Навстречу Ави черным вихрем неслась какая-то ведьма и выплевывала ему в лицо самые грязные арабские ругательства. Она остановилась в двух метрах от него и, вытянув вперед руку, направила на него пистолет. Ави резко ушел с линии огня, классическим приемом выбил из ее рук пистолет и провел подсечку. Женщина грохнулась на бетонку и задрала высоко вверх ноги — мелькнули нелепые в боевой ситуации кружевные трусики. Удивительно, но ноги у террористки были красивые. У Ави на мгновение сработал мужской инстинкт, чему он потом, вспоминая бой, сильно удивлялся. Неожиданно ему в затылок уперся ствол пистолета, и кто-то на плохом английском тихо произнес: «Руки за шею, или ты — покойник!» Это был швейцарский полицейский. Ави послушно убрал руки за шею.
На допросе у полицейского следователя, который поначалу велся на английском, Ави ушел в глухую несознанку.
– Я фермер из еврейского поселения на палестинских территориях, — убежденно втолковывал он следователю. — Пистолет взял с собой по привычке, всегда его беру с собой, там у нас все оружие носят, попадаются даже с пулеметами — дороги у нас опасные… Между прочим, из-за этих вот уродов. Они меня чуть не убили! Очень даже просто! Протестую и требую встречи с консулом.
Ави так вошел в роль, что даже очень жалостливо всхлипнул.
– Тебя убьешь! — с иронией сказал следователь, вдумчивый пожилой немец. — Лучше расскажи, как ты, простой фермер, эдакий «бедный Лазарь», двоих мужиков неслабых укокошил, третий в коме лежит, а бабу с пистолетом, причем не из трусливых, так уронил о бетонку, что у нее трещина в тазобедренном суставе. До сих пор рыдает не своим голосом в тюремной больнице.
– А знаешь, — вдруг со страстью сказал Ави на своем беглом английском, — что это самая стервозная баба в бандитском «Народном фронте Палестины». Она уже несколько раз участвовала в попытках угона наших самолетов. В книге «Стреляй сначала в женщин» Айлин Макдональд утверждает, что женщины-террористки опаснее мужчин, поэтому в антитеррористических операциях их надо уничтожать первыми. А я вот не научился стрелять в женщин!
– Чего это ты так красиво заговорил, фермер из еврейского поселения? Ну чистый адвокат английского суда.
– Я тебя не понимать. Я плохо английский понимать, — сказал Ави, снова вживаясь в свой образ. — В школе не учить.
– Смотри, посидишь лет десять в нашей тюрьме, все языки будешь понимать. Даже если в школе не учить… — добродушно пообещал ему следователь.
На следующий день к нему пустили консула. Тот громко рассказывал, что пишут газеты о «деле Ави Бен-Цви», а потом тихо сообщил: «Наши еще не знают, как ты должен себя вести. Не признавайся пока».
Ави продолжал разыгрывать роль дурака-фермера, пока его командование не дало добро на правдивые показания следователю. Через месяц его вызвали к судье федерального суда.
– Я принял решение выпустить тебя до суда под залог.
– Я не сумею внести требуемого законом залога. Ни у меня, ни у моего государства таких денег нет, — твердо сказал Ави. — Так что я уж лучше до суда посижу в вашей тюряге. У вас питание очень хорошее. Трехразовое!
– Не в деньгах дело. Дай мне слово израильского офицера, что явишься на суд. Тогда — отпущу! — сказал судья, проигнорировав издевку с питанием.
Ави дал требуемое слово, и его до суда отпустили в Израиль.
У трапа самолета Ави встречало все его подразделение. Все поле в красных беретах. Бараку потом здорово влетело от начальника Генштаба Хаима Бар-Лева:
– Что придумали твои болваны! — кричал он на Барака в своем кабинете. — Встречать Ави Бен-Цви чуть не с букетами, как артистку театра или кино! Тоже мне Барбра Стрейзанд! Эдит Пиаф! А если бы там какой-нибудь фотокорреспондент «Таймса» очутился и отщелкал бы их всех? Или еще лучше — какая-нибудь сволочь из арафатовской кодлы! Все подразделение, о котором даже упоминать в открытой печати запрещено, все — на пленке, как девицы кордебалета! А? Каково?!
Бар-Лев стукнул кулаком по столу так, что с него слетели все бумаги, но Барак-то видел, что начальник Генштаба своими сайеретовцами гордится.
Через месяц в Цюрихе состоялся суд, и Ави оправдали. Поскольку террористы смертельно ранили пилота, который вскоре умер, его действия не выходили за рамки пределов необходимой самообороны. Ави ждала поистине всемирная известность, но именно она лишила его работы. В «Эль-Аль» оставаться было уже нельзя — он капитально засветился. В МОССАД и в ШАБАК фотозвезду, которую сотни раз фотографировали корреспонденты всех мировых газет, также не брали. Знаменитости там были не нужны. И тогда его направили на курсы безопасности «Эль-Аль».
На курсах изучались средства связи, минно-подрывное дело, методы проверки документов, методы обнаружения террористов. Многие из стажеров предполагали, что им будут преподаны жесткие нормы поведения. Нормы действительно существовали, но слепое следование букве приказа было бы для сотрудника охраны аэропорта смертельной ошибкой. Ави как раз и привлекало в работе сотрудника охраны отсутствие жесткого армейского подчинения приказу. Секрет успеха заключался в том, чтобы, выучив приказ наизусть, не считать себя обязанным его выполнять в точности. Это была работа для тех, кто способен импровизировать и избирать совершенно неожиданную тактику. Именно такие сотрудники достигали настоящих успехов.
По минно-подрывному делу Ави был подготовлен лучше, чем все его сокурсники, так как имел с этим предметом дело в спецназе. От каждого коммандос «Сайерет маткаля» требовалось умение в полевых условиях быстро и аккуратно установить, зарядить и активировать разные типы мин и других взрывных устройств. От сотрудников службы безопасности «Эль-Аль» требовалось как раз обратное — обнаружить взрывное устройство, распознать его тип и дезактивировать, то есть действовать как заправский сапер. Это для Ави особого труда не составляло. Учиться распознавать фальшивые документы было для него значительно интереснее и сложнее. Это была изощренная наука, требующая интуиции, наблюдательности и умения сопоставлять вещи, порой не сопоставимые.
Инструктора по проверке документов звали Ицхаком. Он долгое время работал в паспортном контроле нью-йоркского аэропорта, а затем, эмигрировав в Израиль, поступил на работу в паспортный контроль аэропорта Лод. Свой предмет Ицхак рассматривал как один из разделов психологии.
– Итак, — сказал он на первом же занятии, — будем с вами учиться распознавать фальшивые документы.
Ицхак предложил потренироваться в распознавании подделок в паспорте. Он вручил каждому курсанту паспорт и предложил что-нибудь подделать на любой из его страничек, например стереть бритвой какую-либо надпись и заменить ее другой.
– Проделайте это и верните мне паспорта, не говоря, над какой страницей вы трудились, — сказал он.
К изумлению курсантов, Ицхак сразу же определил подделку в каждом паспорте. Он клал документ на свою ладонь, и тот, словно заколдованный, раскрывался на подделанной странице.
– Вы невольно разглаживаете корешок паспорта в том месте, где занимались подделкой, — с усмешкой прокомментировал Ицхак удивленные возгласы курсантов. — Обратите внимание, я ведь смотрю не на паспорт на моей ладони, а на вас. И читаю все на вашем лице. Любой паспорт, даже нетронутый, раскрывается на какой-нибудь странице. Это само по себе не несет никакой информации. Но, когда паспорт раскрывается на подделанной странице, в глазах его хозяина вспыхивает едва заметное беспокойство. Его-то и надо научиться улавливать. Вряд ли ваш противник настолько потеряет самообладание, что разрыдается у вас на глазах. Но его реакция окажется все-таки неадекватной. Тут-то на помощь вам и приходит ваше шестое чувство. Без него не бывает хороших сотрудников службы безопасности. Без него вам не удастся ни обнаружить поддельные документы, ни воспользоваться ими. Существует множество типов фальшивых документов — от постоянного, которым террорист пользовался годами, до документа на час. Например, паспорт, украденный у туриста в туалете аэропорта в критический для террориста момент. Но уверенность в себе имеет более важное значение, чем качество документа. Документы никогда сами по себе не работают. Они работают во взаимодействии с их владельцами. Если у вас нет доверия к своим документам или к тому, кто вас ими снабдил, вы психологически можете обесценить их до такой степени, что они будут не лучше примитивной «ксивы», сварганенной на Малой Арнаутской (Ицхак был родом из Одессы и любил пользоваться одесскими блатными словечками). Зато агент, уверенный в себе, может долго пользоваться чужим удостоверением. Сотруднику службы безопасности аэропорта, прежде всего, требуется способность быстро оценивать ситуацию в целом. Вы можете не обладать особыми способностями в какой-нибудь узкой области, но вы должны обладать особой интуицией. Именно она поможет вам адекватно ориентироваться в любой нештатной ситуации. Какой-то внутренний голос должен вам сказать, на что можно не обращать внимания, а на что нужно смотреть.
Ицхак настойчиво учил своих курсантов овладеть особым искусством сканирования, искусством мгновенно оценивать обстановку, подобно радару охватывать целое, не упуская в то же время ни одной мелочи. Причем на какой-нибудь конкретной детали можно было задерживаться не более 15–20 секунд. И в этом искусстве Ави вроде бы неплохо преуспел. Имел ли он дело с документами или с людьми, он всегда чувствовал главное — то, ради чего он и вел наблюдение.
Был, например, такой случай. На одном из практических занятий на паспортном контроле аэропорта имени Бен-Гуриона Ави проверял бельгийский паспорт. Он не мог понять сразу, что именно указало ему на то, что паспорт был фальшивым. Виза казалась настоящей, она даже не испачкала палец, когда Ави потер штамп. Бумага паспорта не казалась более тонкой, чем обычно. И тем не менее он сразу уверился, что что-то здесь не так. Ему нужно было решить эту загадку менее чем за две-три минуты. Взглянув на документ в последний раз, Ави вдруг понял, в чем дело. Мелкие металлические скобки, которыми была сцеплена фотография, проржавели, как и полагалось в документе двухгодичной давности, который носят в пропотевшем кармане, но на оборотной стороне были крохотные ржавые следы и от других скобок. Так бывало всегда, когда фотографию подменяли.
Система крав-мага
Недели через три после начала учебы всех курсантов попросили спуститься на первый этаж, в спортзал. Всем раздали спортивную форму.
– Начнут нас сейчас мучить всякими кроссами да прыжками. Я уж думал, что в армии отмучили свое, так нет же, и здесь начнут гонять… — недовольно проворчал один из курсантов, стоявших рядом с Ави.
Он хотел и дальше продолжить свой сердитый монолог, но в зал стремительной походкой вошел невысокий, крепко сбитый, широкоплечий человек лет тридцати пяти. Он внимательно оглядел всех курсантов и начал:
– Меня зовут Моше Гидон. Я ученик великого Ими Лихтенфельда. Его имя вам, конечно, ни о чем не говорит, а жаль! Он изобрел гениальную систему, которая называется «крав-мага». Это система, которая не даст вам стать жертвой всякой уголовной сволочи, которая ныне уважительно называется террористами. Первоначально он обучал своей системе евреев Братиславы, чтобы защитить общину от нацистских вооруженных формирований. После прибытия в Палестину Лихтенфельд начал преподавать рукопашный бой в «Хагане». После образования в 1948 году Государства Израиль он стал главным инструктором по физической подготовке и рукопашному бою в Школе боевой подготовки Армии обороны Израиля. Существует шутка, что если бы проводились мировые соревнования по крав-мага, то победитель получил бы в качестве приза оплату счета из реанимации, занявший второе место — инвалидную коляску, а третье — бесплатные похороны. Эта шутка близка к истине — в крав-мага нет запрещенных приемов и нет ограничительных правил, бессмысленных в бою. Крав-мага — не спорт, это искусство реального боя. Если через 1–2 секунды после начала конфронтации вы все еще живы, значит, от вас что-то хотят получить (деньги, материальные ценности, информацию) или к чему-то принудить. Шанс на спасение есть. Ваши действия должны быть предельно точны и решительны, тщательно отработаны на тренировках и максимально агрессивны. Крав-мага учит бороться не на татами, не на поляне, а в крайне неудобном положении, например в кабине автомобиля, или прижатым к стене, или почти в безнадежной ситуации, когда нападающий, находясь сзади или сбоку от вас, хватает вас свободной рукой за шею. Крав-мага учит не броскам, подножкам, подсечкам и так далее, она делает акцент на быстрой нейтрализации угрозы жизни. Она учит, как не торопиться и не действовать опрометчиво, как не паниковать даже в самой безнадежной ситуации.
Крав-мага — это искусство боя, где результатом должна стать смерть твоего противника-террориста. Все приемы концентрируются на максимальной эффективности в реальных условиях. Нужно исходить из того, что при нападении не будет жалости или снисхождения, цель противника — твоя жизнь. И вот основные принципы крав-мага:
- Не будь жертвой!
- Не придерживайся никаких правил!
- Не давай положить себя на землю — иначе добьют!
- Не оставайся более минуты в обороне, стремительно переходи от оборонительной к наступательной технике!
- Используй инстинкты и рефлексы тела.
- Используй в качестве оружия любой доступный предмет: кирпич, палку, шуруп, гайку, даже щепку…
- Постоянно двигайся в бою: десять секунд покоя — и ты покойник!
Бои по системе крав-мага проходили с использованием защитной экипировки головы, паха, голеней, предплечий, с применением резиновых щитов, однако смягчать удары или наносить условные запрещалось, благодаря чему достигался реалистичный уровень воздействия на противника, но без повреждений и травм. Это позволяло ученику отрабатывать технику защиты и нападения с полной силой и ощущать на себе силу удара противника. Целью такого полноконтактного спарринга являлось ознакомление учащихся со стрессом, возникающим во время реального боя.
Тренировки по крав-мага проходили при использовании очень громкого тяжелого рока, устройств для выработки искусственного дыма, выстрелов из пистолета и тому подобного, что позволяло научиться игнорировать отвлекающие условия и сосредоточиться на анализе ситуации боя. Для увеличения реализма боя перед отработкой приемов защиты и нападения проводились изнуряющие физические упражнения, только затем Моше Гидон демонстрировал два приема — один наступательный (удары кулаком, локтями и коленями или захват запястий) и один оборонительный (уход от удушающих захватов, выход из-под противника в положении лежа, освобождение руки или ноги из захвата). Потом продолжались изнуряющие физические упражнения, затем закрепление приема, сочетающееся с акробатическими кульбитами. После полуторачасовой тренировки все курсанты, здоровые молодые ребята, прошедшие армию, едва выползали из зала и оставшуюся часть дня проводили на койке. Порой они просто ненавидели Гидеона, но он только посмеивался:
– Тяжело в учении, легко в бою! Так говорил один русский генерал. Его звали, кажется, Суровов, или что-то в этом роде. Вы меня еще не раз с благодарностью вспомните!
Александр Цывин
Продолжение тут
Оцените пост
(голосовало: 1, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
