Продолжение. Начало в № 730
Я позвонил следователю Ниссану на радиотелефон в десятом часу вечера. Эмма принимала гостей, вовсе мне не интересных, – чету Ребиндеров, которые были скучны, как дамский роман. Я извинился, сказал «дела» и удалился в спальню.
– Это Лапид, – сказал я, когда Ниссан ответил. – Вопреки собственным правилам не заниматься делами, за которые мне не платят, я никак не могу выбросить из головы дело Пеледа.
Я надеялся, что в моем голосе достаточно иронии для того, чтобы Ниссану стало хоть немного стыдно за слова, брошенные днем. Но похоже, следователь уже забыл детали нашего разговора, потому что отозвался немедленно:
– Хорошо, что вы позвонили, господин Лапид. Я только что закончил разговаривать с Нимроди, это один из близких друзей Слезара, знавший также и Пеледа. Есть кое-что любопытное. Очень даже любопытное, я бы сказал. Не хотите ли подъехать?
– С удовольствием, – заявил я. – С удовольствием поеду в Иерусалим на ночь глядя.
Нет, нужно все же быть сдержаннее в проявлениях чувств, когда говоришь с полицейским следователем. Но Ниссан был так возбужден, что на мою грубость не обратил внимания.
– Да, конечно, – огорчился он. – Я не учел… А какие у вас планы на завтра?
– С удовольствием, – повторил я, на этот раз совершенно искренне. – В десять мне нужно быть в Верховном суде, но я надолго не задержусь, и в полдень смогу подъехать к Русскому подворью.
– Прекрасно, – обрадовался Ниссан. – Утром я проведу еще два допроса, – будет дополнительный материал.
===
Похоже, что полицейский следователь Ниссан не спал ночь. Под глазами у него были темные круги, взгляд тяжелый, будто придавленный усталостью. Если он посвятил ночь изучению дела Пеледа, я, пожалуй, позвоню комиссару Бен-Дору, начальнику Центрального округа, и укажу на нарушение его работником закона о продолжительности рабочего дня.
– Печень, – пожаловался Ниссан, правильно оценив мой взгляд, – у меня камни.
– Я знаю хорошего экстрасенса, камни он стирает в порошок…
Ниссан махнул рукой.
– Порошок у меня в печени уже есть… Так вот, господин Лапид, мотив я нашел. Хороший мотив. Только… я не знаю, что с ним делать.
– Так почему же Пелед убил Слезара? – спросил я, потому что следователь замолчал и начал перебирать на столе бумаги.
– Нет, нет, господин адвокат, я обнаружил, почему Слезар желал смерти Пеледу.
– То есть, – пробормотал я, – вы нашли подтверждение той мысли, которую я высказал позавчера…
– Вот слушайте. – Ниссан нашел нужный лист распечатки и начал читать вслух: – Ашер Нимроди, 29 лет, инженер-технолог, женат, двое детей… да… Слезар в последние недели разругался с Пеледом, поскольку Пелед оказался обыкновенным подонком… это Нимроди так говорит…
Я пошевелился в кресле. У Рони было множество недостатков, но для того, чтобы назвать его подонком, нужно было, по-моему, иметь очень изощренное воображение.
– Слезар… Это я цитирую Нимроди… Слезар в последнее время подписал несколько гарантийных обязательств своим знакомым, поскольку был стеснен в средствах, и за каждую подпись брал по полторы тысячи шекелей. Речь шла о крупных банковских ссудах, в том числе и о ссудах на покупку квартиры. Один из тех, кому Слезар подписал долговое обязательство, перестал платить по ссуде через пять месяцев после ее получения. Банк обратился к Слезару как к главному гаранту. На следующий же день после получения по почте банковского обращения Слезар съехал с квартиры и с тех пор – вот уже полтора месяца – скрывался от полиции.
– Я бы не стал портить себе нервы и обратился к другому гаранту, – вставил я. – Но при чем здесь Пелед?
– Пелед, – продолжал чтение Ниссан, – знал из рассказа самого Слезара об этой истории и даже давал ему кое-какие советы. Однако… обратите внимание, господин Лапид… Однако, как стало известно Слезару, в то же время Пелед сообщал в полицию, где именно живет Слезар, в результате этих действий полиции удалось… В общем, Слезара наконец вычислили, и теперь он не мог отвертеться от того, чтобы заплатить около двухсот тысяч шекелей, которых у него, ясное дело, не было.
– Хорош мотив, – протянул я. – Почему бы Слезару не думать об убийстве того, кто в эту историю его втянул?
– Он и пригрозил Пеледу в присутствии трех свидетелей…
– Пеледу? Я имею в виду того господина, который перестал платить.
– Ах, господин Лапид, вам ли это говорить? К неплательщикам народ относится снисходительно, а к доносчикам…
– Хм… – сказал я. – И что же Слезар заявил Пеледу?
– Что убьет его при первом удобном случае.
– И вы полагаете, что на позавчерашнем пикнике он хотел привести свою угрозу в исполнение, – с сомнением сказал я, – а Пеледу удалось перехватить нож и нанести встречный удар?
– Перехватить? Нет, конечно. Слезар не успел вытащить оружие – его личный пистолет находился в кобуре, висевшей на поясе. К тому же, как вы знаете, следы от пальцев на рукоятке ножа принадлежали Пеледу – Слезар до ножа не дотрагивался. Нет, я полагаю, что…
Следователь неожиданно замолчал, листок выпал из его пальцев и спланировал на стол.
– Вы полагаете, – закончил я фразу, – что Пелед понял, что ему грозит и, не дожидаясь, когда Слезар приведет свою угрозу в исполнение, нанес удар первым?
Ниссан кивнул, думая, по-моему, о чем-то другом.
– Это просто нелепо! – воскликнул я. – Какими бы ни были отношения Слезара и Пеледа, нужно быть полным идиотом, чтобы выяснять эти отношения посреди поляны, на глазах у двух десятков свидетелей! Если бы Слезар хотел расправиться с Пеледом, стал бы он планировать убийство именно на пикнике?
– Вот и я думаю о том же, – мрачно заявил Ниссан. – Нужно быть полным идиотом… А идиотами не были ни тот, ни другой.
– И к какому выводу вы пришли? – спросил я, перебирая в уме все мыслимые варианты.
– Ни к какому, – пожал плечами следователь. – Но зато я знаю, что смерти Пеледа желал не только Слезар.
– Кто же еще? – настороженно спросил я.
– Еще по меньшей мере несколько человек. Видите ли, господин Лапид, хотя вы, по вашим словам, знали Пеледа много лет, но одна черта его характера осталась вами, по-видимому, незамеченной. Он был… как бы это выразиться… Он любил правду, и если считал, что кто-то эту правду прячет, то делал все, чтобы скрытое стало известно.
Ниссан полагал, что открыл для меня Америку! Господи, конечно же, я знал, что представлял собой Рони Пелед. Вообще говоря, не правду он любил как таковую, но свое знание о правде. Он любил узнавать о своих знакомых любые порочившие их сведения, после чего шел к тем, кого эти сведения порочили и вываливал свою информацию, наблюдая, как собеседник бледнеет и хватается за сердце или за голову. Кто как. Но люди, знавшие Рони так же хорошо, как я, прекрасно понимали при этом, что ему просто нравится наблюдать корчи собеседника, и ничего он с этой информацией в большинстве случаев делать не станет. Он вовсе не был шантажистом, ему, по-моему, даже в голову не приходила мысль о шантаже. Он никогда не вымогал денег, даже не заикался о них. Однажды Рони узнал, что один из его приятелей подделал чек собственного отца. Естественно, он пришел к бедняге и представил доказательства вины. Тот предложил отступного, приняв Рони за шантажиста. Помню, что мне пришлось разнимать эту парочку, когда Рони ударил приятеля по лицу, а тот ответил тем же. Потом, насколько я знаю, они помирились и стали дружны больше, чем прежде. А история с чеком уладилась как бы сама собой – точнее, не без моей помощи как посредника. В результате этого скандала лишь я заработал… Сколько же я заработал? Немного, сумма подделанного чека была невелика, а я взял себе десять процентов.
Историю эту я изложил, посмеиваясь, Ниссану, и он выслушал ее сосредоточенно, кивая головой.
– Борец за правду, – сказал он иронически. – Почему же он не высказал в лицо Слезару все, что думает, а донес на него в полицию?
– Ну разве это не ясно? – удивился я. – Слезар, по сути, не совершал ничего предосудительного. Ну, брал деньги за то, что подписывал гарантийные обязательства. Так ведь, согласитесь, это риск, на чем Слезар и погорел. Рони был за правду, и в данном случае для него было более естественно сообщить о местонахождении Слезара, чем обсудить проблему с ним самим.
– Возможно, – нехотя согласился Ниссан, оставшись, впрочем, по-моему, при своем мнении. – Но трое других, о ком Пелед знал, были на этот счет иного мнения.
– Трое других? Кто?
– Далия Штерн, Сегев Орман и Абрахам Охана. Орман и Охана работают в «Хайтек», а госпожа Штерн содержит салон красоты на улице Рамбама в Иерусалиме.
– И что же узнал о них бедняга Пелед?
Следователь покачал головой.
– Этого я вам сказать не могу.
– Не знаете или не хотите?
– Ну, что значит «не хочу»? Я имею право знакомить вас с материалами по делу об убийстве Слезара, а эти господа к данному делу отношения не имеют.
– В таком случае, господин Ниссан, я не очень понимаю, в чем был смысл вашей заинтересованности в разговоре со мной. Вы сказали, что в деле Пеледа появился новый аспект… Так я понял ваши слова. На самом деле в квалификации преступления изменений не произошло.
– Нет, – кивнул Ниссан. – Но разве те вновь открывшиеся обстоятельства, о которых я вам рассказал, не требуют от полиции продолжения расследования? Я имею в виду уже не убийство Слезара, с которым все, в общем, ясно, но случаи, скажем так, обмана закона.
Те случаи правды, о которых знал Пелед. Что и о ком он знал? Три случая, о которых я упомянул, так бы и не всплыли, если бы не расследование этого убийства. Наверняка есть и другие.
– Я понял вашу мысль… Но чем я-то могу помочь в данном случае?
– Вы знали Пеледа многие годы. Знали его круг знакомых. Как я понимаю, круг этот пополнялся в значительной степени за счет именно тех лиц, о которых Пеледу удавалось узнать так называемую правду. С ними Пелед общался и, как я понимаю, ему нравилось дергать этих людей, как кукол на веревочках. Он любил правду, но это была странная любовь, вы не находите?
Я кивнул. Конечно, следователь был прав, и я как-то говорил Рони, что его весьма странное хобби в конце концов доведет его до беды.
– Наверняка, – продолжал Ниссан, – Пелед не делился с вами той правдой, которую знал, верно?
Естественно, Ниссан понимал, что я отвечу, спросил просто так, но все же надеялся, вероятно, на то, что я скажу «делился, конечно».
– Нет, – сказал я, пожимая плечами. – Мы с ним вообще никогда не обсуждали его знакомых и приятелей.
– Но вы догадывались…
– Это было нетрудно, – вздохнул я. – Впрочем, мы виделись не очень часто.
– Но вы знали о многих его знакомых, особенно в годы, предшествовавшие началу его работы в «Хайтеке»…
– Господин Ниссан, – заявил я, – не нужно ходить вокруг да около, я не первый год веду дела. Вам нужны мои сведения о старых и новых знакомых Рони, чтобы попробовать эти сведения на вкус – вы полагаете, что они окажутся… гм… интересными.
– Именно, господин Лапид!
– Шошана Пелед знает гораздо больше о знакомых своего мужа.
– Ну, во-первых, я бы не хотел сейчас ее беспокоить, вы понимаете… А во-вторых, она знала очень ограниченный круг лиц, которых Пелед приглашал домой. То есть как раз не тех, кто нам был бы интересен…
– А вы полагаете, что я могу знать тех? – с сомнением сказал я.
– Во всяком случае, некоторых наверняка. И ваш долг адвоката…
– Ха-ха! – воскликнул я. – Не нужно о моем долге адвоката. Надеюсь, вы понимаете, что, если бы мне стало в свое время известно что-то конкретное, то я прежде всего выяснил бы, можно ли защитить этого человека, затем – сколько с него можно было бы за это получить, и лишь после этого – как сообщить о моих сведениях в полицию.
– Благодарю за откровенность, – сухо произнес Ниссан. – Не будем о долге, но ведь и укрывательство возможных преступлений…
– Существование которых вам еще предстоит доказать… Не нужно говорить со мной в таком тоне, господин Ниссан. Если бы вы просто попросили меня вспомнить, то в порядке личной любезности я мог бы… Но не более того, верно?
– Простите, если я вас как–то задел, – пошел на попятную Ниссан. – Я имел в виду именно любезность.
– Всегда рад вас видеть, – сказал я, вставая, – и как только выдастся свободная минута, я вам позвоню, и мы встретимся. Обещаю.
Я даже пожал следователю руку, хотя больше всего мне хотелось хлопнуть дверью.
===
Продолжение следует
Оцените пост
(ещё не оценено)
Загрузка...
