Продолжение. Начало в №1083
Отчаявшись, я прибегнул к последней возможности: отправился за помощью в синагогу. Когда я добрался туда, вечерняя служба уже началась. Должно быть, я выглядел так, словно прошел через суровое испытание, так как несколько человек спросили меня, что случилось. Я снова рассказал о задержании и заключении в тюрьму моего отца, и о слухах, что всю группу вышлют в Майданек. Многие выражали свое сострадание и сочувствие. Я рассказал тем, кто был вокруг, что есть некто, кто может обеспечить освобождение отца при условии, что я смогу принести для стражи сумму, эквивалентную 5 000 долларов, до десяти часов вечера. Я умолял: «Речь идет не просто об освобождении пленников». Мой голос становился громче: «Речь идет о спасении жизни моего отца!»
Из-за меня в синагоге поднялось волнение, и все больше людей собиралось вокруг. Я вздрогнул от неожиданности, услышав, как кто-то объявил: «Я дам деньги!»
Я обернулся посмотреть, кто это произнес, и им оказался человек, который был свидетелем моей молитвы о матери в синагоге. Он не подал вида, что когда-либо видел меня. Он просто продолжал смотреть на меня с добрым выражением лица, ожидая моего ответа. (Позднее я узнал, что его звали Ицхак Цви Ковеси. Он был замечательным и ученым человеком, одним из лидеров будапештской общины. После войны он поселился в Нью-Йорке, а в 1965 году переехал в Иерусалим, где и умер в том же году. Хотя после него не осталось детей, то добро, что он сделал в этом мире, навечно останется памятью ему.)
Я помнил наставление г-на Декнера, что ему нужно передать деньги охране до десяти часов вечера, чтобы освободить отца прежде, чем заключенных погрузят в поезд на Майданек. «Мне нужны деньги прямо сейчас. Нам нужно передать их до десяти часов!» — вырвалось у меня.
Он печально ответил: «Но что же мне делать? Я не могу нарушить Шаббат. Строго запрещено вести дела и обращаться с деньгами». Услышав эти слова, раввин синагоги вскочил и заявил: «Позвольте мне принять участие в мицве спасения жизни! Скажите, где найти деньги, и я сам пойду и принесу их!» Этим человеком был рав А. Бабад, беженец из Польши, который прекрасно знал, что происходит там с евреями. Он также представлял судьбу тех евреев, которые попадут на поезд, отправлявшийся из Румбаха следующим утром. Спустя много лет рав Бабад станет очень известным и уважаемым в Америке раввином — Тартковским равом.
Эти слова очень тронули г-на Ковеси. Видя, каким безотлагательным рав Бабад считает это дело, он сразу сказал мне, чтобы я отправился с ним домой после службы, и он передаст мне деньги, необходимые для спасения отца.
Как только закончилась молитва, я поспешил домой с г-ном Ковеси. Зайдя в дом, он направился в гостиную. В углу комнаты находился сейф. Он направился прямо к нему и отпер его. Я понял, что он не намерен сам касаться денег. Вместо этого он указывал мне на стопки денег, говоря: «Возьми вот эту стопку, вот эту и вот эту». Я взял каждую из стопок и пересчитал сумму. Я от всей души поблагодарил его, но в моих мыслях было — только бы успеть передать деньги г-ну Декнеру до десяти часов. Я понимал, что не должен попасться полиции со всей этой суммой, поэтому побежал и спрятал деньги в своей комнате. Затем я пробежал всю дорогу к дому г-на Декнера. Было уже почти девять, когда он открыл входную дверь. Он с ходу спросил, принес ли я всю сумму. Не дожидаясь ответа, он оттеснил меня, прошептав: «Нам нужно поторопиться, если мы хотим все успеть до десяти». Мы взяли еду, чтобы принести отцу. По дороге к лагерю Румбах я не переставал беспокоиться, что уже могло быть слишком поздно для спасения отца.
Я спросил г-на Декнера, знает ли он, когда будут перевозить заключенных. Он ответил: «Охранники сказали, что заключенных не будут перевозить до завтрашнего раннего утра». Меня очень успокоил его ответ и тот факт, что он, казалось, был уверен в своих сведениях. Если г-н Декнер сможет передать эту еду отцу, тогда я буду знать, что я действительно могу ему доверять.
Примерно за десять улиц от лагеря я заметил, что здесь было очень много евреев, гораздо больше, чем можно было ожидать поздним вечером в Шаббат. Многие плакали. С каждой улицей их становилось все больше. Я остановился, увидев знакомое лицо — молодую женщину из моего города. Она была дочерью г-на Адлера Кемфнера, работавшего в летнем лагере, который я посещал в Прессбурге. На мгновение мне вспомнилась другая, безмятежная жизнь. Было ли возможно, что я когда-то бывал в летнем лагере? Играл с друзьями, плавал, ходил в походы — было ли это в моей жизни? Неужели эти чудесные вещи происходили всего несколько лет назад?
Г-жа Кемфнер умоляла: «Прошу вас, помогите мне спасти отца!» Дальше я встретил еще людей, которых знал по Прессбургу. Мужчина просил за жену и детей: «Вы можете мне помочь?»
Проходя мимо людей на улице, я слышал их мольбы, каждая из которых была отдельным кошмаром. Женщина всхлипывала: «Они арестовали моего мужа. Они убьют его»; сестра, чьего брата забрали: «Пожалуйста, вызволите его для меня»; брат, чью сестру забрали: «Вы слышали, что их завтра вышлют?» Казалось, это длилось бесконечно. Я видел, как эти убитые горем люди жались друг к другу даже вдоль боковых улиц и в прилегающих переулках. Я собирался спасти отца, но я ничем не мог помочь им спасти их близких. Эта действительность тяжелым грузом легла мне на сердце, и я искренне сострадал этим несчастным, но это не сдерживало меня. Я должен был спасти отца.
Продолжение следует
Перевод Элины РОХКИНД
Оцените пост
(голосовало: 5, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
