Речь пойдет о саммите «Двадцатки», который прошел 18–19 июня в Лос-Кабосе (Мексика). Кто-то возлагал на него надежды, связанные с достижением договоренностей, которые могли бы помочь в разрешении ставших перед миром политических и экономических проблем. Кто-то, наоборот, ни на какие существенные подвижки не надеялся, поскольку если для договоренностей созрели основания,
то не обязательно ждать саммита для их реализации, а если оснований для договоренностей нет, то сами собой на саммите они не возникнут.
Что это за «Двадцатка» и кто ее выдумал? «Двадцатка» (G20) — это сильно расширенная «Семерка» (G7), придуманная в 1999 году министрами финансов G7 (США, Канады, Великобритании, Германии, Франции, Италии, Японии), решившими, что для обсуждения финансовых проблем им будет полезно привлечь на подмогу еще 13 участников: Россию (которая уже была в G8), Китай, Индию, Бразилию, Мексику, Аргентину, Южную Корею, Индонезию, Турцию, Саудовскую Аравию, Австралию, ЮАР и еще Евросоюз в лице его руководящих органов.
G20 — это две трети населения мира и 80% мирового ВВП, но эти показатели отнюдь не делают «Двадцатку» хоть в чем-то единой. Напротив, для ряда государств, включенных в эту искусственно составленную группу, характерны антагонистические интересы и глубокие расхождения, которые ни саммитами, ни «перезагрузками» снять не удастся.
В течение ряда лет ежегодные встречи G20 проходили на уровне министров финансов и глав Центробанков. Была ли от этого польза, трудно сказать, но разразившийся мировой финансовый кризис, который эти встречи не смогли предотвратить, заставил G20 реорганизоваться. В 2008 году саммит G20 по инициативе президента Франции Саркози и премьер-министра Великобритании Брауна прошел в Вашингтоне уже на высшем уровне. Этот саммит проходил 15– 16 ноября, когда номинально хозяином на нем значился Джордж Буш-младший, но к инаугурации уже готовился Барак Обама. С тех пор саммиты G20 проводятся на высшем уровне и, помимо официально провозглашаемой повестки дня, знаменуются личными встречами первых лиц государств. Эти встречи с глазу на глаз с договоренностями не для протокола, похоже, могут стать по существу главной целью саммитов, так что одно дело — благостное коммюнике по окончании встречи и совсем другое то, о чем там действительно договорились или договориться не смогли.
О чем договорились? Как сказано в итоговом заявлении, лидеры G20 договорились увеличить резервы Международного валютного фонда на 430 миллиардов долларов. Путин пообещал 10 миллиардов, а львиная доля, очевидно, ляжет на американский бюджет. Чего ради? «Для сохранения целостности и стабильности еврозоны», — говорится в итоговом заявлении. А какое нам дело до еврозоны, для чего нам вкладывать деньги американских налогоплательщиков и еще глубже залезать в долги ради целостности еврозоны?
Читаю: «Европа является третьим по величине торговым партнером США, и в случае, если ей не удастся стабилизировать экономику, США могут столкнуться с серьезными проблемами, что неминуемо уменьшит шансы Обамы на переизбрание». Последний довод, вероятно, главный и все в политике президентской администрации определяющий. Еще в преддверии саммита «Голос Америки» сообщил: «Президент Обама, вероятно, сосредоточит внимание на попытках помочь Европе разрешить свои долговые проблемы — поскольку именно от этого может зависеть его переизбрание на второй срок». Если помочь Европе надо ради переизбрания президента и об этом без всякого стеснения вещает официоз, то это уже на грани цинизма.
А что касается проблем наших европейских торговых партнеров, замечу, что они нам не столько партнеры, сколько конкуренты на мировом рынке, и возлагать на себя ответственность за их проблемы Соединенным Штатам нет никакого резона. Своих собственных проблем предостаточно. Но своих проблем наш президент как бы не замечает, он озабочен бедами европейцев и расточает им свои советы.
Об этих советах чуть ниже, а Евросоюз и его еврозона сейчас действительно замерли перед судьбоносным решением: усиливать режим экономии или наращивать расходы. Германия — локомотив европейской экономики — уже на исходе своих спонсорских возможностей. Поэтому Ангела Меркель предлагает Европе план выхода из кризиса — режим экономии и структурные реформы, включающие передачу в частные руки государственных предприятий, облегчение налоговой нагрузки на компании и, с ограничением диктата профсоюзов, либерализацию порядка увольнения ненужных работников. Как видим, это чисто капиталистический подход, в духе идеологии Республиканской партии США. А вот социалисту Франсуа Олланду, новому президенту Франции, наоборот, экономить не хочется, ему нравится тратить, а поскольку тратить нечего, он предлагает печатать и распространять облигации, так называемые евробонды, то есть и дальше жить на них в долг, неизвестно на что надеясь или по принципу того французского короля, который говорил «После нас — хоть потоп».
У президента Франции примерно та же идеология, которую в последние годы исповедует президент США. Вот Обама и советует европейцам: США, дескать, рассчитывают, что акцент у них «будет сделан не на мерах экономии, а на стимулировании экономического роста… Это в частности подразумевает принятие немедленных мер по вливанию капитала в слабые банки». То есть Обама вроде бы и не видит, что эти меры, уже осуществленные им в отношении своей страны, ничего, кроме новых триллионных долгов, не принесли.
Не принесут они добра и Европе — ни Франции, доверившейся президенту-социалисту и на прошедших выборах отдавшей социалистам большинство в парламенте, ни младшим партнерам по еврозоне. Как, например, Греции, где как раз в первый день работы саммита G20 прошли выборы, еще раз подтвердившие глубокий раскол электората на две примерно равные группы: одни хотят получать от Евросоюза деньги и соглашаются умерить расходы (только, дескать, не сразу, а потом), другие тоже хотят получать деньги, но экономить вовсе не соглашаются.
Саммит выразил надежду на «плодотворное партнерство» между еврозоной и правительством Греции. Еще лидеры G20 публично пообещали бороться с голодом, с безработицей и с изменением климата. Пообещали — и разъехались. Дежурные фразы произнесены, а проблемы остались. Причем у каждого свои.
Отдельно рассмотрим участие в саммите президента России. На главной фотографии, где представлены все главы G20, Владимир Путин скромно пристроился с краю, что, может быть, в какой-то мере соответствует нынешнему положению России в мировой системе координат, но никак не соответствует привычной манере Путина держаться гордо и быть в центре внимания.
Обама, как ожидало его окружение, намеревался обсудить с Путиным отказ России поддержать санкции против Ирана и Сирии, а также развеять подозрения Москвы по поводу размещения систем ПРО в Европе. Отметим, что недавняя перепалка между Хиллари Клинтон и Сергеем Лавровым по Сирии так обострила отношения, что им уже не до пресловутой «перезагрузки». Клинтон, кстати, оказалась права в их споре о вертолетах — они, таки да, уже направлялись в Сирию, и только Великобритания хитрым маневром заставила груженый ими сухогруз вернуться в Калининград. Что касается системы ПРО, то Обаме, конечно, нельзя было пройти мимо угрозы высокопоставленного российского генерала нанести по ней превентивный удар. Так что для личной встречи президентов ради урегулирования их разногласий было достаточно оснований.
«Обама и Путин нужны друг другу, — отметило накануне встречи агентство «Ассошиэйтед пресс», — и это неудобная правда для лидера сверхдержавы, участвующего в напряженной борьбе за переизбрание на второй срок». Обаме нужен был только позитивный исход встречи с Путиным — он бы мог представить его как свое внешнеполитическое достижение. Путину же этот позитив теперь ни к чему, его окружение и его электорат настроены антиамерикански, и отступление от уже обозначенной им конфронтации выглядело бы сдачей позиции, что для него неприемлемо. Он, очевидно, шел на встречу с намерением предотвратить принятие Конгрессом США так называемого «закон Магнитского», могущего причинить большие неудобства «браткам», которых он «по понятиям» должен «крышевать».
Они долго общались, и встреча, планировавшаяся полуторачасовой, заняла на полчаса больше времени. О чем договорились, неизвестно. Возможно, Путин еще раз услышал то, что ему уже передал Медведев после встречи с Обамой в Сеуле, то есть Обама еще раз попросил об отсрочке в переговорах по ПРО до завершения в США президентских выборов, пообещав, что после выборов у него будет больше возможностей. На мой взгляд, Обама вообще может отказаться от ПРО, так что проблема может уйти сама собой и без переговоров. О чем еще президенты поговорили, так это наверняка о «законе Магнитского». Не без того его рассмотрение в Сенате, планировавшееся как раз в дни саммита, было вдруг отложено.
Совместное заявление президентов США и России по итогам их двусторонней встречи ничего такого, конечно, не содержит. На публике они призвали к немедленному прекращению насилия в Сирии, заявив, что народ Сирии «должен иметь возможность самостоятельно выбирать свое будущее» (хотя за этими словами, как всем понятно, стоят противоположные воззрения), выступили за «поэтапное урегулирование иранской проблемы» (хотя переговоры по ядерной программе Ирана, проходившие в те же дни в Москве, проблему нисколько не сдвинули), призвали Северную Корею выполнить свои международные обязательства (хотя Россия вряд ли в этом заинтересована), договорились продолжить диалог по ПРО и провозгласили намерение развивать свои отношения «на основе принципов верховенства закона, уважения прав человека, равенства и взаимоуважения». Правильные слова, но без конкретики ничего не значащие.
Итак, саммит завершен. Президент Мексики Кальдерон, председательствовавший в этом году в G20, зачем-то пригласил для участия в саммите, кроме «Двадцатки», еще лидеров Испании, Колумбии, Чили, Эфиопии, Бенина и Камбоджи. Налицо тенденция увеличения числа встречающихся, что, согласно закону перехода количества в «какчество», не прибавит этим саммитам здравого смысла.
Между тем с 1 декабря 2012-го председательство в G20 переходит к России, и, как уже было объявлено, очередной саммит пройдет в сентябре 2013-го в Петербурге. Кого, кроме «Двадцатки» пригласит туда Путин, можно только гадать. Может быть, в пику лидерам Запада, пригласит на саммит президента Беларуси? Или, например, верховного вождя государства Вануату, чтобы убедил все еще медлящую «Двадцатку» в выгодности признания Абхазии и Южной Осетии?
Оцените пост
(голосовало: 3, средняя оценка: 5,00 из 5)
Загрузка...
