«А если семья слишком малочисленна, чтобы съесть одного ягненка, пусть возьмет себе вместе с ближайшим соседом — по числу душ…» (12:4).
«Пятикнижие Моисея» легло в основу юридических кодексов многих стран. Это неоспоримый факт. То, что называется «правами человека» в международной юриспруденции, берет начало в нашей Торе. Но когда читаешь Тору, почти не встречаешь слово «права». Зато обязанностей в ней очень много: дети обязаны почитать родителей, а ученик — учителя; общество должно заботиться о бедных; человек обязан блюсти интересы общества; формулируются обязанности перед вдовами и сиротами, перед новообращенными; обязанности человека перед Б-гом. Короче, обязанностей хоть отбавляй, а прав вроде как и нет. Почему?
Ответ сводится к парадоксальной, на первый взгляд, закономерности: чем больше у людей обязанностей, тем меньше они нуждаются в правах.
Но в чем, собственно, проблема? Ведь можно написать юридический кодекс, в котором перечислены права людей: «Все люди созданы равными и наделены Творцом неотъемлемыми правами…» А можно составить перечень их обязанностей. Какая разница?
Разница огромная. Когда вы говорите о правах, вы ставите человека в положение берущего. А когда речь идет об обязанностях — он вынужден признать, что пришел в этот мир, чтобы давать, заботиться о других.
Характер общества можно узнать по образным выражениям в его языке. Мы говорим по-русски: «Долг зовет». Это значит, что я — чистенький, без всяких обязательств. Но вот где-то вдалеке меня позвал мой долг. Я — здесь, а долг — там. На святом языке о человеке, выполнившем свой долг, говорят, что он «йаца едей ховато», буквально — «вышел из своего долга». Еврей изначально видит себя обязанным. Ему не надо никуда идти на зов своего долга. Жизнь и обязанности для него неразделимы.
В приведенном стихе Тора велит человеку, чья семья слишком мала, чтобы съесть всего пасхального ягненка, найти соседа и пригласить его к себе на седер. Очевидно, что у этого соседа нет своего ягненка. Скорее всего, речь идет о бедном человеке. Тора могла выразить свое указание иначе, обратившись не к богачу, а к бедняку: «Если у тебя нет ягненка, найди семью, у которой много еды, и присоединись к их трапезе. Имеешь право». Но Тора верна себе: она призывает нас не брать, а давать. Ибо мир стоит не на правах, не на потребительском отношении к жизни, а на правильно выполняемых обязанностях.
Ангельское терпение
Перед казнью египетских первенцев Моше сообщил евреям: «И пройдет Б-г, чтобы поразить египтян, и увидит кровь на притолоке и двух косяках… и не даст ангелу-губителю войти в дома ваши, чтобы поразить вас» (12:23).
Но откуда взялся ангел? Ведь Б-г Сам истреблял первенцев. Об этом сказано и в Пасхальной Агаде: «Я пройду по земле Египетской» — Я, а не ангел; «и поражу Я всякого первенца…» — Я, а не серафим… Я, и никто другой.
И все-таки ангел-губитель был, отвечает Гаон из Вильно, но он не убивал первенцев. Этот ангел, «малах-мавет», совершал рутинный обход, отбирая жизни у тех, кто должен был умереть в ту ночь от болезни или от старости.
Но если бы хоть один еврей умер, даже по естественной причине, фараон решил бы, что в смерти первенцев нет ничего исключительного: вот ведь и евреи оплакивают своих покойников. Чудо Б-жественной кары нуждалось в чистоте, и Всевышний ее обеспечил. Он, как сказано в приведенном стихе, «не дал ангелу-губителю войти в дома» евреев, отменил его «дежурство» в еврейских кварталах. Поэтому в ночь Исхода остались в живых все до единого евреи, даже те, кто лежал на смертном одре.
Без срока давности
«И сказал Б-г Моше и Аарону в стране Египетской следующее: «Месяц этот для вас — начало месяцев, первый он у вас из месяцев года…» (12:1–2).
Раздел «Бо» примечателен не только своей кульминационной напряженностью в описании событий Исхода и рождения еврейской нации. В нем историческая преамбула нашей конституции, Торы, переходит в «законодательную» часть.
В самый разгар противостояния фараона и Моше, перед последней, десятой, казнью, когда сюжетное напряжение достигает предела, повествование неожиданно прерывается, и Тора спокойно и даже как будто бесстрастно излагает законы еврейского календаря и принесения пасхальной жертвы. Некоторые из заповедей «корбан песах» касаются только того первого Песаха, проведенного в Египте перед Исходом (взять ягненка 10 нисана и держать четыре дня, обмазать его кровью дверные косяки и притолоку, есть поспешно: «чресла ваши препоясаны, обувь на ногах и посох в руке вашей»). У других мицвот нет срока давности; они даны нам навечно. Попутно напомним, что пасхальную жертву приносили только в эпоху Храма. Сейчас нам ее заменяет символика Седера.
Но как определить в сложной и подробной тематике «корбан Песах» те детали этой мицвы, которые относятся ко всем эпохам, как отделить их от указаний, действительных лишь для поколения Исхода? На первый взгляд, если следовать прямому тексту Пятикнижия, такая задача неосуществима. И здесь на помощь приходит Устный Закон. Мудрецы Талмуда обстоятельно классифицируют элементы «корбан Песах».
Письменный Закон — Пятикнижие и другие книги ТАНАХа — это, скорее, общий конспект законодательной части иудаизма. Наша еврейская Тора состоит из двух нерасторжимых частей: письменной и устной (Талмуд и другие источники). Мы только что на конкретном примере убедились, что первая часть невозможна без второй. Это правило неизменно подтверждается в Торе. Тот, кто хочет понять Письменную Тору без Устного Закона и Устной традиции, в лучшем случае запутается, а в худшем — исказит Слово Творца.
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
