19 января 2017 года Моисею Лоеву, корифею еврейской литературы и еврейского театра исполнилось бы 100 лет. Эта дата совсем близка с датой столетия его жены и верного друга Раисы Лоевой.
«…Сердечная благодарность моим близким: дорогой жене Рае, первой читательнице всего, что мною написано; сыну Александру — бесценному вдохновителю и главному зодчему на всех этапах моего литературного творчества… Слово благодарности всем, кто разделяет со мной любовь и преданность еврейскому театру; тем, кто, как и я, всю жизнь хранит бесценные театральные реликвии, воспоминания, фотографии, афиши, а потом щедро и бескорыстно передает их для музеев истории еврейского театра и публикаций о нем», — писал Моисей Лоев в предисловии к «Страницам еврейского театра».
Книгу «Страницы истории еврейского театра» Моисей Лоев создавал всю жизнь. Такое сплетение имен и событий, которые кажутся совершенно удивительными в контексте истории еврейского театра, постоянный эффект присутствия рядом с автором на сцене и в жизни — все это в книге.
Отец современного еврейского театра Авраам Гольдфаден, прославленные режиссеры Евгений Вахтангов и Всеволод Мейерхольд, московский ГОСЕТ Александра Грановского с замечательным художником-сценографом Александром Тышлером, с великими Соломоном Михоэлсом и Вениамином Зускиным, «блуждающие звезды» — выдающиеся еврейские актеры и актрисы, которые вошли в плеяду мировых театральных звезд… — их одухотворенные лица смотрят на нас со «Страниц», любовно собранных Моисеем Лоевым.
А теперь и сам автор занял достойное место в этом пантеоне.
«…Как рассказать об истории еврейского театра, чтобы это было захватывающе интересно и тем, кто был современниками, и нам, рожденным уже после его печальной гибели? Ведь нашим близким пытались выжечь память каленым железом, а из нас старались насильно сделать «Иванов, не помнящих родства», не знающих свой язык, свою культуру. Имеющий уши да услышит.
Эту книгу должен был написать я, и только я, больше писать ее, к сожалению, уже некому», — писал Моисей Лоев, завершая свой гигантский труд.
Вспоминается булгаковское «Рукописи не горят». Горят, еще как горят. Поэтому таким чудом кажется выход в свет «Украденной музы» и «Страниц еврейского театра». Итче Гольдберг, старейший деятель американско-еврейской культуры, редактор журнала «Идише Культур, еще в 1996 году писал: «Мойше Лоев обладает очень большим знанием последних лет и дней жизни задохнувшегося на вздохе еврейского театра в бывшем Советском Союзе. Я уверен, что только он остался с острой памятью и знанием о еврейском театре, о людях, стремившихся сохранить театр вопреки силам, обрекавшим его на смерть. Он знал этих людей, он жил с ними, — он был одним из них. И было бы большой потерей, если бы его произведения не дошли до потенциального читателя».
Низкий поклон Моисею Лоеву, который с такой преданностью любимому делу, с такой верностью своим соратникам возвращал нам, казалось бы, утерянное безвозвратно. Его книги об истории еврейского театра в бывшем Советском Союзе, о Второй мировой войне, его талантливые и увлекательные очерки в «Jewish/English/Russian Forwards», «Форуме», «Еврейском Мире», «Новом Русском Слове» и многих других изданиях на идиш, русском, украинском и английском языках завоевали любовь и признание тысяч благодарных читателей. Лоев всегда был полон оптимизма и завершал свои произведения не точкой, а многоточием.
Недаром он так много успел в жизни, даже отпраздновать Бриллиантовую свадьбу (60 лет вместе) со своей любимой женой Раей в дни их 90-летнего юбилея. Сколько было песен и танцев на этом празднике. Все смешалось, как на настоящем капустнике: доктора профессионально пели оперные арии, профессора играли на гитаре, певцы читали стихи, а чтецы пели. И как опытный лоцман вел этот переполненный увлеченными пассажирами и отвлекшейся от своих прямых обязанностей командой корабль, Александр Лоев — сын, которому только многолетний опыт работы с большими, трудно управляемыми коллективами помог успешно справиться с таким сложным, но необычайно радостным приключением.
А еще прозвучала отточенная и яркая история Ильи Граковского о том, как два художника создавали на телевидении 10 программ о расстрелянной еврейской литературе, о Переце Маркише, Давиде Бергельсоне, Давиде Гофштейне, Лейбе Квитко. Работа была захватывающей — один из них, конечно, Моисей Лоев, играл главную роль чуть деспотичного режиссера, а другой — Илья, демонстрировал абсолютную готовность подчиняться, один — вдохновенно читал строки любимых поэтов на идиш, другой — с неизменным блеском и нежностью читал переводы этих строк на русский язык. В день юбилея можно было увидеть очередную передачу о еврейской литературе из этого цикла, на этот раз посвященную Моисею Лоеву. В этой передаче впервые участвовала и его жена Раиса.
Финал торжества оказался неожиданным и трогательным. Ученик Моисея Лоева еше с Черновицко-театральных времен, кантор Давид Степановский провел для юбиляров настоящий еврейский свадебный обряд по всем правилам. И нужно было видеть раскрасневшиеся лица «молодых», когда на вопрос: «Моисей, берешь ли ты в жены Раису?» — последовал немедленный ответ бойкого жениха: «Конечно! С радостью!»
А невеста на тот же вопрос ответила смущенно: «Я должна подумать».
Пораженный кантор дал строптивице двадцать секунд на размышление и… Свадьба состоялась.
Как часто бывает, что хочется сказать много нежных и теплых слов, а время ушло. Но память осталась — и о том, какая преданная и заботливая жена была у Михаила Леонтьевича, как в самые трудные минуты жизни он произносил только одно главное слово — Рая.
Недолго довелось Раисе Соломоновне быть безутешной вдовой, потому что она настолько была неотделима от своего любимого мужа, что жизнь в разлуке после его ухода оказалась невыносимой. Известная фраза «Они жили долго и счастливо и умерли в один день» — это о Моисее и Рае. Да, жили долго и счастливо, в любви и радости от детей, внуков и правнуков, были в постоянном творческом горении. Годами Моисей не публиковал ни строчки, не посоветовавшись с женой. И это неудивительно.
Михаил и Рая познакомились в доме киевского еврейского писателя Ихила Фаликмана и его жены поэтессы Доры Хайкиной, с которой дружила Рая.
— Я влюбился в нее с первого взгляда и на всю жизнь, а позже стало ясно, что мы родственные души, так много у нас общего, — привычно проверив, как реагирует на его слова жена, не размышляя, когда-то ответил на мой «любовный» вопрос Моисей Лоев.
Раиса Соломоновна была замечательной рассказчицей, особенно когда они с Михаилом Леонтьевичем представляли в лицах сюжеты о его работе.
Все годы Лоевы продолжали поддерживать своих черновицких друзей: и письмами, и подарками, и финансированием из своих небольших средств ежегодных праздничных встреч, на которых сами они могли присутствовать только мысленно, зато получали подробные рассказы и радовались.
В Нью-Йоркском еврейском театре (National Yiddish Theatre Folksbiene) гордились знакомством с видным еврейским писателем, одним из последних учеников Михоэлса, и его женой, блестящими знатоками идиш. Они приглашали Лоевых на все премьеры. Общение всегда превращалось в праздник, а газеты получали серьезные статьи и рецензии.
Еще одно важное дело было добровольной американской обязанностью Моисея Лоева. По еврейскому закону, поминальный день — йорцайт не совпадает с днем смерти. За три года до своей кончины Шолом-Алейхем составил последнее завещание, в котором просил наследников собираться в годовщину своей смерти в кругу родственников и друзей, читать его юмористические истории и веселиться. Эта традиция все годы поддерживается семьей писателя. Сначала встречи проходили в домах детей и внуков Шолом-Алейхема, но с 1999 года эти собрания с участием многих любителей творчества писателя организуются в синагоге братства в районе Грамерси Парк в Манхэттене. По приглашению Бел Кауфман, внучки Шолом-Алейхема, Моисей Лоев в течение 18 лет был ведущим этих интереснейших встреч.
Моисей и Рая дружно шагали по жизни почти семьдесят лет, всегда делились самым сокровенным, были слаженным дуэтом красивых и мудрых людей, которые прожили непростую жизнь, вырастили детей, дождались внуков и правнуков, а смотрели друг на друга с такой же нежностью, как и много лет назад.
Кто лучше Мастера скажет слово о себе.
Именно так называлось предисловие Моисея Лоева к его первой, изданной в Америке в 2000 году, книге рассказов и новелл «Последняя спичка».
Слово о себе
Я с Украины. Родился в 1917 году в приднепровском городе Черкассы. Отец всю жизнь сапожничал, мать работала на махорочной фабрике. Учился в еврейской семилетней школе. Первая заметка моя была напечатана 6-го марта 1930 года в детской газете «Зай грейт» («Будь готов!»), выходившей в Харькове, тогдашней столице Украины.
«Играть театр» я начал ещё раньше — когда мне было лет семь-восемь. Был я мальчишкой маленьким и худеньким, и каждый раз, когда какой-нибудь странствующей труппе нужен был малец, сирота, или просто мальчик, чтобы вести его за руку или чтобы держаться за юбку актрисы, играющей роль мамы, я как раз подходил. Жили мы недалеко от театра, и приезжие актёры останавливались у нас, у наших соседей.
Театр увлёк меня не на шутку. Скоро я стал участвовать во взрослом драматическом коллективе клуба кустарей, потом стал студентом театрального техникума при Московском еврейском театре (знаменитом ГОСЕте), которым руководил выдающийся мастер сцены Соломон Михайлович Михоэлс. Позже я окончил режиссёрский факультет Киевского театрального института. За шесть дней до войны был принят в Киевский еврейский театр. Одновременно с учёбой печатался в еврейских газетах и журналах, посещал Киевскую литературную студию «Юнварг» («Молодняк»), работавшую под эгидой великого еврейского поэта Давида Гофштейна.
Был солдатом на войне. В одном из боёв, было это 1 сентября 1941 года, попал в плен к немцам, прошёл все девять кругов ада и чудом остался жить. На этом мои военнные приключения не закончились. ак только я вернулся в Красную Армию, тут же был отправлен в штрафную роту «искупать вину кровью», а это значит — на верную гибель. Но и тут Б-г миловал, не погиб, был лишь тяжело ранен.
Сразу же после демобилизации вернулся в еврейский театр, который после войны работал в Черновцах, так как в Киеве для него места не нашлось. Но и в Черновцах театр навсегда запретили в годы космополитизма. Я продолжал работать на русской и украинской сценах, печатался в газетах и журналах.
В 80-х годах стал публиковаться в московском еврейском литературном журнале «Советиш Геймланд» и в газете «Биробиджанер Штерн».
В Америку я с семьёй приехал в мае 1990 года, вскоре мои публикации появились в газете «Форвертс» и литературных журналах «Ди цукунфт» и «Идише культур». С января 1991 года являюсь постоянным сотрудником газеты «Дер алгемейнер журнал», одновременно печатаюсь и в русскоязычных газетах, в частности в «Форуме « и «Еврейском Мире», «Новом Русском Слове» и в украинской «Мист».
В 2000 году издал книгу «Последняя спичка». В ней — документальная повесть о пережитом во время войны, особенно в немецком плену, а также целый ряд рассказов, новелл и зарисовок с «еврейским акцентом». В 2004 году Киевский институт Иудаики издал мою книгу «Украденная муза», посвященную моему родному Киевскому государственному еврейскому театру имени Шолом-Алейхема.
Теперь предлагаю почитателям театра, в частности еврейского, «Страницы истории еврейского театра (1876–2008 гг.)», над которыми я трудился много лет. (Книга издана в 2009 году. А.Г.)
Моисей Лоев
Сколько волнующих отзывов от самых разных людей из самых неожиданных мест я прочитала за время подготовки к статье о «Последней спичке». «Как близко и дорого прочитанное», — писала из Тель-Авива на одном дыхании Ливия, дочь расстрелянного сталинскими сатрапами еврейского писателя Давида Гофштейна, а внучка Шолом-Алейхема, известная писательница Бел Кауфман, принимая эстафету, благодарила и за книгу, и за дружбу: «С удовольствием прочла все и налюбовалась вашей фотографией (молодой красавец!), и вашей карьерой. Спасибо за книгу и дружбу. Ваша Белочка»
А вот и письмо Моисея:
5/10/2011 Дорогая Белочка.
Как мне приятно поздравить вас с днем рождения и не просто, а тютелька в тютельку 100. Мне очень радостно, что я могу быть сопричастным такому счастливому для всех добрых людей событию. Не могу не сказать, что в течение многих лет думаю о вас не только как о близком друге, но и как о близкой родственнице, скажем, двоюродной сестре. До сих пор этого еще никто не оспорил. И жена Вашего дедущки была Ольга Лоева, и Мария, жена его сына тоже была Лоева. Я обо всей этой цепочке узнал, когда Мария с мужем гостили в Черновцах и были в театре на моем спектакле «Блуждающие звезды» по Шолом-Алейхему. Как выяснилось, местечки, где родились наши родители Моисея и Марии были совсем рядом.
В последние годы я старался к каждому Вашему дню рождения приготовить свою новую книжку. Дважды это были книги об истории еврейского театра. А в этот раз не успел. Печать подвела. Но к следующему Вашему дню рождения «Мазлтов, мы едем в Америку» будет Вам вручена с дарственной надписью.
Так что, милая сестричка, будьте счастливы, веселы и здоровы!
Пусть станут явью Ваши самые сокровенные желания!
Ваш преданный поклонник и друг, Моше Лоев.
Актер, студент, ученик Соломона Михоэлса, выпускник режиссерского факультета Киевского театрального института с дипломом, полученным 26 июня 1941 года, через 4 дня после начала войны, режиссер, писатель Моисей Лоев был не только хранителем истории еврейского театра, но и её творцом.
Еврейский писатель Моисей Лоев завершил свой жизненный путь. А на рабочем столе, остались неоконченные рассказы, воспоминания, готовые к печати рукописи последних книг: «Мазлтов, мы едем в Америку» и «Записки старшего инспектора по делам искусств». Как он мечтал увидеть изданные книги…
Моисей и Раиса Лоевы ушли друг за другом в вечность, потому что друг без друга жить не могли. Они не достигли извечного «до ста двадцати», но мы не можем не поклониться их памяти сейчас, когда настали дни их столетнего юбилея.
Анна ГОЛЬДБЕРГ
Благодарность
Нам очень повезло с мамой и папой. Кроме понятной бесконечной доброты, они были и как личности совершенно незаурядными… Их исключительность проявлялась не только в принадлежности к необычайно креативной творческой элите. Они еще были по-настоящему «последними из могикан». Речь идет о наследии тысячелетней идишистской культуры. У отца было высшее еврейское театральное образование, у матери — высшее еврейское филологическое образование. Родители были патриотами и энтузиастами идиш-культуры. Я говорю о подлинном, живом участии в событиях, процессах, непосредственном общении на протяжении целой эпохи, хотя и короткой, хотя и в высшей степени трагической, но не менее богатой героизмом, триумфами, замечательными достижениями.
А еще я запомнил с детства, пусть это и прозвучит нарочито, как они бесконечно помогали людям: кому-то устроиться на работу, кому-то получить жилье, кого-то приютить у себя же дома. Их знали, любили, уважали. Им благодарны, их помнят.
Удивительно, но их внутренняя красота сочеталась с красотой наружной. Они были поразительно красивыми людьми. Очень обаятельными, щедрыми, жизнерадостными. Не жаловались на бытовые трудности, не искали выгоды. (Какая-то патока у меня получается, но это — правда). Они происходили из самой трудовой народной сердцевины: отец — из семьи рабочих, мать — из замечательных еврейских крестьян, хлеборобов степной Восточной Украины. Они были настоящими.
Сын — Александр,
а также дочь Ася, внуки,
правнуки и вся семья
И тополя уходят —
но след их озёрный светел.И тополя уходят —
но нам оставляют ветер.И ветер умолкнет ночью,
обряженный чёрным крепом.Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.А мир светляков нахлынет —
и прошлое в нём потонет.И крохотное сердечко
раскроется на ладони.Федерико Гарсиа Лорка
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 2,67 из 5)
Загрузка...
