродского? — не их эта тема, они действительно не касались ни военной, ни еврейской темы (хотя библейские сюжеты у обоих — в изобилии). Еврей определяется не по крови, а по вере, веру же навязывать и приписывать, тем более требовать… Всё это называется предвзятостью и в публичном пространстве неприлично.
Полностью согласен с точкой зрения Александра. Хочется лишь исправить неточность — «Бабий Яр»
Кузнецова был напечатан значительно позже, в 1965 году. Цитата из Википедии: «…аргументом к разрешению отправки в печать «Бабьего Яра» было то, что роман якобы опровергал нашумевшее в своё время стихотворение Евгения Евтушенко «Над Бабьим Яром памятника нет…» Сам же Кузнецов уверял, что это не было его целью, а хотел лишь рассказать о Бабьем Яре куда больше и во всех аспектах».